Главная → Проза → Детские разделы → Сказки → Крестик из корицы. "Первые встречи"

Крестик из корицы. "Первые встречи"

13 сентября 2023 - Пётр Королёв

Казурелка - девочка, живущая неподалёку. Простая красота её таится не только в изумрудных колодцах глаз. Милосердие сопровождает каждый шаг в её жизни, а ведь именно такой человек украшает мир, делает его совершенней. Бывает, что Казурелка не лезет за словом в карман, легко обезоруживает смехом, но никогда, никогда она не причинила этим обиду другому, не покоробила чьё-то сердце. Бывает и по-другому: когда веселье внезапно сменяется необъяснимой печалью, девочка становится безмолвной и уходит далеко от человеческих жилищ, теряясь среди долин, засыпая в некошеной траве. Если повезёт, можно увидеть Казурелку на реке, где она купается в дождливые дни, и услышать её песенку:
 
«Звёздочки в небе – сестрицы в реке,
И я между ними плыву налегке.
Птицы кричат и кричат свысока,
Птицы немые уносят меня…»
 
Глаза девочки действительно сродни бездонным колодцам, а недлинный густой волос её, чёрный с проседью, шубку лисицы-чернобурки напоминает. А вы когда-нибудь видели лисицу, сидящую на краю колодца?.. Вот это и есть Казурелка. Слышал я от людей про необъяснимую силу тех колодцев. Кое-кто шутил: мол, если Казурелка застанет преступников врасплох, то они добровольно вскинут руки и раскаются во всём, в чём виновны и невиновны. Впрочем, шутки шутками, но поговаривают, однажды так и случилось.
Перед сном Казурелка одевает на себя самое дорогое, самое сокровенное, что у неё есть - небольшой крест из двух палочек корицы. Обе палочки ей подарили родители в день её появления на свет: одна палочка от папы, другая от мамы. А вместе их скрепила уже сама девочка, став постарше. Так случилось, что осталась Казурелка одна. Дурного приключилось с ней немало - настрадалась так, что врагу не пожелаешь. Например, подвергалась она нападениям. В одну из ночей её избили прямо у дома, да так крепко, что девочка лишилась чувств; а когда пришла в себя, то не смогла сдержать слёз – её руки, ноги и шея были обмотаны крапивой. Всё выдержала бедная, всё вынесла. Вот и пагубное пристрастие к ядовитым веществам победить сумела - страшным веществам, за краткий миг радости берущим любовь, красоту, силу, жизнь. Многие к тому времени махнули рукой на юную пташку, злорадствовали: «Сама себе крылышки обрезала - ну что с неё взять?» Нашлись и такие, что за спиной «казурка-полокурка» кликали её, да вот в лицо сказать никак не решались. Ну, и что же во всём этом хорошего?..
В этот раз она вернулась позже обычного и почти сразу уснула. Усталость тяжёлой рукой закрывала глаза. Вечер был ветреный, ветки старой ивы стучали в окно. Отчего-то Казурелке показалось, что её руки источают дивный неизвестный аромат; она удивилась этому и попыталась вспомнить, к чему прикасалась в течение дня.
Вдруг ей послышался шелест крыльев, будто в комнату залетела птица. Пересилив себя, девочка открыла глаза - и что же она увидела?
Людей.
Много людей посреди поля, сотни людей, совсем разных, непохожих друг на друга, в самых разнообразных одеждах. Они держались за руки и неторопливо водили хоровод вокруг огромного костра. Доносилась песня, красивая и могучая, и пелась она разными голосами, но на одном языке. Трое мужчин - старик, молодой и отрок - играли каждый на своём инструменте: бубне, баяне и рожке. И все шли и пели под эту музыку. Огонь касался утреннего неба, и люди были близки к небу; все были близки к огню, но, освещая весёлые лица, он не обжигал никого. Все купались в невидимых тёплых волнах; эти волны всё прибывали и прибывали, манили за собой, то затягивая, то отстраняя, то затягивая вновь. Их нежное касание ощущала и девочка - казалось, кровать вот-вот приподнимется и поплывёт, и будет долго блуждать в невидимом море, а впереди - мирные берега, берега, где ждут и дожидаются...
Казурелка продолжала находиться в своей кровати, с удивлением наблюдая за происходящим и всё ещё отказываясь верить своим глазам. Вправо от поля уходила дорога в густой лес. Рядом важно расхаживали какие-то птицы. Вскоре девочку заметили две женщины и подбежали к ней.
- Подойди сюда, красивая, не бойся! - протянув обе руки, приветливо сказала та, что была в сарафане из настоящей древесной коры.
- Я не красивая и подходить не буду, - испугалась Казурелка.
- Нет, ты красивая и ты подойдёшь. Такая маленькая, и уже великая спорщица!
Тонкая рука говорящей нетерпеливо откинулась в сторону, отчего птицы разом сорвались с места – будто грохнуло охотничье ружьё.
- Бесстыжая, где твой стыд? - громко возмутилась женщина. - Посмотри, ты всех распугала, и что дальше?
- Кто, я? - удивилась Казурелка.
- Угу!
- Угу… - повторила девочка.
- Посмотри, она угукает!
- Я пошла. Меня ждут, - собравшись с духом, сказала Казурелка, не вставая с постели.
- Посмотри-ка, её ещё ждут!
«И зачем я сказала, что меня ждут, если здесь меня никто не ждёт? - подумала Казурелка. - Собралась идти, а куда я попала? Может, в сон?.. Вот глупая!»
- Сегодня ты здесь, а не во сне. И ты не глупа, хотя тебе этого, возможно, иногда и хочется, - загадочно произнесла женщина в длинном одеянии из тополиного пуха, до этого не проронившая ни слова.
- Хороший ответ, - не сводя глаз с незнакомок, прошептала изумлённая девочка.
- И будет ещё лучше. А что это у тебя? Коричный крестик?
- Да, - сказала Казурелка, быстро встала с кровати и спрятала крест под пижаму.
- Вот тебе раз! - воскликнула пуховая женщина и обратилась к древесной:
- А твой где?
- Всегда со мной - с того дня, как ты подарила мне.
Обе снова посмотрели на Казурелку.
