Старый дом

Совсем старик… Ему не спится
в глухой, слепой его ночи,
скрипит костями-половицами,
надсадно кашляет, ворчит.

Ах, вечно лишний под ногами!
Уже не нужный ветхий кров…
Со свистом трудное дыханье
его привычных сквозняков.

Он стар. Его не замечают
и не смущаются при нём:
при нём и мирятся ночами,
и без конца бранятся днём.

Дом только вздрагивает чаще,
когда шаги над головой, –
уже по грудь в земле стоящий,
все сроки выжил, но живой.

Обидной немощью унижен,
всегда угрюм при свете дня,
он крышу надвигает ниже,
всё глубже в землю уходя.

Ему всё ближе мхи и травы,
в корнях деревьев муравьи –
он им, почти уже как равный,
вверяет горести свои.

И к ним придёт и растворится –
уже не в тяжесть, не в укор –
однообразной вереницы
дней и ночей окончив спор…