Проникновенье света

 Проникновенье света

ЗИНАИДА МИРКИНА

Избранные стихи 2005, 2006 и начала 2007 годов

А жизнь моя полным - полна
Всем маем и сиренью.
Благоуханная весна –
Из смерти воскресенье.

Проникновенный взгляд огня –
Сквозь лес лучи продеты:
Вторженье жизни внутрь меня –
Проникновенье света.

 

РАЗДЕЛ I

ПЕРЕПОЛНЕНИЕ СЕРДЦА

* * *

Есть в мире истин так немного.
У Бога тайн от сердца нет.
Кто видел свет, тот знает Бога.
Кто знает Бога, видел Свет.
Как речь беспомощна земная
И как невыразима суть!
Я только то, на свете знаю,
Что переполнило мне грудь.

* * *

Переполненье сердца –
Точный удар прибоя.
Переполненье сердца
Через всю грудь – Тобою.
Есть лишь одна примета
Вечных единоверцев:
Бог наш лишь только в этом
Переполненье сердца.

* * *

И вот оно, счастье – друг к другу прильнуть,
Чтоб грудь ощутила любимую грудь.
И в этой раскрывшей крыла тишине
Недвижное небо прильнуло ко мне.

* * *

Весною ранней – утром года,
Чуть-чуть приоткрывая глаз,
Спелёнутая в снег природа
Улыбкой одаряет нас.
И бесконечно чист и звонок
Заливший целый небосвод
Свет – слов не знающий ребёнок –
Уже зовёт, зовёт, зовёт.
Ликуют ветки в вешнем свете,
Сверкают, тянутся к лучу.
Попробуй, сердце, не ответить,
Попробуй не сказать: «Лечу!»

* * *

А солнце, а солнце весеннее!
Как будто отснилась беда,
Как будто и впрямь воскресение,
Как будто мы все – навсегда.

А утро, утро погожее,
Как будто ни мук и ни лет.
Кому говорят? Для кого же он –
Вот этот распевшийся свет?

Незримая правда глубинная
Всей видимой правды видней…
Лучи словно трель соловьиная,
И словно сам свет – соловей.

* * *

Весной солнцелицей
Стать вновь молодою
И Богом напиться,
Как свежей водою.

Расстаться с бедою,
Расстаться с тревогой
И свежей водою
Напиться, как Богом.

Открытий так много,
Но есть откровенье:
Почувствовать Бога
В потоке весеннем.

Как близко до рая:
К ручью наклониться
И, годы смывая,
Всем Богом умыться.

* * *

О, это море бытия!
Нырнуть и потонуть…
Не я, не я, совсем не я,
А То, что входит в грудь.

То, чем весенний лес набух,
Что натекло в сосну.
Не я, не я, а этот Дух,
Который я вдохну.

Вдохну и выдохну сейчас,
Стряхнув вест зимний сон,
И Он войдёт внезапно в Вас.
Не я, не я, а Он.

О, это веянье весны!
Развеиванье тьмы!
Он входит внутрь, мы Им полны.
Есть только Он – не мы.

* * *

Весенний лес – отрада глаз,
Души переполненье.
Я славлю Бога каждый час
И каждое мгновенье.

И песню вечную свою,
Как иволга лесная,
Глаза открою – и пою,
А для чего – не знаю.

* * *

I

Стихи приходят от переполненья,
Когда не умещается во мне
Вот этот свет вдруг хлынувший весенний,
Вот этот лес, омывшийся в весне.

В тишайший час, погожим утром ранним,
Едва успею эту тишь вдохнуть,
Стихи приходят, как в любви признанье,
Когда не скажешь – разорвётся грудь.

II

Такая глубь и нежность в небосводе
И так он явен – тайный Божий след…
А может быть, стихи вот так приходят,
Как в этот мир приходит первый свет?..

* * *

Восьмидесятою весной
(Настала и такая)
И смерть охотится за мной,
И боль не отпускает.

Живу у жизни на краю –
Запас всех сил растрачен…
А я пою, пою, пою
И не могу иначе.

Лишь потому, что край исчез,
И нет душе границы.
Лишь потому, что рядом лес,
И не смолкают птицы.

