Отрывок 10. Кто был в кабинете Сталина

[Скрыть] Регистрационный номер 0154572 выдан для произведения: На снимке  Манежную площадь для обмана лётчиков люфтваффе "декорируют" под жилой квартал, застроенный зданиями.
  Фотографию сделала американская  фото-корреспондент журнала "Life" Маргарет Бурк-Уайт  из окна своего номера гостиницы "Националь" в первые дни войны.

*************************************************************************** 

 Этот отрывок под № 10 уже является не столь информационно-познавательным, как девять предыдущих. Через  него уже проходит  определённая исследовательская линия - основная цель моей публицистической работы.
   Чтобы читателям было понятно - в этой публикации я анализирую и сравниваю различные документы, мемуары и воспоминания советских военачальников и партийных руководителей с рассекреченными почти 20 лет назад записями секретарей Сталина. Дежурные секретари записывали с 1924 по 1953 год время ВХОДА и ВЫХОДА посетителей кабинета Сталина в Кремле.  Анализируемый мной промежуток времени очень мал, но и сложен - это первая неделя войны с Германией.
  Полностью работа будет опубликована немного позднее под названием "До и после 22 июня 1941 г. Кремль. Где был и что делал Сталин ?"

*****************************************************************************


   Но вернёмся в 21 июня 1941 года.  Я ещё раз скопирую записи  в тетрадях секретарей в этот день.  Гораздо выше я их уже приводил, когда публиковал отрывки из воспоминаний Жукова Г.К.  о перебежчике  накануне войны и анализировал "входы-выходы" Тимошенко и Жукова ( "Отрывок 7. За шесть часов до войны" ):

_____________________


21-го июня 1941 г.


1. т. Молотов 18.27 - 23.00

2. т. Ворошилов 19.05 - 23.00

3. т. Берия 19.05 - 23.00

4. т. Вознесенский 19.05 - 20.15

5. т. Маленков 19.05 - 22.20

6. т. Кузнецов 19.05 - 20.15

7. т. Тимошенко 19.05 - 20.15

8. т. Сафонов 19.05 - 20.15

9. т. Тимошенко 20.50 - 22.20

10. т. Жуков 20.50 - 22.20

11. т. Буденный 20.50 - 22.20

12. т. Мехлис 21.50 - 22.20

13. т. Берия 22.40 - 23.00


Последние вышли 23.00
____________________________________

   Теперь давайте посмотрим на  запись под № 6 - там мы видим фамилию КУЗНЕЦОВ.
   В справочнике под редакцией Чернобаева в именном алфавитном указателе посетителей кремлёвского кабинета И.В.Сталина написано, что  это Нарком ВМФ СССР  Кузнецов Н.Г.   
   Но это НЕ ТАК !
   Я хочу ниже привести фрагменты из книги самого Николая Герасимовича Кузнецова " Накануне".  Кстати, Нарком ВМФ обладал очень хорошей памятью - через четверть века в своих воспоминаниях  он описывал даже погоду в конкретный  день !  Из этих фрагментов воспоминаний Кузнецова Н.Г.  явно   ВИДНО, что в кремлёвском кабинете Сталина  21 июня 1941 года его НЕ БЫЛО ! В скобках будут мои примечания :

_____________________________

...

   Субботний день 21 июня прошел почти так же, как и предыдущие, полный тревожных сигналов с флотов. Перед выходным мы обычно прекращали работу раньше, но в тот вечер на душе было неспокойно, и я позвонил домой:

— Меня не ждите, задержусь.

   Вера Николаевна, моя жена, не удивилась: я часто задерживался на работе. Она спросила только, останусь ли я ночевать в своем кабинете. Я поспешил ответить: — Потом расскажу.

   Не хотелось говорить на эту тему по телефону. В Москве был жаркий и душный вечер. На небе собирались темные тучи, деревья на улице стояли, не шелохнув листком, в комнате, несмотря на открытые окна, не чувствовалось ни малейшего движения воздуха.

   Затишье царило и в столичных учреждениях. В обычные дни после 18 часов наступала обеденная пора: руководители разъезжались по домам — часа на три, чтобы потом сидеть на работе до глубокой ночи. Но в субботу многие уезжали за город. Деловая страда спадала.