- Береги его, это не просто сувенир на память. Подумай сама, раскинь мозгами: две прямые линии на бумаге пересеклись - крест; две ветви соприкоснулись - крест; птица расправила крылья - крест; дождь и ветер - крест; кто-то перешёл тебе дорогу - крест; рукоять меча - крест; цветной ленточкой обвязан долгожданный подарок - крест... Кстати, ожидается похолодание. На вот, возьми, - молвила древесная незнакомка, затем сняла с плеч шаль из мягкого мха, подошла и укрыла детские плечи. Девочка сразу же почувствовала необыкновенный аромат, исходящий от шали - он был известен ей. Аромат тайных троп, ранней осени, последних минут перед дождём в непроходимом лесу.
- Спасибо.
Казурелка разглядела женщину - и залюбовалась ею: цвет первой травы в глазах, цвет первого костра в волосах; и чувствовался запах той травы, и запах того костра. Проницательный и одновременно добрый взгляд; приятное лицо уже тронуто годами, но ещё не изрезано саблями старости. На груди у женщины висел крест, точь-в-точь как у Казурелки, из двух палочек корицы, но скреплялись те палочки простой ленточкой ткани, уже изрядно обветшавшей. В кармане пижамы девочка нащупала маленький моток медной проволоки, которой она и обкручивала коричные палочки. Вынув моток, Казурелка протянула его женщине.
- Возьмите, пожалуйста. Вам нужно по-новому перемотать, иначе потеряете.
Та смущённо посмотрела на свой крестик, покрутила его в руках, после чего взяла проволоку и, тихо поблагодарив девочку, возвратилась к своей напарнице. Пуховая молча огляделась и сказала Казурелке:
- Задерживаемся, а тебе ещё надо успеть познакомиться. Сейчас закутайся в шаль поплотнее, - не бойся, не порвётся, - и иди по той дороге. Ах да, возьми ещё вот этот хлебушек, спрячь его в карман и не ешь без особой нужды: кушать надо, когда голодно. Без повода не останавливайся. Встретишь Тень С Коробочкой, он и проведёт тебя. С ним ничего не бойся. Бояться здесь нечего и некого, никто не обидит; а обидит, то сам на себя потом обидится. Если кто спросит, куда идёшь, отвечай: «До поворота». Поняла? До поворота, и точка… На Тень старайся не наступать - ругаться будет. К тому же, он спотыкается, потому что у него связаны руки, имей ввиду... Ну вот, улыбается. Посмотри на неё: ещё не повернула, а уже улыбается вовсю!
Казурелка засмеялась: ну очень уж забавной показалась ей предстоящая прогулка! Смех её, - открытый, без злобливости, - встрепенул природу. Вернулась стая пугливых птиц, громче зашелестели деревья, бодрее зазвучали бубен, баян и рожок. Поблагодарив чудачек, Казурелка отправилась в путь, как и было сказано.
Тёплая шаль неожиданно оказалось такой большой, что укрыла девочку от макушки до самой земли. «И поворачивать негде, - думала она, осматриваясь. - Странная дорога: прямая и ровная, как обтёсанная палка. Такая разве бывает в лесу?.. Кажется, я раньше тут проходила... Так сон это или нет?..» Звуки хоровода едва пробивались сквозь высоченные и густые лесные стены. Вечерело. Хвойный ковёр под ногами слегка пружинил, при каждом шаге щекоча и покалывая ступни тысячью иголок, но от того девочке было лишь веселее. Улыбаясь, Казурелка обернулась - две фигуры всё ещё стояли вдалеке, в полумраке, и смотрели ей вслед.
«Как, однако, быстро здесь время летит – скоро совсем стемнеет… Интересно: что делать, когда дойдёшь до этого поворота? Мне же домой надо, завтра рано вставать», - думала девочка, и в этот самый миг что-то выбежало из темноты и замерло прямо перед ней. Конечно, Казурелка вздрогнула; но, присмотревшись, поняла, что это была обыкновенная тень. Чёрная тень - чернее самой ночи. Руки у тени действительно были крепко связаны, а на поясе болталась маленькая коробка, тоже чёрная. Тень резво заскакала вокруг девочки, споткнулась, потом отбежала, вернулась и просвистела. «Зовёт за собой», - поняла Казурелка, и они пошли вместе. Тень держалась немного впереди, но не убегала и постоянно оглядывалась.
- Ты и есть тот самый Тень С Коробочкой? - спросила Казурелка.
- Да - прошептал он ей. Всем известно: тени не могут разговаривать громко.
- А почему у тебя руки связаны?
Тень промолчал и вдобавок опять споткнулся. Девочке показалось, что он обиделся.
- Ой, я не наступила на тебя? А что в коробочке?
- В чьей?
- В твоей.
- А в твоей?
- У меня нет коробочки.
- Ну, так сделай себе коробочку, потом и спрашивай.
- Дурак! - обиделась Казурелка и отвернулась.
Так беседовали они, попутно закусывая дикой смородиной, растущей на обочине. Вскоре перед ними оказалось дерево, высокая лиственница. Никто и не обратил бы на неё внимания, прошёл мимо - ведь ничего особенного, по сути, в ней и не было. Однако, Казурелка почувствовала неладное и остановилась. Никаких чудес, обыкновенное дерево, каких много вокруг, только одно настораживало: лиственница та пожелтела, стояла совершенно жёлтая. Можно сказать, что в робком лунном свете она пылала золотом - до того насыщенным был цвет её хвои.
- Как странно, - глянув на Тень, прошептала девочка, - осеннее дерево в летнем лесу.
 И, крепко обхватив руками ствол, она принялась трясти его изо всех сил. Бесконечное множество иголочек густо осыпало детскую голову, шаль, рукава пижамы; Казурелка засмеялась и, устав, оставила, наконец, дерево в покое.
- Зря ты его тряханула, - буркнул Тень, стоявший всё это время поодаль и скрестив руки на груди.
- Почему?
- А вон, смотри. Целую кучу натрясла.
- Кого?..
Навстречу им шествовала толпа, молча, но довольно быстро и решительно - будто хорошо знала, куда идёт и зачем. Обе руки у всех участников сборища были задраны вверх, с намотанными на них подобиями знамён. Прозрачные и почти бесцветные, лишённые изображений, знамёна вздрагивали и колыхались от каждого шага, слегка выдавая себя серебряными бликами в свете Луны. Когда толпа поравнялась с девочкой, от неё отделился мужчина. Высокий и худощавый, с круглыми жёлтыми глазами и задорной улыбкой, он приблизился к Казурелке. Остальные продолжили движение.
- Здравствуйте! Куда вы идёте? – решив начать разговор первой, спросила девочка незнакомца.
- До поворота, - ответил он.
- И я туда, - сказала она.
- И ты?! - изумился тот. - Но поворот не там, а в другой стороне, куда мы идём. Ты ошиблась, наверное.
- Я как раз оттуда, и там нет поворота.