* * *

Какая жизнь! Мой лес весенний,
Сосна, берёзы лист любой…
Ведь вы ни на одно мгновенье
Не разлучаетесь с собой.

Жизнь без разлуки, без предела,
Закон живых могуч и прост:
С собою – значит с миром целым,
С собою – значит с сонмом звёзд.

Что, что назвать моей судьбою?
Её предел смела весна.
Ведь я сейчас с самой собою,
Со всей Вселенной сплетена.

 

* * *

Может быть, другого и не надо.
Может быть, всё дело только в том,
Чтоб сойтись со Светом взгляд со взглядом,
Как Даная с золотым дождём.
И волна пахучая лесная
Грудь прожжёт, как жаркий поцелуй.
И душа способна, как Даная,
Жизнь зачать от золотистых струй.

 

* * *

Живой воды прозрачные колодцы,
Хлеб нашей жизни, сущность наших дней…
Чем больше ешь, тем больше остаётся.
Чем больше пьёшь, тем водоём полней.
Собою насыщая человека
Незримое, немое Божество,
И вечность есть не протяжённость века,
А перенасыщение его.

* * *

И стоит мне остановиться,
Забыть, утратить счёт минут,
Как вижу: тихой вереницей
Стволы идут, идут, идут…

Они – движенье, я – дорога.
И через сердце, чрез грудь
Идут деревья прямо к Богу,
А я никто. Я только путь

Куда-то в царствие иное…
Кто может внять? Кому повем,
Какое счастье быть сквозною,
Какое счастье быть никем!

* * *

Этот май священный –
Половодье сил,
Ах, Творец Вселенной,
Что Ты натворил?!

Распахнул все двери –
Здесь я и везде.
Потому не верю
Ни одной беде,

Ни одной утрате,
Никакой судьбе,
Верю я, Создатель,
Одному Тебе.

Лес в зелёном цвете,
Как жених в венце.
Этот мир – свидетель
О своём Творце.

* * *

Осталось так немножко
До той последней точки.
А сосны за окошком!..
А первые листочки!..
И благовест не прерван –
Стихи текут, как слёзы.
И вся душа как первый
Листочек у берёзы.

* * *

Ах ты, дерево зелёное
И душа моя влюблённая,
И душа моя влюблённая
Скоро восемьдесят лет.
Что же делать, Боже, Боже мой?
Хоть немного, да похожи мы.
Хоть немного, да похожи мы:
Ты – поэт, и я – поэт.

* * *

Мне ни минуты, ни мгновенья
Нельзя терять! Весна! Весна!
Идёт великое Движенье.
Душа поспеть за ним должна.

Листы своё рожденье празднуют,
И белизной слепят цветы,
И в сердце – ни мгновенья праздного,
Ни мимолётной пустоты!

Мы все сейчас у Бога первенцы,
И радость льётся через край.
А если в сердце не удержится –
На самого себя пеняй!

* * *

Мне нынче ничего не надо.
Жизнь переполнена моя.
Она вот здесь со мною рядом –
Живая тайна бытия.

Она нисколько не таится –
Заборов нет, охраны нет.
И разглашают тайну птицы
И белый яблоневый цвет,

И переплеск листов случайный,
И зашумевшая сосна.
О, Господи, ведь вся Весна
Есть разглашенье этой тайны.

* * *

Счастье – это углубленье
Сердца. Нет ему конца.
Это вечное кормленье
Ненасытного птенца,

Требующего так много,
Что минуты праздной нет, -
Добывай из сердца Бога!
Высекай из мрака свет!

* * *

Счастье – это свет фонтаном
Из глубин до самых звёзд.
Счастье – это неустанный
Рост листа и сердца рост.

Разрастание чащобы,
Разрастание души.
Обогнать весну попробуй,
За Творцом своим спеши!

Так, чтоб ты в любой из веток
И в сплетении кистей…
Так, чтоб стала скорость света
Скоростью души твоей.

* * *

Рассвет. И вновь ночная тень
Уйти готова.
Нам шанс даётся каждый день
Родиться снова.
Увидеть мир сей в первый раз
И – изумиться,
И в этот вот рассветный час
Запеть, как птица.
О, только не гляди назад!
Не в прошлом где-то –
Сейчас родится аромат
И россыпь света.
Сейчас нам шлётся благодать
Бог весть откуда,
И нам доверено встречать
Господне чудо.
Сейчас творящая любовь
Глядит нам в лица,
И мы вольны в миг этот вновь
На свет родиться.