   В тот вечер было как-то особенно тихо. Телефон совсем не звонил, будто его выключили. Даже такие «беспокойные» наркомы, как В. А. Малышев и И.И.Носенко, с которыми я был особенно тесно связан, не напоминали о себе вопросом, ставшим уже привычным в последнее время: «Как дела?»

   Я сидел в своем кабинете, куда с улицы доносился привычный городской шум — гул машин, иногда громкий и беспечный молодой смех.
...
   Мои размышления прервал заместитель начальника Главного морского штаба В.А.Алафузов. Как всегда, он пришел с вечерним докладом. Обстановка как будто не изменилась: по-прежнему была очень беспокойной на Балтике, на Черном море — спокойнее; на Севере не происходило ничего особенного... Снова оставшись один, я позвонил Наркому обороны. — Нарком выехал, - сказали мне (  Тимошенко уехал в Кремль, по записям секретарей - ВХОД  19.05 ).  Начальника Генерального штаба тоже не оказалось на месте ( Жуков вероятнее всего уехал вместе с Тимошенко ). Решил связаться с флотами. Поговорил сначала с командующим Балтийским флотом В.Ф.Трибуцем, затем с начальником штаба Черноморского флота И.Д.Елисеевым, с командующим на Севере А.Г.Головко. Все были на местах, все как будто в порядке. Командные пункты развернуты, флоты уже в течение двух дней поддерживают оперативную готовность № 2. На берег отпущено лишь ограниченное число краснофлотцев и командиров. В Севастополе, в Доме флота, идет концерт, но в штабах и на командных пунктах работа не ослабевает. Бдительно следят за обстановкой, докладывают обо всем замеченном наблюдатели. Так, дежурный по штабу Черноморского флота подметил, что немецкие транспорты, которые обычно в эти часы находились в море, вдруг исчезли, укрылись в болгарских и румынских портах.
...

   В 20.00 пришел М.А.Воронцов, только что прибывший из Берлина.

   В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.

— Так что же все это означает? — спросил я его в упор.

— Это война! — ответил он без колебаний.

   Едва ушел Воронцов, явился адмирал Л.М.Галлер. Он тоже не уехал домой.

....

   Около десяти вечера Лев Михайлович ушел из моего кабинета. Еще не стемнело, как вдруг поднялся ветер, закрутил воронками пыль на улице, стал трепать гардины на открытых окнах. Разразилась гроза, хлынул короткий, но сильный дождь, разгоняя веселую толпу гуляющих.

   Я успел выслушать еще один, внеочередной доклад В.А.Алафузова. С флотов поступали все новые донесения о неизвестных кораблях, появляющихся вблизи наших берегов, о нарушениях воздушного пространства.

   Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С. К. Тимошенко ( по записям секретарей - Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина в 22.20 ):

   — Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне. Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова, пошел вместе с ним. Владимир Антонович захватил с собой карты. Мы рассчитывали доложить обстановку на морях. Я видел, что Алафузов оглядывает свой белый китель, должно быть, считал неудобным в таком виде идти к Наркому обороны.

   — Надо бы надеть поновее,— пошутил он. Но времени на переодевание не оставалось.

   Наши наркоматы были расположены по соседству. Мы вышли на улицу. Дождь кончился, по тротуару снова прогуливались парочки, где-то совсем близко танцевали, и звуки патефона вырывались из открытого окна. Через несколько минут мы уже поднимались на второй этаж небольшого особняка, где временно находился кабинет С. К. Тимошенко.

   Маршал, шагая по комнате, диктовал. Было все еще жарко. Генерал армии Г.К.Жуков сидел за столом и что-то писал. Перед ним лежало несколько заполненных листов большого блокнота для радиограмм. Видно, Нарком обороны и начальник Генерального штаба работали довольно долго.

   Семен Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

   Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

   Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

   — Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

   — Разрешено.

   Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

   — Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!

   Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался еще на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!..

   Позднее я узнал, что Нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В.Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю.

______________________________

  Из всего выше сказанного, Кузнецов  допустил только одну фактическую ошибку  - в последнем приведённом здесь абзаце,  сказав "17 часов" вместо 19.  Но в этом событии он не участвовал, а узнал о нём лишь позднее с чужих слов.

  Вывод однозначный - Наркома ВМФ в кабинете Сталина 21 июня не было ! Так же его не было и в некоторых других днях,  хотя справочник  указывает на его присутствие в Кремле у Сталина, в частности - 22 июня 1941 года.