- Но и там его нет тоже, - ухмыльнулся странник и развёл руками.
- Ну, на нет суда нет. А вы ищите поворот?
- Угадала.
- А что вы сделаете, когда найдёте его?
- В каком смысле? Повернём, разумеется. Что же ещё?
Тень недовольно заёрзал, причём заметила это не только Казурелка, но и странник.
- Ты дрожишь, тебе холодно? Почему ты одна - заблудилась?
- Нет-нет, я не замёрзла и живу тут рядом. Скажите: а вы давно ищите поворот?
- Давно.
- И так ни разу его не нашли?
- Ни разу.
«Да что же это такое? - подумала девочка. - И зачем только я пошла сюда? Может, ещё не поздно вернуться?..»
- А ты почему спрашиваешь? - незнакомец прищурился.
- Да так, интересно прогуляться...
Тень поёжился и незаметно спрятался за Казурелку. Странник удивлённо поднял брови и засмеялся.
- Прогуляться?!.. Ха-ха-ха!.. И далеко?
- Да нет, подругу встретить...
Незнакомец удивился ещё больше, но затем его лицо стало серьёзным.
- Встретиться... Твоя подруга живёт у поворота?
Казурелка решила соврать.
- Да, недалеко, кажется, на самом повороте. Но я ещё ни разу у неё не была.
Странник растерялся, хотя и старался ничем этого не выдать.
- Это интересно, - пробормотал он.
- И будет ещё интереснее, - ухмыльнулась девочка и вздохнула. – Устала трепаться, честно говоря.
- Что-что?
- Да это не вам…
- А-а-а…
Они помолчали.
- А если вы найдёте поворот и повернёте - что дальше? - спросила она.
Странник огляделся.
- Дальше?.. - и задумался.
Казурелка хитро посмотрела на него, сняла с себя шаль и протянула ему.
- Возьмите. Пригодится на обратную дорогу.
Странник замешкался, улыбнулся и взял шаль.
- А как ты догадалась...
- Вы же сами сказали: до поворота. Только «до» сказали - улыбаясь, ответила она.
И с этими словами девочка спокойно пошла по дороге, а незнакомец, смахнув слезу нелепым стягом, проводил её взглядом, после чего бросился догонять своих. Бежал он так быстро, что лиственничная хвоя, осевшая на шаль, золотой змейкой шустро увивалась за ним. Казурелка обернулась и, пока он не пропал в темноте, глядела ему вслед. «Ну, ничего... Там костёр, там люди есть - согреются и останутся. А, может, и не останутся...» - размышляла она, поёживаясь.
Подул ветер, стало холоднее. Где-то наверху кроны деревьев заговорщически перешёптывались на своём древнем языке, подобно озорным ладошкам соприкасаясь листвой. Казурелка шла, слушая их и стараясь за этой трескотнёй рассмотреть хоть краешек молчаливого неба.
Неожиданно перед её лицом закружилась стайка крохотных снежинок. Они превращались в хлопья, которых с каждой секундой становилось всё больше. Девочка ловила хлопья руками, кончиком языка; прятала их в рукава пижамы, но, увы, безуспешно. От всего этого они завертелись и заблестели так лихо, что заставили Казурелку позабыть обо всём на свете; она кружилась, кружилась и кружилась - пока не прекратил таять снег на щиколотках босых ножек.
Начиналась буря. Впереди были только равнина и тьма, пределы которых нельзя увидеть. И казалось, что равнина та открыла невообразимо глубокий рот, приготовившись поглотить всё живое.
Казурелка огляделась - Тень с Коробочкой исчез. Убежал? А, может, потерялся?.. Встревожившись, она кликала его во все стороны. Морозный воздух сковывал губы, пробирался под одежду, обжигал тело. Руки и ноги налились тяжестью, стали чужими. Казурелке невыносимо захотелось спать; лечь прямо здесь, на землю, в сугробы, - не разбирая, - и уснуть; забыться и очнуться дома. Больно дышать; ещё немного, и девочка сгинет посреди метели - грозной стихии, глухой ко всяким страданиям.
Впереди появился кто-то.
Человек?
Возможно.
Что он сделает?
Погубит? Поможет? Не заметит?..
Снежная пелена полностью скрыла неизвестного, превратилась для него во вторую кожу. Когда он приблизился, Казурелка, невзирая на боль и холод, чуть не вскрикнула от ужаса - его волосы, и даже глаза насквозь пронизывал чистейший голубоватый лёд. Кроме фигуры то существо, казалось, не имело ничего человеческого. Но более всего девочку потрясло увиденное за спиной пришельца - там стоял Тень с Коробочкой. По хвоинке узнала друга Казурелка, застрявшей в его волосах в ту минуту, когда она трясла лиственницу.
На этот раз он действительно выглядел как простая тень, отбрасываемая кем или чем-либо. В левой руке неизвестный держал белоснежную коробочку - держала коробочку и тень, но уже чёрную. Руки у тени были развязаны, ведь свободны были руки её хозяина.
Пурга не унималась. Девочка поняла: за чарами сна ей готовится погибель. Сделав усилие, она стала перескакивать с ноги на ногу. Несмотря на дикую погоду, воцарившуюся всюду, ночь была великолепна. Завьюженная равнина поражала воображение своей необъятностью; ветер будоражил не только тело, но и дух. На миг Казурелка забылась, закрыла глаза и отдалась во власть стихиям – земле, снегу, ветру – как если бы они несли ей не страдания, а блаженство; награждали за терпение своей мощью, приглашали породниться с ними.
Неподалёку мелькнуло что-то живое: иная тень, лохматая, хвостатая и низкая, скользила в неистовом снегопаде.
Вот ещё одна, такая же.
И ещё несколько.
Движения теней были до того бесшумны и стремительны, что казалось, снежные хлопья звенят, едва сталкиваясь с ними.
Тени рычали, глухо и не переставая.
Казурелка пришла в себя и открыла глаза.
«Помоги, я ничего не вижу... мы должны выйти... Дай свою руку, не медли...» – послышалось девочке.
Неизвестный и его тень протягивали ей руки с коробочками.
Лохматые тени замкнули кольцо, и оно стало сжиматься. Внутри кольца оставались трое: девочка, неизвестный и его тень. Казурелка совсем не ощущала ног, руки были почти неподвластны ей.
Неужели, это конец? Именно так предрешено для юной жизни?.. Необходимо что-то сделать; совершить поступок, который изменит всё - девочка чувствовала это, но понять никак не могла.
И тут она вспомнила, как вошла в летний лес, по дороге увидала осеннее дерево, потом началась зима. Но ещё нигде она не встречала весны.
