Помочь сайту
Поздравления
Глава I
24 августа 2014 -
Историк
ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ НОРМАНСКОЙ ПРОБЛЕМЫ
1.1. Норманская теория в XVIII веке
Готлитб Зигфрид Байер(1694-1738), пытался обосновать Варяжскую теорию в своём трактате «О Варягах». Он, прежде всего, опровергает появившееся в наших летописных сводах в XVI веке сказание призвания Рюрика из Пруссии. Опровергнув это мнение, Байер выдвигает тезис, что варяги были из Скандинавии и Дании – это были войны благородного происхождения, союзники руссов, нанимавшихся на военную службу к ним. Они же были царскими телохранителями, оберегателями границ и по ним все шведы, норвежцы, датчане стали слыть за варягов.
Все древнерусские имена Байер пытался объяснить из норманнских слов. Так имя « Святослав» Байер считает соединением норвежского имени «Свен» и славянского «Слав», на том основании, что византийские источники называют русского князя Свентославом. Русский Лют, точно таким же образом превращён им в скандинавского Литера и т.д.
Байер признавал, что название «руссы» применялось и шведами, но утверждал, что россы восприняли своё название не от скандинавов. Он считал, что на русском севере среди основного финского населения развивалась готская, а затем славянская колонизация, которая от своей расплывчатости, получила название росской или русской. В своих трудах Байер собрал основной круг письменных источников – русских, греческих, латинских, посвящённых истокам Руси. Обращался он и к скандинавским источникам, но не использовал арабские, тогда ещё неопубликованные, хотя считался крупным востоковедом. Его работы подготовили почву для дальнейшего обоснования «Варяжской теории».
Материалы источников, собранные и опубликованные Байером были использованы для подтверждения норманнской теории. Герардом Фридрихом Миллером(1705-1783), который написал на латинском языке речь «О происхождении народа и имени российского». Миллер доказывал в своей речи два главных тезиса. Первый из них основан на рассказе « Начальной повести о приходе славян с Дуная на Днепр» Эти переселения совершались, по мнению Миллера, уже в христианстве, но не раньше Юстиана (483-565). Миллер доказывал, что славяне были прогнаны с Дуная на Днепр волхвами-римлянами и поселились в стране, занятой финнами. Второй тезис состоит в отождествлении варягов со скандинавами. Третий тезис состоит в тождестве Руси с варягами, стало быть, скандинавы дали Руси государство.
Следует отметить, что Миллер лишь бегло трактовал высказывания древних и средневековых авторов о славянах и россах, а в основном стремился опереться на скандинавские саги, которые использовал не критически.
Следующим крупным норманистом, которого, так же как и Байера и Миллера причисляют к основателям норманской теории, был ещё один немец Август Людвиг Шлёцер (1735-1809), который прибыл в Россию по приглашению Миллера в качестве домашнего учителя. С 1762 и по 1767 гг. Шлёцер работал в Академии наук, где преподавал сначала немецкий и латинский язык. А затем географию и историю. В 1767 г. Шлёцер уехал в Гёттинген и тех пор в Россию больше не возвращался.
Шлёцер внёс весомый вклад в систематизацию концепции норманизма, стремясь упрочить её фундамент за счёт русской летописи. Он настойчиво укреплял тезис о том. Что никакого государства до призвания варягов, а следовательно и истории у славян не было. Нестор, по его мнению, говорит только о народах, а не государствах, ему известны только военачальники, а не короли или князья. «Славяне представлялись Шлёцеру полудиким народом, жившим под демократическим, а лучше сказать ни под каким правлением, и с ближайшими даже соседями, не входившими ни в какие связи, если только их не побуждала к этому общественная необходимость. Наличие городов и письменности у славян Шлёцер так же категорически отрицал: « На всём пространстве Русского севера – писал он – не было ни одного города, собственно так называемого… никто не умел писать»[1]. А упоминания городов у славян в исландских сагах Шлёцер безапелляционно называл «Исландскими бреднями» и призывал их выкинуть из всей Русской древней истории. Отвергал Шлёцер и подлинность договоров Руси с Византией, так как они служили убедительным опровержением его утверждения о позднем начале русской исторической жизни. Не верил Шлёцер и в подлинность слова о «Полку Игореве», потому что такая поэзия, по его мнению, могла появиться только после долгого периода культурный жизни, которого как был убеждён Шлёцер, на Руси ещё не было.
Естественно, что исходя из своих представлений, о дикости славянских племён Шлёцер считал, что первые начатки цивилизации на Руси появились только с приходом скандинавов, которые принесли с собой феодальное устройство, законодательство, религию, обычаи и традиции и т.д.
Тенденциозность, предвзятость и неубедительность подобных утверждений Шлёцера была очевидна уже историкам XIX в. Критикуя воззрения Шлёцера известный антинорманист, С. Гедеонов справедливо отмечал, что «… мнение Шлёцера о чрезмерной дикости словено-русских племён не имеет прежнего значения; оно основано не на изучении фактов, не на определении настоящих законов гражданского устройства доваряжской Руси, а на ложных понятиях энциклопедической школы XVIII столетия об исторических началах народов»[2].
Первым, кто решительно высказался против унижающей русское национальное достоинство «норманнской» теории, был великий русский учёный Михайло Васильевич Ломоносов (1711-1765). В 1749 г. он выступил с резкой критикой речи Миллера « О происхождении народа и имени российского». С этого момента началась полемика по норманнской проблеме, которая и вначале третьего тысячелетия далека от своего завершения.