Вот, что пишет сам Николай Герасимович об этом дне:

_______________________________

...   Первые часы войны, несмотря на моральную подготовку к ней, вызвали известное замешательство. Нужно было сделать резкий поворот во всей работе, решительно перестроиться на новый военный лад. В эти часы в московском кабинете, вдали от флотов, еще не чувствовалось дыхания войны, хотя было уже известно, что на переднем рубеже полыхает пламя ожесточенного столкновения. Все нужные первые приказания отданы. Донесения с флотов поступают в Главный морской штаб и наносятся там на карту, анализируются. Хотелось что-то предпринимать, но ясности — что же именно следует делать немедленно, какие отдать приказания — пока не было.
...

   Рука невольно тянется к телефону. Связываюсь с флотами, с управлениями наркомата. Короткие разговоры сводятся к одному: больше оперативности, следить за каждым шагом противника, действовать решительно, не дожидаясь указки сверху. Утром контрадмирал В.А.Алафузов сделал мне обстоятельный доклад о положении на флотах, всех распоряжениях, отданных им от имени наркома, и своих предположениях на будущее. Больше всего нас тревожили две опасности: высадка десанта и мощные налеты с воздуха на военно-морские базы.

   Наркомат работал напряженно. Связь с флотами действовала бесперебойно. От Либавы до Кронштадта шла война на воде, под водой и в воздухе. С кем бы ни приходилось говорить, первые дни войны все вспоминали с удивительными подробностями по часам и даже минутам. Да, такое не забывается!

   Нетрудно представить себе состояние И. В. Сталина перед лицом грозных событий, которые, по его расчетам, должны были произойти гораздо позже, возможность которых теперь, в 1941 году, он упорно отрицал вплоть до самых последних дней.

   Его состояние передалось тем, кто его окружал, и они не смогли взять в свои руки рычаги управления. Эти люди не умели самостоятельно действовать, а умели лишь выполнять волю Сталина, стоявшего над ними. Такова трагедия тех часов.

   Около 10 часов утра 22 июня я поехал в Кремль. Решил лично доложить обстановку. Москва безмятежно отдыхала. Как всегда в выходные дни, в центре было малолюдно, редкие прохожие выглядели празднично. Лишь одиночные машины, проносившиеся на повышенной скорости, пугали пешеходов тревожными гудками.

   Столица еще не знала, что на границах уже полыхает пожар войны и передовые части ведут тяжкие бои, пытаясь задержать врага.

   В Кремле все выглядело как в обычный выходной день. Часовой у Боровицких ворот, подтянутый и щеголеватый, взял под козырек и, как всегда, заглянул в машину. Немного сбавив скорость, мы въехали в Кремль. Я внимательно смотрел по сторонам — ничто не говорило о тревоге. Встречная машина, поравнявшись с нашей, как было принято, остановилась, уступая дорогу. Кругом было тихо и пустынно.

   «Наверное, руководство собралось где-то в другом месте,— решил я.— Но почему до сих пор официально не объявлено о войне?»

   Не застав никого в Кремле, вернулся в наркомат.

   — Кто-нибудь звонил? — был мой первый вопрос.

   — Нет, никто не звонил.

  22 июня в 12 часов дня Советское правительство обратилось к народу с заявлением о вероломном нападении фашистской Германии. О начавшейся войне узнала вся страна.

.....

____________________________


   Вот так дела ! Наркому ВМФ  в первый день войны из Кремля НИКТО не позвонил и Сталин его к себе не звал ! Покружился на машине по Кремлю и уехал ..., а ведь в кабинете Сталина в этот день 22 июня  заседали с 5-45 до 16-45  полтора десятка человек !  Только лишь вечером ему удалось связаться по телефону с Молотовым и доложить обстановку на флотах.
  И только лишь в полночь с 23 на 24 июня Кузнецов был вызван в Кремль.  Вот, как это описано в его воспоминаниях. В скобках - мои примечания:

_____________________________
...

   Поздно вечером 23 июня я был приглашен к Сталину ( по записям секретарей - ВХОД  23-55 ). Это был первый вызов с начала войны. Машина подошла к подъезду в тупике, где всегда было тихо и безлюдно. Только узкому кругу лиц было известно, как подняться на второй этаж и по ковровой дорожке пройти в приемную Сталина.