Казурелку осенило: «Если вопреки всем законам в летнем лесу затесалась осень, то почему бы посреди бурана чему-нибудь хорошему не затесаться? Вопреки, наперекор да поперёк – вот тебе и крест!».
И она протянула руку в ответ.
Едва Казурелка дотронулась кончиками пальцев неизвестного, буря прекратилась. Затих её безумный рык, последние снежинки осели на головы истерзанных путников. Мгла сменилась рассветом, да каким ярким! Пожалуй, самым ослепительным рассветом из тех, которые видала девочка. Повсюду снег исчезал, как исчезает молочная пенка, и на его месте воцарялось разнообразие цветов и трав. Всё наполнялось свежим запахом возрождения жизни, и над этой жизнью – большой и маленькой, непокорной и податливой, цветной и прозрачной, заметной и незаметной, стойкой и хрупкой – самый честный на свете оркестр исполнял самую чистую мелодию.
С неизвестным также творилось нечто ошеломляющее. Снежная пелена - его вторая кожа - покинула своё пристанище. Белой птицей взмыла она вверх и, поднявшись высоко-высоко, - так высоко, как ни одна другая птица, - рассеялась холодными, быстро тающими искрами, которые невозможно было сосчитать. Эти искры не успевали долетать до земли; они угасали там, в голубой бездонной вышине, и все, кто смотрели на них внизу, невольно чувствовали себя свидетелями той тихой гибели. Неизвестный тоже смотрел вверх; его волнистые рыжие волосы колыхал весенний ветерок, а глаза, отныне свободные ото льда, казалось, ничем теперь не отличались от неба, которое он так пристально разглядывал.
Казурелка приблизилась к нему, осторожно касаясь босыми ногами тёплой земли. Кинув взгляд в сторону, девочка лишь теперь заметила свою собственную тень, неизменно скользившую за ней и повторявшую каждое движение. Тень же неизвестного находилась подле своего хозяина, и интересовали её отнюдь не небеса. Увидев это, Казурелка поначалу растерялась, но, переведя взор на неизвестного, встретила его улыбку. Он протянул ей коробочку.
- Хочешь открыть?
- Нет, - после недолгих раздумий ответила девочка. - Сначала своё сделай, а потом у других смотри. Верно ведь?..
Тот отбросил коробочку; от столкновения с землёй в ней глухим эхом отозвалось что-то. Подойдя к Казурелке, неизвестный провёл рукой по её голове и неожиданно взял девочку на руки.
- Некоторые осуждают такие поступки, - улыбнулась она, слегка испугавшись.
- Кто много осуждает, тот молчаливый пешеход! - шутливо раздалось в ответ.
Девочка обхватила руками шею неизвестного, и вместе они направились к горизонту, ступая по узенькой тропе. Минуя ручьи, прислушались к их неутомимому ворчанию; с головой утонули в пряной траве, захлёбываясь, но каждый раз выплывая счастливыми; пересекли просторные луга, где потерять и самого себя не мудрено. Ничто не торопило наших героев. Всё шло своим чередом.
В дороге Казурелка спохватилась:
- Ой, опять потеряла! Где эта пропаданка непутёвая? – и, спрыгнув с рук неизвестного, она кинулась в заросли.
Наблюдая за её метаниями, неизвестный засмеялся.
- Среди самых невнимательных ты будешь самая внимательная, не обратившая внимание на внимательность других - это я тебе обещаю! Оглянись назад!
Девочка оглянулась - и одновременно оглянулась её тень.
- Очевидно, недолгое отсутствие обратило на себя внимание? – веселился неизвестный.
Они продолжили путь, чуть не скатились в крутой овраг, и, перемазавшись землёй, вскоре достигли берега моря.
Стояла жаркая погода. Дрожал, переливался жёлто-оранжевый солёный воздух. У кромки воды маячил чёрный силуэт. Это была собака, причём взрослая, - Казурелка поняла это, когда та подбежала, заметив путников. Горемыка, ни дома, ни хозяина: шерсть, длинная и грязная, спуталась в колтуны; взгляд, не выражающий особой радости или привязанности. От ежеминутных испытаний, естественных и человеческих, некогда янтарный цвет глаз потемнел; теперь они смотрели спокойно, отстранённо - всё прощали и, наверное, очень хотели всё забыть. Немного покрутившись, собака потеряла интерес к гостям и вернулась на прежнее место, чтобы снова уставиться в морскую даль. Судя по всему, ей было известно, чего она ждёт.
Неизвестный остался позади. Прибой ласково шипел, накатывая на горячий каменистый берег. Девочка на цыпочках пошла навстречу прибою и остановилась у дворняги на расстоянии пары шагов. Та не шелохнулась. Тогда Казурелка вспомнила, что дала ей женщина, одетая в тополиный пух. Опустив руку в карман пижамы, девочка достала хлеб, на удивление имевший такую свежесть, будто его недавно вынули из печи. Детские пальчики разжались, освобождённое упало, отозвалось глухое эхо, чёрная лапа дрогнула, блеснула янтарная жилка.
Казурелка поднесла ладонь к носу – дивный аромат, который почудился ей вечером дома, когда дул ветер и стучали в окно ветки старой ивы, появился вновь. Теперь она знала происхождение этого аромата.
- Пришло время расставаний, милая девочка.
- Я не милая и расставаться не хочу.
Неизвестный улыбнулся и пожал плечами. Но Казурелка этого не увидела; она глядела на море - безотрывно, словно в ожидании ещё одной, может быть, самой главной встречи.
В сладком сиропе жары волны плескали солёную прохладу. Собака гавкнула, - один раз, другой, - после чего вскочила и, вертя хвостом, побежала вдоль лениво колеблющейся кромки воды.
- Беги за ней!
- Зачем?
- Беги, говорю! Скорее же!
И девочка послушалась.
Неизвестный остался.
Поначалу он смотрел, как двое отдалялись от него, растворялись в тонкой дымке лихорадочного воздуха. А затем исчез и сам.
Благодать лета разбил осенний шквал. Зелёная краска разбавилась медью, кровью и землёй; все краски смешались до мутного чёрного. Наконец, легла краска белая.
Всё преобразилось в мгновение ока.
А что же дальше, спросите вы? Где теперь Казурелка?
Не знаю. Убегала так - попробуй догони! Наберёмся терпения, и в череде событий не будем забывать про эту историю - тогда обязательно узнаем и продолжение.
Поживём – увидим.
 