В своих знаменитых «Замечаниях на диссертацию Миллера», Ломоносов очень правильно и справедливо отметил предвзятость, необъективность и произвольность обращения Миллера с источниками: «Иностранных авторов употребляет он (Миллер) весьма непостоянным и важному историографу непростительным образом, ибо где они противны его мнениям, засвидетельствует их недостоверными, а где на его сторону клонятся тут употребляет их за достоверных»[3].
Ломоносовпервым, в исторической науке стал отождествлять роксолан с руссами. Он утверждал, что варяги—россы в древности назывались роксоланами или россоланами так как россы были соединены с аланами, причем правильным считал он название россоланы, так как роксоланы являлось искажением греков[4]. В дальнейшем эту теорию Ломоносова поддержал и развивал в своих трудах другой русский выдающийся историк Д.И. Иловайский.
Выводя русских от роксолан, Ломоносов привёл доводы в пользу, древности славянских племён. Цитируя Царьградского патриарха Фотия, который в своём «Окружном послании» писал, что «Руссы себе бесчисленных народов покорили и ради того вознесясь, против Римской империи восстали», сделал правильный вывод: «Таких дел и столь великою славою в краткое время учинить было невозможно. Следовательно, российский народ был за многое время до Рурика»[5].
Ломоносов признавал, что первые русские князья носят норманнские имена, но из этого, по мнению учёного, вовсе не следовало, что они были скандинавского происхождения: «Я не спорю, что имена первых владетелей российских и их знатных людей были скандинавские, однако из того отнюдь не следует, чтобы они были скандинавы. Почти все россияне имеют ныне имена греческие и еврейские, однако следует ли из того, чтобы они были греки или евреи?»[6].
Призванного Новгородцами Рюрик Ломоносов считал славянином заявляя, что «Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком славенским, происходили от древних роксолан или россов и были отнюд не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря, между реками Вислою и Двиною. При этом Ломоносов, пожалуй, самым первым из историков, обратил внимание на тот факт, что: « имени русь в Скандинавии и на северных берегах Варяжского (Балтийского) моря нигде не слыхано» [7].
Ломоносов так же обратил внимание на отсутствие норманнского влияния на русский язык сделав и зэ того вывод, что варяги-русь говорили на славянском, а не скандинавском языке.
Следует отметить то обстоятельство, что Ломоносов. Варягов не считал единым народом, а указывал на то, что под этим названием скрывались очень многие племена, жившие по берегам Балтийского моря.
Название россов Ломоносов связывал с именем пруссов, давая, таким образом, иное толкование происхождения русских племён, чем это было сделано Байером: «В наших летописях упоминается, что Рюрик с родом своим пришёл из Немец, а инде пишется из Пруссии. А Нестор ясно объявляет, что он призван был из варягов-русь»[8].
В своей критике Ломоносов показал порочность концепции Миллера и других норманистов, отметил односторонность научных приёмов Миллера, пользовавшегося только иностранными свидетельствами и полностью игнорировавшего русские источники. Ломоносов обвинял Миллера в фальсификации исторической действительности, выступал против антинаучной лингвистики Байера и Миллера: «Ежели бы я хотел по примеру Байеру-Миллеровскому перебрасывать литеры как зернь, то я бы, право сказал шведам, что они свою столицу неправильно Стокгольмом называют, но должно им звать оную Стикольной для того, что она так слывёт у русских»[9].
Несмотря на то, что историческая наука со времён М.В. Ломоносова в своём развитии ушла далеко вперёд, тем не менее, его идеи: о древности славянских племён, отсутствии норманнского влияния на русский язык, происхождении руси от роксолан, широком значении термина «варяги», славянском происхождении Рюрика, об отсутствии в Скандинавии племени Русь, до сих пор сохраняют свою научную силу и убедительность.
Сумев доказать древность славянских племён, Ломоносов, тем самым, выбил основание порочных положений варяжской тории Байера и Миллера.
Ломоносов восставал против мнения о норманнах как создателях Русского государства не только из патриотических чувств, но и потому что видел перед собою явно тенденциозное искажение исторических фактов. К сожалению его критика норманской теории была проигнорирована немецкими, шведскими, а вслед за ними и русскими историками.
Современник Ломоносова Фридрих Генрих Штубе (1704-1790), так же критиковавший доклад Миллера, тем не менее, тоже был приверженцем норманской теории и признавал норманнское происхождение Руси. Его работа «О древних руссах» написанная в 1753 и опубликованная в 1785 г., состоит из четырёх исследований: 1) об отдельном существовании древней Руси, 2) о жилищах древней Руси, 3) о происхождении древних россиян, 4) о некоторых исторических событиях, относящихся к древнем россиянам. На основании изучения северных источников Струбе отождествлял россов с «Rises»- великанами исландских саг, страна которых « Rusaland» простиралась от Балтийского моря до северного Ледовитого океана и Белого моря; жители ее варяги-русь тождественны с готфами-роксоланами, которых Страбон помещает на далеком севере. Южнее Руси – от Торнео до Ладожского озера – находилась область Гардарикия; в Финляндии – Кенугардия. Основав среди славян русское государство, варяги-норманны принесли сюда начатки культуры: в славянском Перуне Струбе видит германского бога Тора; Русская Правда является перенесенным к славянам древнескандинавским законом. Здесь предлагается и толкование русских имен днепровских порогов у Константина Порфирогенета с помощью скандинавских языков.
