Жизнь плетется. Опять у зарубки.
Как двенадцать пробьет – начерчу.
И все ближе уже к незабудкам...
Рановато?!… Сама не хочу…
Только бьется ретивое время
Снежным ветром, да скользким дождем,
Не внимая мечтам и моленьям –
Мы ж в неверье…немножечко ждем.
Но проходят года как минуты.
Все болезней честней разговор -
Не проходят суетные путы,
Не минуем судьбы приговор.
Верещит потихоньку смурная
Беспокойно «за дело» душа…
Ей бы крылья! Повсюду ж - «Больная!» -
Вздох глубокий…и вновь «не дышать».
А еще беспокойная совесть
Так скребется, как кошка: «Пусти!»
Словно вся моей Родины горесть
В ней по капле, как пытка, грустит.
Взявши дружно друг-дружку за руки
Обе сУдьи внимают судьбе,
С прокурорской серьезною скукой,
Разбирающей годы во мне.
А в окне в темной накипи неба
Одиноко сияет звезда.
Та, что ждет меня дома к ночлегу.
Лишь она понимает… всегда…
Сколько ж нам с ней отпущено дружбы?
Вопрошаю…но гибок ответ.
И стучится мотор мой натружно,
Понимающий, видно, секрет…
Жизнь плетется. Опять у зарубки.
Как двенадцать пробьет – начерчу.
И все ближе уже к незабудкам...
Рановато?!… Сама не хочу…
Только бьется ретивое время
Снежным ветром, да скользким дождем,
Не внимая мечтам и моленьям –
Мы ж в неверье…немножечко ждем.
Но проходят года как минуты.
Все болезней честней разговор -
Не проходят суетные путы,
Не минуем судьбы приговор.
Верещит потихоньку смурная
Беспокойно «за дело» душа…
Ей бы крылья! Повсюду ж - «Больная!» -
Вздох глубокий…и вновь «не дышать».
А еще беспокойная совесть
Так скребется, как кошка: «Пусти!»
Словно вся моей Родины горесть
В ней по капле, как пытка, грустит.
Взявши дружно друг-дружку за руки
Обе сУдьи внимают судьбе,
С прокурорской серьезною скукой,
Разбирающей годы во мне.
А в окне в темной накипи неба
Одиноко сияет звезда.
Та, что ждет меня дома к ночлегу.
Лишь она понимает… всегда…
Сколько ж нам с ней отпущено дружбы?
Вопрошаю…но гибок ответ.
И стучится мотор мой натружно,
Понимающий, видно, секрет…