 
декабрь 2021



ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ


 
 
 
 
 

© Copyright: Пётр Королёв, 2023

Регистрационный номер №0520405

от 13 сентября 2023

[Скрыть] Регистрационный номер 0520405 выдан для произведения:

Казурелка - девочка, живущая неподалёку. Простая красота её таится не только в изумрудных колодцах глаз. Милосердие сопровождает каждый шаг в её жизни, а ведь именно такой человек украшает мир, делает его совершенней. Бывает, что Казурелка не лезет за словом в карман, легко обезоруживает смехом, но никогда, никогда она не причинила этим обиду другому, не покоробила чьё-то сердце. Бывает и по-другому: когда веселье внезапно сменяется необъяснимой печалью, девочка становится безмолвной и уходит далеко от человеческих жилищ, теряясь среди долин, засыпая в некошеной траве. Если повезёт, можно увидеть Казурелку на реке, где она купается в дождливые дни, и услышать её песенку:
 
«Звёздочки в небе – сестрицы в реке,
И я между ними плыву налегке.
Птицы кричат и кричат свысока,
Птицы немые уносят меня…»
 
Глаза девочки действительно сродни бездонным колодцам, а недлинный густой волос её, чёрный с проседью, шубку лисицы-чернобурки напоминает. А вы когда-нибудь видели лисицу, сидящую на краю колодца?.. Вот это и есть Казурелка. Слышал я от людей про необъяснимую силу тех колодцев. Кое-кто шутил: мол, если Казурелка застанет преступников врасплох, то они добровольно вскинут руки и раскаются во всём, в чём виновны и невиновны. Впрочем, шутки шутками, но поговаривают, однажды так и случилось.
Перед сном Казурелка одевает на себя самое дорогое, самое сокровенное, что у неё есть - небольшой крест из двух палочек корицы. Обе палочки ей подарили родители в день её появления на свет: одна палочка от папы, другая от мамы. А вместе их скрепила уже сама девочка, став постарше. Так случилось, что осталась Казурелка одна. Дурного приключилось с ней немало - настрадалась так, что врагу не пожелаешь. Например, подвергалась она нападениям. В одну из ночей её избили прямо у дома, да так крепко, что девочка лишилась чувств; а когда пришла в себя, то не смогла сдержать слёз – её руки, ноги и шея были обмотаны крапивой. Всё выдержала бедная, всё вынесла. Вот и пагубное пристрастие к ядовитым веществам победить сумела - страшным веществам, за краткий миг радости берущим любовь, красоту, силу, жизнь. Многие к тому времени махнули рукой на юную пташку, злорадствовали: «Сама себе крылышки обрезала - ну что с неё взять?» Нашлись и такие, что за спиной «казурка-полокурка» кликали её, да вот в лицо сказать никак не решались. Ну, и что же во всём этом хорошего?..
В этот раз она вернулась позже обычного и почти сразу уснула. Усталость тяжёлой рукой закрывала глаза. Вечер был ветреный, ветки старой ивы стучали в окно. Отчего-то Казурелке показалось, что её руки источают дивный неизвестный аромат; она удивилась этому и попыталась вспомнить, к чему прикасалась в течение дня.
Вдруг ей послышался шелест крыльев, будто в комнату залетела птица. Пересилив себя, девочка открыла глаза - и что же она увидела?
Людей.
Много людей посреди поля, сотни людей, совсем разных, непохожих друг на друга, в самых разнообразных одеждах. Они держались за руки и неторопливо водили хоровод вокруг огромного костра. Доносилась песня, красивая и могучая, и пелась она разными голосами, но на одном языке. Трое мужчин - старик, молодой и отрок - играли каждый на своём инструменте: бубне, баяне и рожке. И все шли и пели под эту музыку. Огонь касался утреннего неба, и люди были близки к небу; все были близки к огню, но, освещая весёлые лица, он не обжигал никого. Все купались в невидимых тёплых волнах; эти волны всё прибывали и прибывали, манили за собой, то затягивая, то отстраняя, то затягивая вновь. Их нежное касание ощущала и девочка - казалось, кровать вот-вот приподнимется и поплывёт, и будет долго блуждать в невидимом море, а впереди - мирные берега, берега, где ждут и дожидаются...
Казурелка продолжала находиться в своей кровати, с удивлением наблюдая за происходящим и всё ещё отказываясь верить своим глазам. Вправо от поля уходила дорога в густой лес. Рядом важно расхаживали какие-то птицы. Вскоре девочку заметили две женщины и подбежали к ней.
- Подойди сюда, красивая, не бойся! - протянув обе руки, приветливо сказала та, что была в сарафане из настоящей древесной коры.
- Я не красивая и подходить не буду, - испугалась Казурелка.
- Нет, ты красивая и ты подойдёшь. Такая маленькая, и уже великая спорщица!
Тонкая рука говорящей нетерпеливо откинулась в сторону, отчего птицы разом сорвались с места – будто грохнуло охотничье ружьё.
- Бесстыжая, где твой стыд? - громко возмутилась женщина. - Посмотри, ты всех распугала, и что дальше?
- Кто, я? - удивилась Казурелка.
- Угу!
- Угу… - повторила девочка.
- Посмотри, она угукает!
- Я пошла. Меня ждут, - собравшись с духом, сказала Казурелка, не вставая с постели.
- Посмотри-ка, её ещё ждут!
«И зачем я сказала, что меня ждут, если здесь меня никто не ждёт? - подумала Казурелка. - Собралась идти, а куда я попала? Может, в сон?.. Вот глупая!»
- Сегодня ты здесь, а не во сне. И ты не глупа, хотя тебе этого, возможно, иногда и хочется, - загадочно произнесла женщина в длинном одеянии из тополиного пуха, до этого не проронившая ни слова.
- Хороший ответ, - не сводя глаз с незнакомок, прошептала изумлённая девочка.
- И будет ещё лучше. А что это у тебя? Коричный крестик?
- Да, - сказала Казурелка, быстро встала с кровати и спрятала крест под пижаму.
- Вот тебе раз! - воскликнула пуховая женщина и обратилась к древесной:
- А твой где?
- Всегда со мной - с того дня, как ты подарила мне.
Обе снова посмотрели на Казурелку.