Важное знание, для становления норманской теории имели исследования датского историка Иогана Эриха Тунманна (1746-1778), нашедшего подтверждение летописного сказания о призвании славянами и финнами племени русь из Швеции, якобы давшего династию восточным славянам и образовавшим Русское государство, в том лингвистическом факте, финского названия Швеции «ruotsi».При этом, Тунманна не смутило, отсутствие каких-либо известий о племени русь, проживающего в Швеции. Тунманн уверял, что восточные славяне, стали именовать шведов «русью», посредством финнов, так как их отношения славян со Швецией были затруднены удалённостью от моря, то настоящее имя шведов, по мнению Тунманна, становится им известно не скоро. Указанный факт дал норманской теории настолько надёжную научную основу, что вплоть до настоящего времени он остаётся важным аргументом для доказательства скандинавского происхождения Руси.
Существенное значение в развитии русской историографии в целом, и по норманнскому вопросу в частности, имели труды дворянского историка второй половины XVIII века Ивана Никитича Болтина (1735-1792). Специальных трудов по истории России Болтин не писал. Он был критиком. Главный его труд «Примечания на древнюю и нынешнюю историю России г. Леклерка», в котором автор высказал своё мнение по многим вопросам Русской истории, в том числе и по норманнской проблеме. Поводом к написанию этой работы, послужил выход во Франции шести томной истории России Леклерка, носившей широковещательное название «Естественная нравственная, гражданская и политическая, древняя и новая история России». Этот труд, несмотря на свой объём, был одним из образцов тех недобросовестных «историй России», которые так часто выходили впоследствии. Болтин, будучи патриотом, в своих «Примечаниях» ставит цель защитить Россию от наветов иностранных писателей, которые рисуют её как страну дикую и варварскую.
Выступая против основного тезиса норманистов, что первыми создателями Русского государства были норманны, Болтин обращает внимание на то, что задолго до прихода Рюрика были уже у русских города, что жили они в обществе, имели правление, промыслы, торговлю с соседними народами и т.п. Таким образом, Болтин признаёт наличие государственности у восточных славян до призвания варягов в Новгород.
Варягами Болтин считал скандинавов, а первых киевских князей по происхождению признавал финнами. Деятельности варягов Болтин не придавал особого значения, так как считал, что они не превосходили по своему уровню развития славян. Это предположение, высказанное Болтиным в XVIII в., было подтверждено советскими историками в двадцатом столетии.
Конечно, Болтин ограничился рассмотрением не всех, а лишь отдельных вопросов, связанных с норманнской теорией, но выводы, к которым пришёл в результате изучения русских летописей, носят вполне обоснованный научный характер, убедительно опровергая утверждения основоположников норманизма о дикости и варварстве восточнославянских племён накануне образования Древнерусского государства.
Конечно не смотря на практически безраздельное господство норманской теории в XVIII в. Ломоносов и Болтин небыли единственными антинорманистами. К числу антинорманистов того времени принадлежал русский поэт, историк и переводчик Василий Кириллович Тредиаковский (1703 -1768), которым были написаны «Три рассуждения о трёх российских древностях», а именно I. О первенстве словенского языка пред тефтоническим, II. О первоначалии россов, III. О варягах, руссах, словенского звания и языка.
В своём третьем рассуждении, как нетрудно догадаться Тредиаковский отстаивал версию о славянском происхождении княжеской династии. Призванные князья, по его мнению, были не шведами, датчанами, норвежцами или германцами, а славянами из Панонии, одного с новгородцами происхождения и языка. Мысль о том, что могли пригасить кого-то ещё кроме славян, Тредиаковский решительно отвергал: «Ежелиб прибывшие Великие Князи на престол были или Датского, или Шведского, или Немецкого языка, то как бы они могли повелевать подданными, не знающими их языка? И как бы подданные возмогли повеленное исполнять, когда бы не разумели того слова которым повелевает государь!»[10]. Управление иноземцами через переводчиков Тредиаковский отрицал, так как оно, по его мнению, является медленным и неэффективным. Не упустил из виду Тредиаковский и отсутствие влияние на славянский язык скандинавского языка, которое неизбежно имело бы место, будь действительно скандинавы на Руси правящим классом: «… как господствующий язык государя, вельможей его воинства, придворных, его присных и искренних, если б он был разный от Словенского не превозмог и не истребил Словенского, в Новгородской державе употребляемого»[11]. А завершает своё исследование Тредиаковский следующими словами: « Твёрдо по всему, и есть необратимо: Варяги Руссы, а от них прибывших царствовать Государи наши в Великую Россию были звания Словенского, рода Словенского, и Словенского языка»[12].
Спор между первыми норманистами и антинорманистами первоначально шёл по двум основным вопросам. Во-первых – были ли варяжские князья-основатели Русского государства, скандинавами-норманнами или они принадлежали к какой-то другой народности? И во вторых – термин «Русь», положивший начало названию «народ русский», «земля Русская», был словом скандинавского или какого-нибудь другого происхождения? Но постепенно вопросы, ставшие предметом жарких научных дискуссий между норманистами и антинорманистами, обрастали рядом новых проблем. Некоторые из них с течением времени приобретали не меньшее значение, нежели два основных. К ним следует причислить вопросы о начале русской истории и происхождении восточного славянства, автохтонности славян и их расселении, происхождении термина «Русь» и распространении этого термина в разных частях Восточной Европы, о подлинной роли варягов на Руси о скандинавском влиянии, о взаимоотношениях Скандинавии и Руси о смысле и значении термина «варяг», об уровне общественного развития восточного славянства накануне создания государства и степени культурной и политической зрелости восточных славянских племен в IX веке и т. д.