 

* * *

А Господь молчит - ни слова.
Только что ни день – обнова,
Что ни утро, что ни день –
Вслед за вишнею сирень.
Что же в будущем мгновенье
За опавшею сиренью?
А Господь – само молчанье,
Ни словца, ни обещанья.
Только белка на сосне
Быстро подмигнула мне:
Посмотри-ка, подоспели,
Шишки красные на ели,
И залился соловей,
Громко радостью своей
пронизав весь лес сосновый.
А Господь молчит, ни слова.

* * *

Между мною и тобою –
Небо сизо-голубое.
Между мною и тобою –
Древних сосен высота.
Между мною и тобою -
Шум далёкого прибоя,
Шум далёкого прибоя,
Шорох близкого куста.
Мы сидим с тобою рядом,
Взгляд встречается со взглядом,
И судьба сплелась с судьбой.
Час глубинный, бессловесный.
И Вселенной всей не тесно,
Да, Вселенной всей не тесно
Между мною и тобой.

* * *

Как тихо!..
Тише…
Тише… Тише…
И – кончился земной закон.
Дух за его пределы вышел,
Уже земле не подчинён.

Нет тяжести, нет веса. Где я?
Всё там же и – в такой дали!
И что-то есть куда мощнее,
Чем притяжение земли.

Что это? Ничего нет, кроме
Пространств седого полотна.
Но сердце сделалось весомей,
Чем солнце, звёзды и луна.

* * *

Всемогущее сердце моё, -
Бесконечных миров сердцевина.
Ты, наполненное до краёв,
Со Вселенною всею едино.

О, лесная великая тишь,
Чудотворная сила безмолвья,
Это ты моё сердце растишь.
Это ты его тайною полнишь.

Омываясь в твоей тишине,
Я прощаюсь со знанием ложным. –
Всё, что истинно надобно мне,
То воистину сердцу возможно.

* * *

Покуда, как ягоды, шишки на ели,
Покуда всей жизни нисколечко лет,
Покуда листы ещё не потемнели
И как откровенье младенческий цвет;

Покуда так чист этот воздух весенний,
Что видно всё то, что у мира на дне,
И всюду, куда ни взгляни – откровенье,
Ведь снова сам Бог открывается мне;

Покуда сиянья и звона так много,
Что только вместила бы бедная грудь, -
Осталось открыться до донышка Богу
И в Божьи объятья, как в море, нырнуть.

* * *

Тёмный лес повстречался с лучом,
И открылись залесные дали…
И зачем говорить, и о чём?
Всё, что нужно, деревья сказали.

Ум сейчас неподвижен и нем,
Бесконечным простором залитый.
И о чём говорить, и зачем,
Если сердце, как небо, открыто?

Если нет окончанья дорог,
И сквозь темень – стрела огневая?
Если сосны, и небо, и Бог
От тебя ничего не скрывают?

* * *

И больше ничего не надо.
Ну, совершенно ничего.
Деревьев тихие громады,
Безмолвье леса моего…

Таинственное замедленье –
Забудь о цели, не спеши…
Идёт работа наполненья,
Переполнения души.

Незаполнимые пустоты.
Просторы, бездна бытия…
И что ни миг – идёт работа.
Господня? Дерева? Моя?

* * *

Так наступил конец желаньям.
Чего желать? К чему стремится?
Душа в великом океане,
У океана нет границы…
Блаженное переполненье.
Окончен древний спор с судьбою.
Так наступает единенье
Со всей Вселенной и с Тобою.

* * *

Мои стихи – их слишком много –
За книгой книга. Перебор,
Но что же делать, если с Богом
Всё время длится разговор?
На нескончаемую встречу
Иду и слышу тайный звон.
Окликнет Бог – а я отвечу,
Я вопрошу – ответит Он.