- Береги его, это не просто сувенир на память. Подумай сама, раскинь мозгами: две прямые линии на бумаге пересеклись - крест; две ветви соприкоснулись - крест; птица расправила крылья - крест; дождь и ветер - крест; кто-то перешёл тебе дорогу - крест; рукоять меча - крест; цветной ленточкой обвязан долгожданный подарок - крест... Кстати, ожидается похолодание. На вот, возьми, - молвила древесная незнакомка, затем сняла с плеч шаль из мягкого мха, подошла и укрыла детские плечи. Девочка сразу же почувствовала необыкновенный аромат, исходящий от шали - он был известен ей. Аромат тайных троп, ранней осени, последних минут перед дождём в непроходимом лесу.
- Спасибо.
Казурелка разглядела женщину - и залюбовалась ею: цвет первой травы в глазах, цвет первого костра в волосах; и чувствовался запах той травы, и запах того костра. Проницательный и одновременно добрый взгляд; приятное лицо уже тронуто годами, но ещё не изрезано саблями старости. На груди у женщины висел крест, точь-в-точь как у Казурелки, из двух палочек корицы, но скреплялись те палочки простой ленточкой ткани, уже изрядно обветшавшей. В кармане пижамы девочка нащупала маленький моток медной проволоки, которой она и обкручивала коричные палочки. Вынув моток, Казурелка протянула его женщине.
- Возьмите, пожалуйста. Вам нужно по-новому перемотать, иначе потеряете.
Та смущённо посмотрела на свой крестик, покрутила его в руках, после чего взяла проволоку и, тихо поблагодарив девочку, возвратилась к своей напарнице. Пуховая молча огляделась и сказала Казурелке:
- Задерживаемся, а тебе ещё надо успеть познакомиться. Сейчас закутайся в шаль поплотнее, - не бойся, не порвётся, - и иди по той дороге. Ах да, возьми ещё вот этот хлебушек, спрячь его в карман и не ешь без особой нужды: кушать надо, когда голодно. Без повода не останавливайся. Встретишь Тень С Коробочкой, он и проведёт тебя. С ним ничего не бойся. Бояться здесь нечего и некого, никто не обидит; а обидит, то сам на себя потом обидится. Если кто спросит, куда идёшь, отвечай: «До поворота». Поняла? До поворота, и точка… На Тень старайся не наступать - ругаться будет. К тому же, он спотыкается, потому что у него связаны руки, имей ввиду... Ну вот, улыбается. Посмотри на неё: ещё не повернула, а уже улыбается вовсю!
Казурелка засмеялась: ну очень уж забавной показалась ей предстоящая прогулка! Смех её, - открытый, без злобливости, - встрепенул природу. Вернулась стая пугливых птиц, громче зашелестели деревья, бодрее зазвучали бубен, баян и рожок. Поблагодарив чудачек, Казурелка отправилась в путь, как и было сказано.
Тёплая шаль неожиданно оказалось такой большой, что укрыла девочку от макушки до самой земли. «И поворачивать негде, - думала она, осматриваясь. - Странная дорога: прямая и ровная, как обтёсанная палка. Такая разве бывает в лесу?.. Кажется, я раньше тут проходила... Так сон это или нет?..» Звуки хоровода едва пробивались сквозь высоченные и густые лесные стены. Вечерело. Хвойный ковёр под ногами слегка пружинил, при каждом шаге щекоча и покалывая ступни тысячью иголок, но от того девочке было лишь веселее. Улыбаясь, Казурелка обернулась - две фигуры всё ещё стояли вдалеке, в полумраке, и смотрели ей вслед.
«Как, однако, быстро здесь время летит – скоро совсем стемнеет… Интересно: что делать, когда дойдёшь до этого поворота? Мне же домой надо, завтра рано вставать», - думала девочка, и в этот самый миг что-то выбежало из темноты и замерло прямо перед ней. Конечно, Казурелка вздрогнула; но, присмотревшись, поняла, что это была обыкновенная тень. Чёрная тень - чернее самой ночи. Руки у тени действительно были крепко связаны, а на поясе болталась маленькая коробка, тоже чёрная. Тень резво заскакала вокруг девочки, споткнулась, потом отбежала, вернулась и просвистела. «Зовёт за собой», - поняла Казурелка, и они пошли вместе. Тень держалась немного впереди, но не убегала и постоянно оглядывалась.
- Ты и есть тот самый Тень С Коробочкой? - спросила Казурелка.
- Да - прошептал он ей. Всем известно: тени не могут разговаривать громко.
- А почему у тебя руки связаны?
Тень промолчал и вдобавок опять споткнулся. Девочке показалось, что он обиделся.
- Ой, я не наступила на тебя? А что в коробочке?
- В чьей?
- В твоей.
- А в твоей?
- У меня нет коробочки.
- Ну, так сделай себе коробочку, потом и спрашивай.
- Дурак! - обиделась Казурелка и отвернулась.
Так беседовали они, попутно закусывая дикой смородиной, растущей на обочине. Вскоре перед ними оказалось дерево, высокая лиственница. Никто и не обратил бы на неё внимания, прошёл мимо - ведь ничего особенного, по сути, в ней и не было. Однако, Казурелка почувствовала неладное и остановилась. Никаких чудес, обыкновенное дерево, каких много вокруг, только одно настораживало: лиственница та пожелтела, стояла совершенно жёлтая. Можно сказать, что в робком лунном свете она пылала золотом - до того насыщенным был цвет её хвои.
- Как странно, - глянув на Тень, прошептала девочка, - осеннее дерево в летнем лесу.
 И, крепко обхватив руками ствол, она принялась трясти его изо всех сил. Бесконечное множество иголочек густо осыпало детскую голову, шаль, рукава пижамы; Казурелка засмеялась и, устав, оставила, наконец, дерево в покое.
- Зря ты его тряханула, - буркнул Тень, стоявший всё это время поодаль и скрестив руки на груди.
- Почему?
- А вон, смотри. Целую кучу натрясла.
- Кого?..
Навстречу им шествовала толпа, молча, но довольно быстро и решительно - будто хорошо знала, куда идёт и зачем. Обе руки у всех участников сборища были задраны вверх, с намотанными на них подобиями знамён. Прозрачные и почти бесцветные, лишённые изображений, знамёна вздрагивали и колыхались от каждого шага, слегка выдавая себя серебряными бликами в свете Луны. Когда толпа поравнялась с девочкой, от неё отделился мужчина. Высокий и худощавый, с круглыми жёлтыми глазами и задорной улыбкой, он приблизился к Казурелке. Остальные продолжили движение.
- Здравствуйте! Куда вы идёте? – решив начать разговор первой, спросила девочка незнакомца.
- До поворота, - ответил он.
- И я туда, - сказала она.
- И ты?! - изумился тот. - Но поворот не там, а в другой стороне, куда мы идём. Ты ошиблась, наверное.
- Я как раз оттуда, и там нет поворота.
- Но и там его нет тоже, - ухмыльнулся странник и развёл руками.