Таким образом, Начавшаяся с участием Ломоносова полемика по варяжскому вопросу постепенно осложнялась новыми гипотезами и привлечением нового материала. В итоге, спор так и перешёл нерешённым к последующим поколениям историков.
1.2. Норманская теория в XIX веке
Первая половина XIX века была периодом явного перевеса норманнской теории в русской историографии, что было вполне естественно при тогдашнем состоянии критики источников и представлений об историческом процессе как результате в первую очередь правителей.
Крупным норманистом, в первой четверти XIX в. был Николай Михайлович Карамзин (1766-1826), который вошёл в русскую историографию как автор известного труда «История государства Российского».
Карамзин принял норманнскую теорию и связал её с той монархической тенденцией, которой проникнута его «история». Образование Русского государства Карамзин связывает с призванием варягов, до которых как он считал, «было отечество наше слабое и разрозненное на многие области»[13]. Причём Карамзин был уверен, что норманны стояли на более высоком уровне развития, чем славяне, «…и варяги или норманны долженствовали быть образованнее славян и финнов, заключённых в диких пределах севера; могли сообщить им некоторые выгоды новой, промышленности и торговли благодетельные для народа»[14]. Варяги считает Карамзин, - основали две самодержавных области в России: Рюрик – на севере, Аскольд и Дир-на юге.
Норманнская концепция Карамзина не имеет под собой прочной научной основы и не выдерживает с точки зрения современной исторической науки никакой критики, так как основывается лишь на данных повести временных лет», которые Карамзин воспринял слишком буквально и не критически.
Другим норманистом был современник Карамзина Николай Алексеевич Полевой(1796-1846), критиковавший Карамзина за то, что тот, по его мнению, в своей «Истории Государства Российского» уделил мало внимания народу и противопоставил Карамзину свою «Историю русского народа», которая, тем не менее, также свелась к описанию правления великих князей.
Русская история, по мнению Полевого, начинается только с призвания князей. Вместе с тем он признавал, что ещё до призвания князей у славян существовал патриархальный образ правления, ведущий к единодержавию. Полевой не отрицал реальности Рюрика и его братьев, но при этом отмечал, что само сказание об их призвании кажется ему подозрительным. И хотя Полевой не сомневался в скандинавском происхождении призванных князей, отсутствие имени русь в Скандинавии вызывало у него недоумение: «Бесполезно было бы опровергать здесь мнение тех, кто не хочет признать в варягах скандинавов. Полагаем этот вопрос решённым. Но и не сомневаясь в скандинавском происхождении пришельцев по балтийскому морю, - писал он – мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская или Русская»[15].
В тоже время Полевой считал, что варяги на Руси были немногочисленны. Так как Скандинавия никогда не была рассадником многочисленных народов и варяги никогда и нигде не являлись толпами многочисленными. Эта малочисленность варягов обусловила, по мнению исследователя, быструю ассимиляцию варягов на Руси: «Будучи рассеяны в малом числе, принуждены общаться и жить со славянами, имея грубые и нетвёрдые понятия, обо всём, кроме понятия о свободе и корысти, варяги, скорее всего, утратили народные отличительные черты: религию, язык и обычаи»[16].
При этом сам Полевой чувствовал неубедительность предлагаемой им версии образования Древнерусского государства и отмечал, что картина им начертанная может показаться бледной и недостаточной, но что она при этом верна и справедлива.
В целом подводя итог рассмотрению взглядов Н.А. Полевого, следует отметить, что хотя он и признавал и призвание князей, и их скандинавское происхождение и образование ими Русского государства, но стоял при этом на позициях весьма умеренного норманизма.
Одним из первых кто в XIX веке выступил против норманнской теории, был профессор Дерптского университета Иоанн Филип Густав Эверс (1781-1830). В 1816 году он опубликовал на немецком языке своё первое большое исследование «История руссов», в котором выступил против нелепого допущения, что северные славяне, прогнав варягов, снова пригласили их же, а так же опровергал доводы относительно понимания имени Руси из корней вроде «руотси», возражал против вывода древнерусских имён лишь из скандинавских корней. Что касается вопроса образования государства, то оно, по мнению Эверса, существовало у восточных славян задолго до призвания Рюрика. Факту призвания Рюрика Эверс не придавал большого значения, рассматривая его лишь как эпизод обычного приглашения наёмного отряда викингов. Начало славянской государственности Эверс связывал с народом «рос» или «рус» жившим на юге России в Причерноморье. Этот народ он отожествлял сначала с хазарами, но потом отказался от этого мнения и стал рассматривать его как особый причерноморский народ.
Идея Эверса о «Причерноморской Руси» не получила широкого распространения в исторической науке, но его критика норманизма оказалась весьма действенной и сохранилась в арсенале антинорманистов вплоть до наших дней.
Ещё одним антинорманистом начала XIX века, о котором нужно упомянуть в рамках данной работы был выдающийся историк, языковед, этнограф и фольклорист Юрий Иванович Венелин (1802-1839), сожалению безвременно скончавшийся в самом расцвете творческих сил в возрасте всего тридцати семи лет.