* * *

Дух жизни всегда безымянный,
И как Его ни назови –
Есть тайна весенней поляны,
Есть таинство нашей любви.
И каждое сердца движенье,
И рост молодого листка
Есть таинство богослуженья.
И тайна сия велика…

* * *

Июньский день. Листва искрится.
В пятнистых блёстках небосвод.
Душа сейчас поёт, как птица,
А птица, как душа, поёт.
Она у светлых чар во власти,
И ей неведом дней итог.
Куда ни глянешь – счастье, счастье!
Во что ни в слушаешься – Бог!

 

* * *

Когда душа совсем полна
И грех искуплен первородный,
Нет смерти. Есть лишь тишина,
В которой Богу так свободно!

Я не во тьме ночной тону,
А, вдруг забыв земные муки,
Вся погружаюсь в тишину,
Как в любящие Божьи руки.

И во все стороны открыт
Простор. Его, как сердца, много.
И Бог творит, творит, творит.
А я - не разлучаюсь с Богом…

* * *

И затихает гул времён,
И тянется незримый мост,
Которым ты соединён
С любой из самых дальних звёзд.

И раздаётся тайный звук
Из засветившихся глубин,
И у тебя сто тысяч рук,
Сто тысяч глаз, но ты один.

И всё, что нужно, есть сейчас.
Всё внутрь сердца вмещено.
Сто тысяч рук, сто тысяч глаз,
А сердце у тебя – одно.

* * *

Летний день или весенний,
Певчий дрозд иль соловей,
Счастье – это единенье
С вечной сущностью своей.

Утро или ясный вечер –
Птичий гам наперебой,
Ликование от встречи
Не с другим - с самим собой.

Крепче пунша, крепче грога
Искромётное вино.
Счастье – наполненье Богом.
Ты и я сейчас – одно.

* * *

Провал в тебя, нет – сквозь тебя,
Сквозь меру, сквозь черты, сквозь числа.
Лишь до безмерности любя,
Ты обретёшь иные смыслы.
Есть смысл великий всех потерь,
Прорыв за стены всех итогов.
Любимый – это путь и дверь
Неисчерпаемого Бога.

* * *

Под лёгкий птичий пересвист,
Под перезвон синицы,
Когда растёт на ветке лист
И в сердце Бог стучится…

Под тихий листьев разговор,
Под этот шорох вещий,
Когда стучится в грудь простор
И над водой трепещет

Вот тот, всё тот же самый Дух,
Что в первый день пророчил,
Вот тот, что разверзал нам слух
И открывал нам очи…

И чувствует Его вода,
Земля, листва и птицы…
О, что, о, что с тобой тогда,
Душа моя творится!

* * *

Мне с Тобой не скучно никогда.
Мне с Тобой не тяжко ни мгновенья.
Страх земной растаял без следа.
Тихо длится сердца омовенье.

Света нескончаемый прибой…
Как он душу раненую лечит!
Сердце наполняется Тобой.
Время медленно впадает в Вечность.

* * *

Посмотреть друг на друга – и час остановлен,
И, раскинувши крылья, застыл небосвод,
И дыхание стало глубоким и ровным,
И набухшее сердце растёт и растёт.

И негаснущий свет задержался на лицах.
Дух бездомный находит свой дом во плоти.
Посмотреть друг на друга – как в лес погрузиться,
Как в спокойное море внезапно войти.

И, как камушки в море, потонут тревоги,
И появится сила весь страх побороть,
И растёт вместе с сердцем уверенность в Боге.
Посмотреть друг на друга и – с нами Господь!

* * *

Лесной покой… так вот в чём дело,
Так вот в чём тайна бытия:
Жизнь ни одна не пролетела,
Не просочилась, как струя,

В сухой песок. Любая малость,
Всё, что стремилось вдаль и сквозь,
Не промелькнуло, а осталось –
Всё, всё до капли собралось

В одну таинственную чашу.
Она недвижна. Вот она.
И грудь трепещущая наша,
Как целый небосвод полна.

И пусть свернётся небо в свиток
Всесильной Божьею рукой,
Но каждый волос наш сосчитан.
Вот от чего такой покой.

* * *
I

Входит жизнь в меня по капле.
Тихо-тихо, еле-еле,
Незаметно, не внезапно… -
Так растут родные ели.
Так просторы окликают.
Так зовут куда-то реки,
Так любовь в меня втекает:
Долго-долго и – навеки.

