Impression
Impression.
С дымящей трубкою и в шляпе мягкой, вечной,
папаша Писсаро вниз на Монмартр глядел
в открытое окно отеля де Рюсси.
И кисти промывая, насвистывал беспечно,
фальшиво очень – это я простил.
А под окном внизу Бульвар шумел.
*
Фиакров чёрных крыши мокрые блестят,
фонарь стоит, упрямой вертикалью.
И горизонт теряется за дымкой облаков,
и сотни труб каминных над Городом дымят.
Негромкий шорох шин и цоканье подков,
а люди – едут в суете и просто так гуляют.
*
С утра до тьмы ночной проводит у окна
старик с седой, лохматой бородой.
За ним холсты, готовые к работе.
А за холстами жизнь свободна и трудна,-
так впечатления звучат волшебной низкой нотой.
В большом оркестре так звучит гобой.
*
Весёлым утром, тусклым днём, и в свете фонарей.
спешат по мостовой фиакры-работяги.
Монмартр писали Моризо, Моне и Ренуар,
Но так, как Писсаро писал толпу людей,
Точнее не людей, иероглифы людей, их знаки,
лучше него никто не разобрал на атомы Бульвар.
Impression.
С дымящей трубкою и в шляпе мягкой, вечной,
папаша Писсаро вниз на Монмартр глядел
в открытое окно отеля де Рюсси.
И кисти промывая, насвистывал беспечно,
фальшиво очень – это я простил.
А под окном внизу Бульвар шумел.
*
Фиакров чёрных крыши мокрые блестят,
фонарь стоит, упрямой вертикалью.
И горизонт теряется за дымкой облаков,
и сотни труб каминных над Городом дымят.
Негромкий шорох шин и цоканье подков,
а люди – едут в суете и просто так гуляют.
*
С утра до тьмы ночной проводит у окна
старик с седой, лохматой бородой.
За ним холсты, готовые к работе.
А за холстами жизнь свободна и трудна,-
так впечатления звучат волшебной низкой нотой.
В большом оркестре так звучит гобой.
*
Весёлым утром, тусклым днём, и в свете фонарей.
спешат по мостовой фиакры-работяги.
Монмартр писали Моризо, Моне и Ренуар,
Но так, как Писсаро писал толпу людей,
Точнее не людей, иероглифы людей, их знаки,
лучше него никто не разобрал на атомы Бульвар.
Нет комментариев. Ваш будет первым!