Ю.И. Венелину принадлежит интересное исследование « Скандинавомания и её поклонники или столетния изыскания о варягах», вышедшая в 1842 году, уже после смерти автора. Работа Венелина носит истоориографический характер и посвящена историко-критическому разбору норманской догматики, которую автор начинает с анализа диссертации Байера «О варягах», подвергнув последнего критике за ненаучную лингвистику. Произвольное обращение с источниками, незнание русского языка и мнение, что тот считал варягами Датчан, Шведов, Норвежцев, то есть народы скандинавского происхождения. Таким образом, Венелин продолжил линию Ломоносова. Так же Венелин критиковал и взгляды позднейших последователей Байера: Шлёцера, Струве, Миллера, Карамзина, Шафарика, Погодина, сумев благодаря своему аналитическому уму, показать слабые стороны их аргументации. В тоже время Венелин не ограничился только одной критикой норманизма и выдвинул свою теорию, что варягами называли западных славян с южных берегов Балтики. «Нестор и его современная русь называла варягами померанских славян, как бы в прочем их не называли другие соседи саксонские или французские»[17]. Пишет по этому поводу Венелин. Далее он подчёркивает, что сами Скандинавы себя варягами не называли, что ни малейших следов этого имени нет ни у Скандинавских, ни у саксонских. Ни у фрих ланкскетописцев[18]. Подтверждение своего мнения Венелин нашёл в многочисленных византийских источниках, обильно им цитированных, которые также строго отличают Варягов, как от Франков, так и от племён Тевтонского происхождения[19].
Труд Венелина до сих пор имеет большую научную ценность за счёт большого количества цитируемым автором русских летописей, западноевропейских, византийских и арабских авторов.
Во второй трети XIX века столпом норманизма становится выдающийся исследователь и собиратель древностей Михаил Петрович Погодин (1800-1877). Свою научную деятельность Погодин начал как антинорманист, но постепенно перешёл на позиции норманизма. Норманнское участие в складывании Древнерусского государства Погодин сводил не только к происхождению династии Рюрика, но и к зависимости развития русского общества от прибытия норманнов. Это проявилось в том, что все явления русской жизни Погодин старался объяснить из норманнского быта. Перуна, Велеса и других славянских богов он считал скандинавскими божествами. Русскую правду сборником скандинавских законов, нравы и обычаи славян Погодин так же объяснял нравами и обычаями скандинавскими. Однако, как это не парадоксально Покровский сумел придать своему норманизму патриотическую окраску. Не ставя под сомнение летописное предание о призвании варягов возглавляемых Рюриком, он расценивал это событие как высокое проявление народной самодеятельности, свидетельство самобытности, государственной мудрости и исторической прозорливости русского народа. Призвание – не завоевание подчёркивал Погодин, а добровольный сознательный акт, который никак не может ни умолить, ни унизить нашего национального достоинства, ни замутить славянские истоки русской истории.
Однако, несмотря на свою приверженность норманизму Погодин, будучи добросовестным и объективным учёным, не держался слепо за каждое норманисткое положение. Уступая напору фактов, он отказался от происхождения термина русь от финского руотси, признав что здесь имеет место лишь простое звуковое сходство, а также от Рослагена, который, по его мнению, ничего не доказывает в пользу того что русь - это шведы так как в древности Швеция не составляла единого целого и в её пределах обитало множество мелких, независимых друг от друга племён, только одно из которых называлось шведами.
Бесспорным достоинством исторических трудов Погодина является систематическое и исчерпывающее рассмотрение материала, однако при этом его критика носит весьма поверхностный характер и основывается на буквальном толковании источника.
Борьба между норманистами и антинорманистами особенно обострилась во второй половине XIX в. К этому времени были уже выявлены основные источники по варяжскому вопросу. Классики норманизма – русский историк А.А. Кунник и датский профессор сравнительного языкознания – Вильгельм Томсен, сформулировали в своих работах основные положения и систему аргументации норманнской теории.
Основными произведениями Ариста Аристовича Кунника (1814-1899) являются «Призвание шведских родсов финнами и славянами» и «Дополнения к сочинению «Примечания к Каспию Дона». Кунник изучал арабские и византийские источники, трактовал их в пользу норманизма и для убедительности прибегал к психологическим доказательствам. Например, в своем открытом письме « сухопутным морякам», в котором сухопутными моряками именуются историки-антинорманисты, он разделил народы на сухопутные и морские, и естественно отнёс славян к сухопутным. Видимо Кунник не знал или просто проигнорировал книгу В.И. Ловмянского « О славянах в Малой Азии, в Африке и Испании» вышедшей в 1859 году, в которой автором были собраны источники о морских походах и переселениях славян.
Датский учёный Вильгельм Томсен (1842-1927) опубликовал курс лекций прочитанных им в Оксфордском университете и изданный в Англии (1877), потом в Германии (1879), затем Швеции, и позже всех в России (1891).
Томсен стремился доказать, что термин «варяги» употреблялся в смысле общего обозначения Скандинавии, и что Русь это отдельное скандинавское племя, которое основало Русское государство и дало ему своё имя. Доказать этого Томсену убедительно не удалось. Отсутствие убедительной аргументации в своих лекциях Томсон компенсировал тем, что без всяких к тому оснований всех своих противников обвинял в том, что они являются дилетантами и в своих исследованиях руководствуются не требованиями науки, а исключительно патриотизмом. Исключение Томсен сделал лишь для одного С. Гедеонова, заявив, что из всей массы антинорманисткой литературы только одна его книга «Варяги и Русь» производит впечатление серьёзной обдуманности и больших познаний.
Книга Томсена не является самостоятельным научным исследованием, а представляет собой лишь подборку мнений и доводов, известных норманистов, и прежде всего А.А. Кунника, причём то ли в силу предвзятости, то ли неосведомлённости Томсен повторяет такие доказательства Кунника, от которых тот уже давно отказался.