   Оставив фуражку в гардеробе первого этажа, я вошел в лифт и поднялся наверх. В приемной никого не было. Значит, все уже в кабинете, решил я, и поспешил справиться у А.Н.Поскребышева, можно ли пройти. Как всегда, над его столом висела фотография Сталина в буденновском шлеме времен обороны Царицына. Внешне все оставалось по-старому.

   Я мысленно готовился доложить о нормальном развертывании флотов, наступлении немцев на Либаву и подготовке Черноморского флота к операции по обстрелу Констанцы.

   В кабинете Сталина кроме членов политбюро находился Нарком обороны. На столе развернуты карты. Как я понял, речь шла о строительстве оборонительных рубежей в районе Вязьмы.

   Завидев меня, Сталин попросил доложить о положении на флотах. Выслушав, удовлетворенно кивнул: хорошо.

   В это время донесли о приближении вражеских самолетов ( скорее всего это сделал Власик Н.С., начальник личной охраны Сталина, в записях секретарей - ВХОД   в 0-50, ВЫХОД  в 0-55 ) . Все встали и вопросительно посмотрели на Сталина.

  — Что ж, придется прервать работу,— сказал он. Все уселись в машины и направились в еще не совсем готовое помещение на станции метро «Кировская». При мне Сталину передавались донесения с командного пункта ПВО. Командующий противовоздушной обороной Москвы генерал-майор М.С.Громадин пережил тяжелые минуты. Он докладывал о всех принятых с его стороны мерах, а самолеты приближались... Вскоре оказалось, что самолеты — наши. Тревога была ложной. В газетах на следующий день об этой тревоге писалось как об учебной. Работники ПВО Москвы, как мне известно, тяжело переживали ошибку, но по указанию Сталина никто не был привлечен к серьезной ответственности.
   Ложная тревога принесла свою пользу. Была усилена противовоздушная оборона столицы.
...
______________________


 Как послесловие - вот ссылка на фотографию, сделанную Маргарет Бурк-Уайт во время налёта бомбардировщиков  люфтваффе на Москву ( чтобы открыть эту и другие фото - скопируйте ссылку и вставьте её в адресную строку Вашего браузера ):

http://i066.radikal.ru/1308/71/a27ba96636d9.jpg

  Но вернёмся в Кремль... и всё-таки, какой  же тогда Кузнецов был в кабинете Сталина 21, 22 и в другие дни июня ? В частности этот "товарищ" ( или несколько ) 22 июня ТРИЖДЫ  входил и выходил из кабинета Сталина и каждый раз, без друзей-соратников, по должностям которым можно было бы хоть что-то "проинтуичить".  Единственный первый "выход" из кабинета ( в 8-30 м. ) был совместный - с Мехлисом, Тимошенко и Жуковым.
   Покопавшись в справочниках и в различной литературе, я пришёл к выводу, что с разной долей вероятности из всего множества  "Кузнецовых", которые потенциально могли быть в кабинете Сталина с 21 по 28  июня 1941 г. ( без перерыва ) - таковыми являются три человека. И возможно все они там и были в разные дни.  И возможно в течении одного дня это не входы-выходы одного и того же Кузнецова, а действия разных людей.
  Только один раз "пересеклись" во времени  однофамильцы - 24 июня.  Вот  записи секретарей в этот день:

_______________________


24-го июня 1941 г.
   
 

1. т. Малышев         16.20 — 17.00

2. т. Вознесенский    16.20— 17.05
 
3. т. Кузнецов        16.20 — 17.05

4. т. Кизаков (Лен)   16.20 — 17.05

5. т. Зальцман        16.20 — 17.05

6. т. Попов           16.20 — 17.05

7. т. Кузнецов (кр. м. фл.) 16.45 — 17.00

8. т. Берия           16.50 — 20.25

9. т. Молотов         17.05 — 21.30

10. т. Ворошилов      17.30 — 21.10

11. т. Тимошенко      17.30 — 20.55

12. т. Ватутин        17.30 — 20.55

13. т. Шахурин        20.00 — 21.15

14. т. Петров         20.00 — 21.15

15. т. Жигарев        20.00 — 21.15

16. т. Голиков        20.00 — 21.20

17. т. Щербаков       18.45 — 20.55

18. т. Каганович      19.00 — 20.35

19. т. Супрун         20.15 — 20.35

20. т. Жданов         20.55 — 21.30

 
Последние вышли 21.30 м.

