Девятнадцатый май. На семнадцатый день,
За пятнадцать минут до заката,
Ботинком задев Иннокентия тень,
Подошёл я к цветку из агата.
Белоснежный агат распустил лепестки
Вопреки всем законам природы,
Золото чистых капель росы
Гудело в небесные своды.
Во имя Отца, его Сына и Духа Святого,
На пламени льда и слезах тишины
Вырос цветок среди поля ржаного,
Вырос собор накануне зимы.
По лестнице главной я поднимался,
Чтоб слиться скорее с лампадным огнём.
На ступени тринадцатой уже дожидался
Парень худой, прилетев воробьём.
- Помогите рублём… Господь вас помилуй, -
Рыжебородый, склонясь, подмигнул.
Клянусь: у меня лишь одиннадцать было,
Я вытащил всё и ему протянул.
Медью волос закат раззадорив,
Исчез попрошайка в плазме весны.
В кармане моём обнаружились вскоре
Девять рублей из одиннадцати…
Катапета́сма открылась. Запели.
Ринулись тени из тени в нао́с.
Немногие в сладкой беседе со зверем
Опомнились – нас только шесть осеклось.
Стали молиться. Больше и больше
Руки, дыша, чертили крестов
На каждой могиле. Так, осторожно,
Бродили по тропам погоста грехов.
Вдруг, из дымной стены фимиа́ма
Вышел навстречу странный матрос.
Держась на ногах еле-еле, он с нами
Перекреститься руку занёс.
Раз поклонился – чуть не свалился.
Не без труда распрямился вновь он.
Все отвернулись. Кто-то скривился.
Матрос не спеша сделал пятый поклон.
Затем, постояв, промолвил он громко:
«Добродетель свободой Ему дорога́!
Хоть трижды молись – не наполнишь котомку.
Читая молитву, меняйте себя,
Но не меняйте молитвы слова.».
Сказал и ушёл. Сделав вид, что не слышали,
Мы продолжали руками махать.
Катапета́сма закрылась, а нищие
Не стали ни хлеба, ни золота брать.
И ждал за дверями…
Помочь сайту
Поздравления