Выступившие тогда же ведущие представители антинорманизма С.Г. Гедеонов и Д.И. Иловайский дали серьёзную основательную критику главных положений норманнской теории.
Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920) в ряде заметок и докладов выступил против норманнской теории. Его статьи собранные в одной книге, вышли в 1876 году под название «Разыскания о начале Руси», а затем в 1882 году.
Главными основаниями, на которых держится норманизм, Д.И. Иловайский считал:
1.Известие русской летописи.
2.Путь из Варяг в Греки, описанный Нестором в повести временных лет и связанные с ним имена днепровских порогов, приведённые Константином Багрянородным.
3.Имена князей и дружины, в особенности по договорам Олега и Игоря.
4.Известия византийских писателей о Варягах и Руси.
5.Финское название Шведов Руотсы и название шведской Упландии Рослагеном.
6.Известие Бертинских летописей, о трёх русских послах и известие Лиутпранда о Руссах-Норманнах.
7.Известия арабских писателей
8.Скандинавские саги.
9.Позднейшие связи русских князей со Скандинавами.
Известие о призвании Варягов Иловайский считал легендой, а не историческим фактом, и подчёркивал правомерность её появления в новгородской среде, отмечая связь этого признания с политическим строем Новгорода, где боярство приглашало» призывало» князей. Сделав такой вывод, Иловайский отказался от поиска исторической основы летописного сказания. В тоже время, несмотря на спорность такого заключения, бесспорной заслугой Иловайского является тот факт, что он одним из первых занялся изучением истерической достоверности летописного предания, так как до него и норманисты и их противники относились к этому известию не критически, и лишь расходились в мнениях к какому народу принадлежали призванные князья.
Путь из Варяг в Греки, по мнению Иловайского также не может подкрепить норманнскую теорию, так как, во-первых Константин Багрянородный передал имена днепровских порогов в существенно искажённом виде, а во-вторых приводимые им русские имена этих порогов не могут быть объяснены исключительно из скандинавских языков. При этом Иловайский отмечает, что норманны могли плавать по Днепру только после основания Русского государства, находясь на службе русских князей или под их покровительством, то есть тогда, когда русские имена порогов уже существовали.
По поводу сходства имён русских князей и их дружинников со скандинавскими именами Иловайский замечает, что это сходство совершенно естественно при общности многих имён у славянских и германских нардов, при долгом сожительстве Готов и Руссов в Восточной Европе, а также при исконном сожительстве Готов и Славян на Южном берегу Балтийского моря. Но доказать, что они не только исключительно, но и преимущественно скандинавские, не могут никакие натяжки[20].
Касаясь известий византийских писателей о Варягах и Руси, Иловайский справедливо отмечает, что Византийцы нигде не смешивают Русь с Варягами. «О варягах они упоминают только с XI века; а о народе Рось под этим её именам говорят преимущественно со времени нападения её на Константинополь в 865 году. Но и после этого того они продолжают именовать Руссов Скифами, Тавроскифами, Сарматами и т.п. Лев Диакон не только производит Русь от древних Скифов и приурочивает её к странам Припонтийским, но и отождествляет ей с библейским народом Росс»[21].
О пятом основании норманистов Иловайский говорит, что слово Руотси нисколько не указывает на тождество Шведов с нашей Русью. Филологически никем не доказан, чтобы слова Руотси и Рось были тождественны, а не просто созвучны. А по поводу предполагаемой связи шведской провинции Рослагена с нашей Русью Иловайский замечает, что т неё отказались уже и сами норманисты после монографии Гедеонва.
Известия Бертинских Летописей и епископа кремонского Лиупранда, по мнению Иловайского тоже не являются серьёзными основаниями для подтверждения норманнской теории. Толковать известие Бертинских летописей о Руси как о шведском племени невозможно, то из упоминаемого в них титула хакана, который никогда не был в ходу у скандинавских правителей, Лиупранд понимает под именем норманнов не только скандинавские народы, а относит к ним все северные народы, то есть употребляет этот термин не в этническом, а географическом смысле.
Арабские свидетельства, по мнению Иловайского также не подтверждают норманскую теорию, напротив они становятся понятными как только признаем Русь туземным народом. Русь и славяне у них (арабских авторов) являются почти не раздельно. Описанные ими обычаи Руссов указывают также на славян.
«Исландские саги, которым было бы естественнее всего говорить о необыкновенном счастии Норманнов в восточной Европе, ничего не знают ни о норманнском племени Руссов, ни о Рюрике, ни о плавании норманнов по Днепру. Саги говорят о Русских как о великом туземном народе Восточной Европы»[22].
Международных связей Руси со Скандинавией Иловайский не отрицал, но резонно замечал, что из этого не следует будто Руссы пришли из Скандинавии. Подобные связи существовали у Руси и с другими народами: Греками, Поляками, Немцами, Половцами и т.п.
Книга Иловайского «Варяги и Русь» несмотря на некоторые свои недостатки, подвергла норманскую теорию серьёзной, аргументированной критике. Она до сих пор не утратила своей научной ценности и до сих пор является одним из лучших произведений посвящённых рассматриваемой норманнской проблеме.