______________________________

   Мы видим, что под  № 3 и под № 7  записано два разных Кузнецова.  Секретари, увидев этот "казус", сделали приписку  ( кр. м. фл. ), что по всей видимости означает Краснознамённый морской флот, то есть это Кузнецов Николай Герасимович.  А вот кто мог быть под №3 ?
   Для понимания моих рассуждений давайте вернёмся чуть выше и ещё раз проанализируем  записи секретарей от 21 июня 1941 года и заодно посмотрим вот на эту фотографию документа.
   Это ЧЕРНОВИК  секретного постановления Политбюро ЦК ВКП(б) об организации Южного фронта и назначениях командного состава 21 июня 1941 г. :

http://s019.radikal.ru/i641/1308/47/f32507d36b85.jpg

   Для тех, кому почерк Маленкова Г.М. ( 1902 - 1988 гг. , начальник Управления кадров  ЦК и секретарь ЦК  ) трудно разобрать ( а надо признать - он ужасен ), я приведу ниже расшифровку этих записей:

_______________________

СЕКРЕТНОЕ ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПОЛИТБЮРО*

Особая папка** от 21 июня 1941г.***

I.
1. Организовать Южный фронт в составе двух армий с местопребыванием военного Совета в Виннице.
2. Командующим Южного фронта назначить т. Тюленева, с оставлением за ним должности командующего МВО.
3. Членом военного Совета Южфронта назначить т. Запорожца.

II.
Ввиду откомандирования тов. Запорожца членом военного Совета Южного фронта, назначить т. Мехлиса начальником Главного Управления политической пропаганды Красной Армии, с сохранением за ним должности наркома госконтроля.

III.
1. Назначить командующим армиями второй линии т. Буденного.
2. Членом военного Совета армий второй линии назначить секретаря ЦК ВКП(б) т. Маленкова.
3. Поручить Наркому обороны т. Тимошенко и командующему армиями второй линии т. Буденному сорганизовать штаб, с местопребыванием в Брянске.

IV.
Поручить нач. Генштаба т. Жукову общее руководство Юго-западным и Южным фронтами, с выездом на место.

V.
Поручить т. Мерецкову общее руководство Северным фронтом, с выездом на место.

VI.
Назначить членом военного Совета Северного фронта секретаря Ленинградского горкома ВКП(б) т. Кузнецова

Автограф

________________________

* Документ написан рукой Г. М. Маленкова. Проект постановления не был включен в протокол. Сведения об ознакомлении с содержанием документа руководителей партии и правительства не установлены.

** «Особая папка»— гриф высшей секретности.

*** Дата вписана другим почерком.
_________________________

  Если учитывать, что Маленков мог писать этот черновик в кабинете Сталина  в промежутке времени от 19.05  до  22.20,  а через пять часов началась война, то естественно это решение Политбюро полетело в тартарары и официально оформлено не было.  Но меня сейчас интересует не это.  Посмотрите на раздел II.  Там говорится о назначении Мехлиса начальником ГУПП РККА.  А в это время  должность заместителя начальника Главного управления политической пропаганды Красной Армии занимал Кузнецов Фёдор Федотович ( 1904 - 1979 гг. ).
  Значит есть какая-то доля вероятности, что в  рассматриваемом промежутке дней  в кабинете Сталина мог быть именно этот Кузнецов.

  Теперь посмотрите в черновике на последний раздел VI. Там напрямую упоминается интересуемая нас фамилия.  Это Кузнецов Алексей Александрович ( 1905 - 1950гг. , второй секретарь Ленинградского обкома и горкома, член военсовета ряда фронтов, расстрелян по приговору "ленинградского дела". После войны он пользовался популярностью в партии, негласно считался будущим преемником Сталина ). К слову, его жена была родственницей Косыгина А.Н. (  председатель СовМина СССР во времена Брежнева Л.И. ).

 Так же в один из июньских дней в Кремле мог быть и Кузнецов Фёдор Исидорович ( 1898 - 1961 гг. ,  командующий войсками Прибалтийского особого военного округа ).

  Кроме того в Наркомате авиационной промышленности заместителями Наркома Шахурина А.И.  работали Кузнецов А.И. ( нач. главка бомбардировочной авиации ) и Кузнецов В.П. ( начальник управления опытного моторостроения ), но вероятность их появления в Кремле очень мала и даже если бы они и появлялись когда-то в Кремле, то только, как "сопровождающие своего шефа" - Шахурина, а такого случая - одновременного входа в кабинет Наркома авиапрома и товарища с фамилией Кузнецов - не было.
  С Кузнецовыми  мы немного разобрались - итак, кроме Наркома ВМФ большая доля вероятности посетить кабинет Сталина была ещё у трёх его однофамильцев, означенных мною выше.