- Ну, на нет суда нет. А вы ищите поворот?
- Угадала.
- А что вы сделаете, когда найдёте его?
- В каком смысле? Повернём, разумеется. Что же ещё?
Тень недовольно заёрзал, причём заметила это не только Казурелка, но и странник.
- Ты дрожишь, тебе холодно? Почему ты одна - заблудилась?
- Нет-нет, я не замёрзла и живу тут рядом. Скажите: а вы давно ищите поворот?
- Давно.
- И так ни разу его не нашли?
- Ни разу.
«Да что же это такое? - подумала девочка. - И зачем только я пошла сюда? Может, ещё не поздно вернуться?..»
- А ты почему спрашиваешь? - незнакомец прищурился.
- Да так, интересно прогуляться...
Тень поёжился и незаметно спрятался за Казурелку. Странник удивлённо поднял брови и засмеялся.
- Прогуляться?!.. Ха-ха-ха!.. И далеко?
- Да нет, подругу встретить...
Незнакомец удивился ещё больше, но затем его лицо стало серьёзным.
- Встретиться... Твоя подруга живёт у поворота?
Казурелка решила соврать.
- Да, недалеко, кажется, на самом повороте. Но я ещё ни разу у неё не была.
Странник растерялся, хотя и старался ничем этого не выдать.
- Это интересно, - пробормотал он.
- И будет ещё интереснее, - ухмыльнулась девочка и вздохнула. – Устала трепаться, честно говоря.
- Что-что?
- Да это не вам…
- А-а-а…
Они помолчали.
- А если вы найдёте поворот и повернёте - что дальше? - спросила она.
Странник огляделся.
- Дальше?.. - и задумался.
Казурелка хитро посмотрела на него, сняла с себя шаль и протянула ему.
- Возьмите. Пригодится на обратную дорогу.
Странник замешкался, улыбнулся и взял шаль.
- А как ты догадалась...
- Вы же сами сказали: до поворота. Только «до» сказали - улыбаясь, ответила она.
И с этими словами девочка спокойно пошла по дороге, а незнакомец, смахнув слезу нелепым стягом, проводил её взглядом, после чего бросился догонять своих. Бежал он так быстро, что лиственничная хвоя, осевшая на шаль, золотой змейкой шустро увивалась за ним. Казурелка обернулась и, пока он не пропал в темноте, глядела ему вслед. «Ну, ничего... Там костёр, там люди есть - согреются и останутся. А, может, и не останутся...» - размышляла она, поёживаясь.
Подул ветер, стало холоднее. Где-то наверху кроны деревьев заговорщически перешёптывались на своём древнем языке, подобно озорным ладошкам соприкасаясь листвой. Казурелка шла, слушая их и стараясь за этой трескотнёй рассмотреть хоть краешек молчаливого неба.
Неожиданно перед её лицом закружилась стайка крохотных снежинок. Они превращались в хлопья, которых с каждой секундой становилось всё больше. Девочка ловила хлопья руками, кончиком языка; прятала их в рукава пижамы, но, увы, безуспешно. От всего этого они завертелись и заблестели так лихо, что заставили Казурелку позабыть обо всём на свете; она кружилась, кружилась и кружилась - пока не прекратил таять снег на щиколотках босых ножек.
Начиналась буря. Впереди были только равнина и тьма, пределы которых нельзя увидеть. И казалось, что равнина та открыла невообразимо глубокий рот, приготовившись поглотить всё живое.
Казурелка огляделась - Тень с Коробочкой исчез. Убежал? А, может, потерялся?.. Встревожившись, она кликала его во все стороны. Морозный воздух сковывал губы, пробирался под одежду, обжигал тело. Руки и ноги налились тяжестью, стали чужими. Казурелке невыносимо захотелось спать; лечь прямо здесь, на землю, в сугробы, - не разбирая, - и уснуть; забыться и очнуться дома. Больно дышать; ещё немного, и девочка сгинет посреди метели - грозной стихии, глухой ко всяким страданиям.
Впереди появился кто-то.
Человек?
Возможно.
Что он сделает?
Погубит? Поможет? Не заметит?..
Снежная пелена полностью скрыла неизвестного, превратилась для него во вторую кожу. Когда он приблизился, Казурелка, невзирая на боль и холод, чуть не вскрикнула от ужаса - его волосы, и даже глаза насквозь пронизывал чистейший голубоватый лёд. Кроме фигуры то существо, казалось, не имело ничего человеческого. Но более всего девочку потрясло увиденное за спиной пришельца - там стоял Тень с Коробочкой. По хвоинке узнала друга Казурелка, застрявшей в его волосах в ту минуту, когда она трясла лиственницу.
На этот раз он действительно выглядел как простая тень, отбрасываемая кем или чем-либо. В левой руке неизвестный держал белоснежную коробочку - держала коробочку и тень, но уже чёрную. Руки у тени были развязаны, ведь свободны были руки её хозяина.
Пурга не унималась. Девочка поняла: за чарами сна ей готовится погибель. Сделав усилие, она стала перескакивать с ноги на ногу. Несмотря на дикую погоду, воцарившуюся всюду, ночь была великолепна. Завьюженная равнина поражала воображение своей необъятностью; ветер будоражил не только тело, но и дух. На миг Казурелка забылась, закрыла глаза и отдалась во власть стихиям – земле, снегу, ветру – как если бы они несли ей не страдания, а блаженство; награждали за терпение своей мощью, приглашали породниться с ними.
Неподалёку мелькнуло что-то живое: иная тень, лохматая, хвостатая и низкая, скользила в неистовом снегопаде.
Вот ещё одна, такая же.
И ещё несколько.
Движения теней были до того бесшумны и стремительны, что казалось, снежные хлопья звенят, едва сталкиваясь с ними.
Тени рычали, глухо и не переставая.
Казурелка пришла в себя и открыла глаза.
«Помоги, я ничего не вижу... мы должны выйти... Дай свою руку, не медли...» – послышалось девочке.
Неизвестный и его тень протягивали ей руки с коробочками.
Лохматые тени замкнули кольцо, и оно стало сжиматься. Внутри кольца оставались трое: девочка, неизвестный и его тень. Казурелка совсем не ощущала ног, руки были почти неподвластны ей.
Неужели, это конец? Именно так предрешено для юной жизни?.. Необходимо что-то сделать; совершить поступок, который изменит всё - девочка чувствовала это, но понять никак не могла.
И тут она вспомнила, как вошла в летний лес, по дороге увидала осеннее дерево, потом началась зима. Но ещё нигде она не встречала весны.
Казурелку осенило: «Если вопреки всем законам в летнем лесу затесалась осень, то почему бы посреди бурана чему-нибудь хорошему не затесаться? Вопреки, наперекор да поперёк – вот тебе и крест!».