В 1862-1863 годах в записках Академии наук была опубликована работа Степана Александровича Гедеонова (1816-1878) «Отрывки о варяжском вопросе», затем дополненная и отдельно изданная под названием «Варяги и Русь» (1876). Гедеонов считал неудовлетворительной норманскую систему происхождения Руси, и указывал на отсутствие каких-либо следов норманнского влияния в русской жизни. Он говорит «если варяги-русь скандинавы, норманнское начало должно отозваться в русской истории, как начало латиноамериканское в истории Франции, как начло германо-норманское в истории английской. Не в мнимо германских именах наших князей и послов их, не в случайных, непонятных известиях Вертинских летописей, Лиутпранда и Константина,- норманнство должно отозваться в самой жизни Руси, в её религии, языке, праве, в народных обычаях, в действиях и образе жизни ни первых князей и пришлых с ними варягов»[23]. Однако, выше перечисленных следов, как весьма убедительно доказывает Гедеонов, в истории Руси не прослеживается.
Гедеонов отстаивал автохтонное происхождение термина «Русь», подчёркивал тенденциозность летописного предания, доказывал западнославянское происхождение варяжской династии в Новгороде.
Книга Гедеонова, является образцом научной объективности и добросовестности, она заставила многих норманистов отказаться от смещения варягов и руси, и тем самым сослужила большую службу делу. Труд Гедеонова не утратил научного значения и в наши дни.
Познакомив читателя со взглядами Иловайского и Гедеонова на варяго-русский вопрос, было бы несправедливо обойти вниманием их современника Ивана Егоровича Забелина (1820-1909), который в своём объёмном труде «История русской жизни с древнейших времён» уделил существенное внимание норманнской проблеме.
Забелин считал, что русская история началась ещё задолго до Рюрика, который был призван княжить в уже сложившееся государство. Эту мысль он достаточно чётко и определённо высказал в своей книге: «Словом сказать, ещё задолго до Рюрика в Русской земле должно было существовать всё то, к чему он был призван, как к готовому. Таким образом, семена и зародыши русского развития складываются где-то очень далеко от эпохи призвания варягов. В этом на первый раз, убеждает та истина, что история идёт путём живой растительной организации, а не путём произвольной махинации; что само призвание варягов если и было началом нашей истории, то она же была концом другой нашей истории, о которой мы ничего незнаем»[24].
Указал Забелин и на то, что у Нестора ничего не сказано о том, что варяги принесли с собой на Русь цивилизацию, что они составляли особое сословие, говорили особенным языком, научили славян воевать, торговать, плавать по морю и так далее.
В том, что призванные варяги были славянами, Забелин не сомневается, и даже не допускает мысли, что могли быть призваны иноземцы: « Во всяком случае -говорит историк - несомненным мы почитаем одно, что русь была призвана не из Швеции, а от словенского поморья. С острова ли Рутена или от устья Немана - это всё равно, она была русь словенская, родная и во всём понятная для призывающих, а потому и не оставившая никакого следа от своего небывалого норманства»[25].
Следует отметить, что целый ряд учёных не примкнули ни к одному направлению. Из этих историков следует отметить, прежде всего, классиков русской исторической науки Сергея Михайловича Соловьёва (1820-1879) и его знаменитого ученика Василия Осиповича Ключевского(1841-1911), которых часто не совсем правильно причисляют к лагерю норманистов.
У Соловьёва нет работ, специально посвящённых норманской теории, но он достаточно подробно рассматривает варяжский вопрос в своём основном труде «История России с древнейших времён».
Историю России Соловьёв начинал с призвания варягов, при этом признавал их скандинавское происхождение и отрицал возможность призвания балтийских славян следующим образом: «Скажут: славяне должны были обратится к своим же славянам, не могли призывать чужих, но имеет ли право историк настоящие понятия о национальности приписывать предкам нашим IX века? Мы видим племена германское и славянское, чем ближе к языческой древности тем сходнее между собою в понятиях религиозных, нравах, обычаях; история не привела ещё между ними резких разграничительных линий, их национальности ещё не выработались, а потому не могло быть сильных национальных отвращений»[26]. При этом Соловьёв считал, что призванные варяги «на древнюю нашу историю» оказали лишь наружное, т.е. внешнее влияние, которое выразилось в создании ими Древнерусского государства. Но определяя степень норманнского влияния на славянскую народность, Соловьёв пришёл к заключению, что это влияние очень незначительно: « Варяги не стояли выше славян на ступенях общественной жизни, следовательно, не могли быть среди последних господствующим народом в духовном, нравственном смысле; наконец что важнее, в древнем языческом быте скандинаво-германских племён мы замечаем близкое сходство с древним языческим бытом славян; оба племени не успели ещё выработать тогда резких отмен в своих народностях, и вот горсть варягов поселившись среди славянских племён не находит ни каких препятствий слиться с большинством.…В чём можно заметить сильное влияние скандинавской народности на славянскую? В языке? По последним выводам, добытым филологией, оказывается, что в русском языке находится не более десятка слов происхождения сомнительного или действительно германского. После того как древнейший памятник нашего законодательства так называемая Русская Правда была сличена с законодательными памятниками славянских народов, не может быть речи не только о том, что Русская Правда есть скандинавский закон, но даже ос ильном влиянии в ней скандинавского элемента»[27].
Таким образом, Соловьёва нельзя отнести ни к одному из двух направлений в русской историографии, поскольку с одной стороны, он признавал образование славянского государства делом рук князей скандинавского происхождения, что сближало его с норманистами, но с другой стороны, Соловьёв правильно замечает, что варяги по уровню общественного развития не превосходили славян, не оказали влияния на их язык и законодательство, быстро ассимилировались. Подобные высказывания однозначно противоречат норманской теории, что позволяет сделать вывод, что Соловьёв по своим взглядам был всё - таки ближе к историкам анитнорманистского направления.