*** *** ***

   Теперь опять  взгляните на  записи секретарей от 24 июня ( чуть выше ). Меня заинтересовала  строка  под № 4. с припиской в скобках:

4. т. Кизаков (Лен)   16.20 — 17.05

  Такого "товарища" с подобной фамилией нет нигде и в помине. Справочник тоже ничего не разъясняет. Для начала я захотел разобраться -  вместе с кем он зашёл в кабинет  Сталина. Итак, я скопирую только  верхнюю половину  списка  (  9 из 20 строк ), которую и проанализирую:

____________________________

24-го июня 1941 г.


1. т. Малышев         16.20 — 17.00

2. т. Вознесенский    16.20— 17.05
 
3. т. Кузнецов        16.20 — 17.05

4. т. Кизаков (Лен)   16.20 — 17.05

5. т. Зальцман        16.20 — 17.05

6. т. Попов           16.20 — 17.05

7. т. Кузнецов (кр. м. фл.) 16.45 — 17.00

8. т. Берия           16.50 — 20.25

9. т. Молотов         17.05 — 21.30
....
_____________________________


  Как мы видим, вся группа товарищей, зашедшая в 16.20, так же почти одновременно вышла после прихода в кабинет Молотова.
Значит они решали вопросы и проблемы, которые их объединяют в силу занимаемых должностей.

  Итак, под №1 - Малышев Вячеслав Александрович ( 1902 - 1957 гг., Нарком тяжёлого и среднего машиностроения СССР ).  Его вотчина в годы войны - танкостроение. К слову, он умер от лучевой болезни, получив дозу радиации при посещении полигона, на котором СССР  в 1953 году испытал первую термоядерную бомбу.

  №2 - Вознесенский Николай Алексеевич. О нём я уже писал почти в самом начале этой работы и давал ссылки. ( Но так, как это не цельная статья, а только отрывок - я скопирую отсутствующую информацию ):
 Вознесенский Н. А. ( 1903 - 1950 гг. ),  - это председатель  Госплана, 1-й заместитель Председателя Совнаркома ( Сталина ). С началом войны на Вознесенского была возложена персональная ответственность за ускоренное развитие производства вооружения и боеприпасов. Личный вклад Николая Алексеевича в налаживании работы всей промышленности  на эвакуированных  на восток заводах, а затем на освобождённых  от оккупации территориях  -  ОГРОМЕН. Этот человек незаслуженно почти "забыт" нашей историей.  1октября 1950 г. он был расстрелян через час после объявления приговора по "Ленинградскому делу",  в интернете можно найти информацию об этом процессе. Вот здесь ссылка, где можно увидеть фотографию приговора и полистать ( вправо -влево ) другие фото, связанные с Николаем Алексеевичем:

http://www.rusarchives.ru/evants/conferences/vozn/38.shtml

  №3 - Кузнецов - в этот день скорее всего был Алексей Александрович ( см. чуть выше про Кузнецовых ).

  №5 - Зальцман Исаак Моисеевич ( 1905 - 1988 гг. ) - директор Кировского завода в Ленинграде ( в основном выпускал тяжёлые танки КВ ). Потом руководил на танковом заводе в Нижнем Тагиле ( выпуск танков Т-34 ), занимал должности зама и Наркома танковой промышленности, занимался эвакуацией завода из Ленинграда и  летом 1943 года вернулся на должность директора Кировского завода в Челябинске ( выпуск танков ИС-2 ).   Понижение его в должности связывают с тем, что он отправил на фронт выдающегося конструктора танков Гинзбурга С.А. ( за неудачные испытания первых самоходок СУ-76 ).  Конструктор бронетехники Гинзбург погиб в Курской области в августе 1943 года.

  №6 - Попов  - справочник предполагает, что это Георгий Михайлович ( 1906 - 1968 гг., московский  партийный работник ). Это заключение мне не кажется логичным и оно скорее всего ошибочно.   Я больше склоняюсь к тому, что это Попов Маркиан Михайлович (  1902 - 1969 гг. ) - командующий войсками Ленинградского военного округа. И именно в этот день - 24 июня он был назначен командующим войсками Северного фронта.