И она протянула руку в ответ.
Едва Казурелка дотронулась кончиками пальцев неизвестного, буря прекратилась. Затих её безумный рык, последние снежинки осели на головы истерзанных путников. Мгла сменилась рассветом, да каким ярким! Пожалуй, самым ослепительным рассветом из тех, которые видала девочка. Повсюду снег исчезал, как исчезает молочная пенка, и на его месте воцарялось разнообразие цветов и трав. Всё наполнялось свежим запахом возрождения жизни, и над этой жизнью – большой и маленькой, непокорной и податливой, цветной и прозрачной, заметной и незаметной, стойкой и хрупкой – самый честный на свете оркестр исполнял самую чистую мелодию.
С неизвестным также творилось нечто ошеломляющее. Снежная пелена - его вторая кожа - покинула своё пристанище. Белой птицей взмыла она вверх и, поднявшись высоко-высоко, - так высоко, как ни одна другая птица, - рассеялась холодными, быстро тающими искрами, которые невозможно было сосчитать. Эти искры не успевали долетать до земли; они угасали там, в голубой бездонной вышине, и все, кто смотрели на них внизу, невольно чувствовали себя свидетелями той тихой гибели. Неизвестный тоже смотрел вверх; его волнистые рыжие волосы колыхал весенний ветерок, а глаза, отныне свободные ото льда, казалось, ничем теперь не отличались от неба, которое он так пристально разглядывал.
Казурелка приблизилась к нему, осторожно касаясь босыми ногами тёплой земли. Кинув взгляд в сторону, девочка лишь теперь заметила свою собственную тень, неизменно скользившую за ней и повторявшую каждое движение. Тень же неизвестного находилась подле своего хозяина, и интересовали её отнюдь не небеса. Увидев это, Казурелка поначалу растерялась, но, переведя взор на неизвестного, встретила его улыбку. Он протянул ей коробочку.
- Хочешь открыть?
- Нет, - после недолгих раздумий ответила девочка. - Сначала своё сделай, а потом у других смотри. Верно ведь?..
Тот отбросил коробочку; от столкновения с землёй в ней глухим эхом отозвалось что-то. Подойдя к Казурелке, неизвестный провёл рукой по её голове и неожиданно взял девочку на руки.
- Некоторые осуждают такие поступки, - улыбнулась она, слегка испугавшись.
- Кто много осуждает, тот молчаливый пешеход! - шутливо раздалось в ответ.
Девочка обхватила руками шею неизвестного, и вместе они направились к горизонту, ступая по узенькой тропе. Минуя ручьи, прислушались к их неутомимому ворчанию; с головой утонули в пряной траве, захлёбываясь, но каждый раз выплывая счастливыми; пересекли просторные луга, где потерять и самого себя не мудрено. Ничто не торопило наших героев. Всё шло своим чередом.
В дороге Казурелка спохватилась:
- Ой, опять потеряла! Где эта пропаданка непутёвая? – и, спрыгнув с рук неизвестного, она кинулась в заросли.
Наблюдая за её метаниями, неизвестный засмеялся.
- Среди самых невнимательных ты будешь самая внимательная, не обратившая внимание на внимательность других - это я тебе обещаю! Оглянись назад!
Девочка оглянулась - и одновременно оглянулась её тень.
- Очевидно, недолгое отсутствие обратило на себя внимание? – веселился неизвестный.
Они продолжили путь, чуть не скатились в крутой овраг, и, перемазавшись землёй, вскоре достигли берега моря.
Стояла жаркая погода. Дрожал, переливался жёлто-оранжевый солёный воздух. У кромки воды маячил чёрный силуэт. Это была собака, причём взрослая, - Казурелка поняла это, когда та подбежала, заметив путников. Горемыка, ни дома, ни хозяина: шерсть, длинная и грязная, спуталась в колтуны; взгляд, не выражающий особой радости или привязанности. От ежеминутных испытаний, естественных и человеческих, некогда янтарный цвет глаз потемнел; теперь они смотрели спокойно, отстранённо - всё прощали и, наверное, очень хотели всё забыть. Немного покрутившись, собака потеряла интерес к гостям и вернулась на прежнее место, чтобы снова уставиться в морскую даль. Судя по всему, ей было известно, чего она ждёт.
Неизвестный остался позади. Прибой ласково шипел, накатывая на горячий каменистый берег. Девочка на цыпочках пошла навстречу прибою и остановилась у дворняги на расстоянии пары шагов. Та не шелохнулась. Тогда Казурелка вспомнила, что дала ей женщина, одетая в тополиный пух. Опустив руку в карман пижамы, девочка достала хлеб, на удивление имевший такую свежесть, будто его недавно вынули из печи. Детские пальчики разжались, освобождённое упало, отозвалось глухое эхо, чёрная лапа дрогнула, блеснула янтарная жилка.
Казурелка поднесла ладонь к носу – дивный аромат, который почудился ей вечером дома, когда дул ветер и стучали в окно ветки старой ивы, появился вновь. Теперь она знала происхождение этого аромата.
- Пришло время расставаний, милая девочка.
- Я не милая и расставаться не хочу.
Неизвестный улыбнулся и пожал плечами. Но Казурелка этого не увидела; она глядела на море - безотрывно, словно в ожидании ещё одной, может быть, самой главной встречи.
В сладком сиропе жары волны плескали солёную прохладу. Собака гавкнула, - один раз, другой, - после чего вскочила и, вертя хвостом, побежала вдоль лениво колеблющейся кромки воды.
- Беги за ней!
- Зачем?
- Беги, говорю! Скорее же!
И девочка послушалась.
Неизвестный остался.
Поначалу он смотрел, как двое отдалялись от него, растворялись в тонкой дымке лихорадочного воздуха. А затем исчез и сам.
Благодать лета разбил осенний шквал. Зелёная краска разбавилась медью, кровью и землёй; все краски смешались до мутного чёрного. Наконец, легла краска белая.
Всё преобразилось в мгновение ока.
А что же дальше, спросите вы? Где теперь Казурелка?
Не знаю. Убегала так - попробуй догони! Наберёмся терпения, и в череде событий не будем забывать про эту историю - тогда обязательно узнаем и продолжение.
Поживём – увидим.
 
 
декабрь 2021



ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ


 
 
 
 
 
 
Крестик из корицы. "Встреча с Квази".
Серпантинка
Рейтинг: 0 170 просмотров
Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!