В ещё меньшей степени норманистом был В.О. Ключевский. В своих «Набросках по варяжскому вопросу» он прямо говорит: «Я собственно равнодушен к обеим теориям, и к норманской, и к славянской, и это равнодушие выходит из научного интереса. В тумане ранних известий о наших предках я вижу несколько основных фактов, составляющих начало нашей истории, и больше ничего не вижу. Эти факты приводят меня к колыбели нашего народа, остаются те же и с тем же значением и цветом, признаю ли я теорию норманистов или роксалонистов. Поэтому, когда норманист или роксалонист начнут меня уверять, что только та или другая теория освещает верным светом начло русской национальности, я перестаю понимать и того и другого, то есть становлюсь равнодушен к обеим»[28].
Возникновение политической организации на Руси В.О. Ключевский связывал не с призванием варягов, а внутренними потребностями общества, развитием торговли с каспийскими и черноморскими рынками в VIII веке, а так же с необходимостью охраны дорог и торговых центров. Решающую роль в происходящих переменах, на его взгляд, сыграла купеческая аристократия, состоявшая сначала из местных элементов, а потом также и из варягов, которые остались на их службе, а со временем сами пришли к власти: «… заморские князья с дружиною призваны были для защиты страны то каких-то внешних врагов и получили определённый корм за свои сторожевые услуги. Но наёмные охранители, по-видимому, желали кормиться слишком сытно. Тогда появился ропот уже плательщиков корма, подавленный вооружённой рукою. Почувствовав свою силу, наёмники превратились во властителей, а своё жалование превратили в обязательную дань с возвышением оклада»[29].
С.М. Соловьёв и В.О. Ключевский расширили круг изучаемых проблем, среди которых норманская теория уходит на задний план, как якобы решёная и более не представляющая научного интереса.
*********
Начиная с XVIIIи вплоть до второй половины XIX века, норманизм был официальным, господствующим направлением в русской исторической науке, хотя и имел под собою слабую научною базу, так как основывался на буквальном понимании письменных источников и некритическом отношении к ним. Но немцы-академики, подержав своим высоким норманскую теорию, которая льстила их национальному чувству, создали канон, против которого мог выступить либо невежда, либо заядлый русский шовинист.
Антинорманизм в указанный период, не имевший сторонников среди ведущих историков, влачил жалкое существование. Его немногочисленные сторонники стремились к логическому опровержению основных положений норманистов. Они сосредотачивали своё внимание на этносе варягов и Рюрика, поскольку возможность основания государства в результате единовременного акта одним лицом или группой лиц у них сомнений не вызывала. Оспаривая положения норманской теории, что скандинавское племя основало государство у восточных славян и дало ему имя, антинорманисты выдвигали свои версии о происхождении Руси. Наиболее многочисленная группа оппонентов норманизма защищала мнение о её славянском характере. В их сочинениях был собран и изучен обширный материал источников, доказывающий славянского происхождение Руси. Поэтому их труды в известной части не утратили своей ценности до нашего времени.
Со второй половины XIX в. ситуация начинает меняться, доверие к норманистким построениям заметно снижается. Труды Гедеонова, Забелина. Иловайского и других антинорманистов лишили норманизм ореола научной непогрешимости. Норманисты в это время отказываются от попыток объяснить все явления древнерусской жизни нормано-германским влиянием. Словом норманизм утрачивает своё доминирующее положение, отношение в обществе к нему крайне скептическое.
[2] Гедеонов С.А. Варяги и Русь М.: 2011 С. 74.
[3] Ломоносов М.В. Полн. собр соч. М-Л.: 1950. Том 6. С. 20.
[4] См. Ломоносов М.В. Указ соч. С. 26.
[5] Ломоносов М.В. там же С. 28.
[6] Там же С. 31.
[7] Там же С. 33.
[8] Там же С. 33.
[9] Там же С. 41.
[10] Тредиаковский В.К. Три рассуждения о трёх российских древностях. 1849. СПб.: Типография АН. С. 511.
[11] Там же.
[12] Тредиаковский В.К. Указ соч. С. 539-540.
[13] Карамзин Н.М. История государства Российского. Ростов-на-Дону. 1995.: Книга I. Том I. С.104.
[14] Там же С. 108.
[15] Полевой Н. А. История русского народа. М.: 2008 С. 23.
[16] См. Указ соч. С. 27.
[17] Венелин И.В. Скандинавомания и её поклонники. М.: 1842. С. 8.
[18] Там же. С. 37.
[19] Там же. С. 41.
[20] См. Иловайский Д.И. Начало Руси. М.: 2003. С. 166.
[21] Иловайский Д.И. Указ соч. С. 172.
[23] Гедеонов С.А. Варяги и Русь. М.: 2011. С. 9.
[24] Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времён. М: 2008 С. 37.
[25] Забелин И.Е. Указ соч. С. 367.
[26] Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: 1993. Книга I. Том I. С. 86-87.
[27] Соловьёв С.М. Указ соч. С.282.
[28] Ключевский В.О. Собр соч. в 9 т. М.: 1987. Том 7 С. 136-137.
[29] Ключевский В.О. Курс лекций по русской истории. М.: Кн. 1. Лекция IX. С. 120.
Рейтинг: 0
7108 просмотров
Комментарии (0)
Нет комментариев. Ваш будет первым!