  Итак, зашедшую  в 16-20 группу "товарищей"  связывает между собой  три слова - танки, промышленность и Ленинград.  Так кто же этот "Кизаков ( Лен )" ?.  Я  предположил, что дежурные секретари спросили фамилию входящего товарища и на слух уловили какую-то неправильную букву, а может и просто сделали элементарную описку. Первая гласная буква "И" прописью  чуточку может быть похожа на "У" или "А".    Сначала я подставил  букву "У" и начал искать "Кузакова".

     Как ни странно, мне удалось найти Кузакова Константина Степановича (  1908 - 1996 гг.  ) - это один из двух внебрачных сыновей Сталина, родился в г. Сольвычегодске Архангельской области. В этом городе молодой И.В. Джугашвили отбывал ссылку и квартировал в доме вдовы Кузаковой Марии ( Матрёны ) Прокофьевны.  Супруг  вдовы умер в 1906 году, а через два года от "кавказского постояльца" родился мальчик. Назвали его Константином, ну, а отчество ему досталось от имени бывшего мужа Марии Прокофьевны. "Молодой отец" жениться отказался, сославшись на скитальческую жизнь революционера, но помогать материально обещал.
    После Октябрьского переворота Мария узнала, что её бывший постоялец стал членом правительства и написала ему письмо с просьбой о помощи. Но ответа не получила. Тогда она написала Ленину. Это письмо попало к Н.С. Аллилуевой, работавшей в секретариате Председателя Совнаркома. Из письма она узнала о внебрачном сыне своего мужа. Ничего ему не сказав, она оказала денежную помощь семье Марии (  впоследствии Мария Прокофьевна умрёт в декабре 1941 года во время блокады Ленинграда ).
     В 1930 Константин году окончил Ленинградский институт народного хозяйства.
    Вот здесь ссылка на фотографию Константина Кузакова ( 30-е годы ):

http://s017.radikal.ru/i416/1308/e4/a5dd0021c04a.jpg

     В 1932 году НКВД взяло с него подписку о неразглашении тайны происхождения.
    С 1932 года по 1939 год — он доцент Ленинградского института точной механики и оптики, заведующий кафедрой Диалектического материализма  ( 1932–1937 гг. ). Утвержден в звании доцента (1938). Член приёмной комиссии ЛИТМО ( 1936 г.).
    С 1939 по 1947 годы преподавал диалектический материализм в ВПШ при ЦК КПСС. ( говорят, что это Жданов "перевёл" его на инструкторскую работу в ЦК )
    С 1940 год в ЦК ВКП(б) — помощник зав.отделом Управления пропаганды и агитации, зам.начальника Управления пропаганды и агитации.
    В годы войны он выезжал в составе лекторских групп в воинские части.
    В 1946–1947 гг. — зам. министра кинематографии, с 1947 по 1954 гг. — старший редактор, начальник сценарно-редакционного отдела киностудии «Мосфильм». В 1954–1955 гг. начальник Главного управления кинематографии Министерства культуры СССР. С 1955 по 1959 — директор издательства «Искусство».
    Доктор философских наук, профессор.
    С 1959 года до выхода на пенсию в 1987 году — в Госкомитете по радиовещанию и телевидению при СМ СССР: начальник Главного управления, заместитель председателя Комитета, главный редактор Главной редакции литературно-драматического радиовещания, главный редактор Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения Гостелерадио СССР, член коллегии Гостелерадио.
    Автор работ по философии. Автор сценариев телевизионных и художественно-документальных фильмов.


    Всё это я изложил, как чисто познавательную  информацию, ведь  предположить, что 24 июня 1941 года в составе  "ленинградской танково-промышленной" группы в Кремль приезжал внебрачный  сын Сталина, конечно, можно, но это будет уж слишком сильная "натяжка"..., и я продолжил свои поиски.
 Теперь я подставил букву "А" и начал искать подходящего по "параметрам"  Казакова.  И тут мне удача улыбнулась очень быстро ! С огромной долей вероятности теперь под  записью секретарей :

________________________________
...
4. т. Кизаков (Лен)   16.20 — 17.05
...
_________________________________

можно подразумевать Казакова Николая Степановича ( 1900 - 1970 гг. ) - директор Ижорского завода в г. Колпино под Ленинградом. В 1941—1946 гг. — Нарком тяжелого машиностроения СССР.