II

Тихо-тихо, долго-долго
Незаметный ветер веет.
Мокнут тёмные иголки,
На дубах листы ржавеют.
Даль сырая, даль глухая
Промелькнёт и вновь померкнет.
Жизнь медлительно втекает,
Наполняя чашу сердца.
День прохладный, предвесенний.
Только шёпот, только шорох.
Только это наполненье
Нужно сердцу и простору.

* * *

Вот оно передо мною,
Царство тихое лесное.
Я пришла к своей границе.
Мне пора остановиться.

В этом месте, здесь, теперь.
Я всего лишь только дверь.
Все запоры отперты –
Дверь, в какую входишь Ты.

* * *

С каждым годом душа всё моложе,
С каждым годом сиянье сильней.
Знаю, знаю, я знаю, мой Боже,
Гнёт и тяжесть бесчисленных дней.
Дни мои… но сквозь них и над ними…
Сквозь всю боль, в сердцевине её…
Да святится и светится Имя,
Сокровенное имя Твоё!

 

РАЗДЕЛ 2

И Я СЕЙ ОГНЬ НЕ ПРЕДАМ

* * *

Мы все пройдём через распятье,
Нам всем его не избежать.
Когда расторгнутся объятья
И потеряет сына мать.

Когда возлюбленных утратим,
Когда придёт разлуки час.
Мы все пройдём через распятье,
Оно – для каждого из нас.

Не только мать Его, но все мы
Поймём, что значит пустота,
Когда, как тяжкий камень, немы,
Замрём внезапно у креста.

Пройдут три дня, иль три мгновенья, -
Считай, кому не надоест, -
Лишь тот узнает воскресенье,
Кто вынес неподъёмный крест.

На муку ада нет ответа,
На крик Христа ответа нет.
Но тот, кто смог остаться Светом,
Пройдя сквозь ад, - всему ответ.

Всему ответ – огонь священный,
Что в глубине глубин воскрес,
Наперекор природе тленной,
Отчаянью в противовес.

* * *

Но Бог опровергает смерть.
Не спрашивайте как.
Кто знает Бога, знает твердь,
Разрезавшую мрак.
Кто знает Бога, знает взмах
Незримого резца,
Который рассекает страх
Обвала и конца.
Сие неведомо уму –
Оставьте ваши сны.
Кто знает Господа, тому
Игрушки не нужны.
И гроб не пуст, и камень цел,
Нов сердце – сноп огня.
Мой Бог пройти сквозь смерть сумел,
Шагая сквозь меня.
Огонь! Огонь! Огнём палим,
Расколот вечный мрак.
Чьё сердце сделалось сквозным,
Тот понимает «как».

* * *

Я знаю, знаю – где-то на границе
Последних сил изнемогу в борьбе.
Сама я – ноль, но если обратиться
Туда, внутрь сердца своего, - к Тебе…
Да, слишком трудно, слишком много надо –
Всё вынести; дорога под крестом,
И эти слёзы средь ночного сада,
И то, что дальше… что потом, потом…
Я помню, помню о кровавом поте,
Бессилии последней нищеты…
Нам говорят о воскресенье плоти,
Но жизнь и воскресенье – это Ты.
И коль распятье сделалось судьбою,
Не пересилить вала бытия.
Мне надо стать совсем одним с Тобою,
А остальное – воля не моя.

* * *

Кто доберётся до моей души,
До той глубинной, самой сокровенной,
Что зазвучала в мировой тиши
И засветилась в темноте Вселенной?

Слепой отец и нищий блудный сын,
Тот самый, что всю жизнь свою разрушил,
Вновь встретились. И только лишь один
Слепец нащупал замершую Душу.

О, эта задрожавшая рука
И подогнувшиеся вдруг колена!
И та Душа, что слишком глубока,
Та самая, что слишком сокровенна…

 

* * *

Где мёртвые? Да там же, где и Бог;
А если нет их, значит, нет и Бога.
Но только в тот таинственный чертог
Земные мысли заглянуть не могут.
В пространстве в самом деле мёртвых нет,
Как нет и Бога в этом зримом мире.
Но вот откуда появился свет?
Где то зерно, в котором зреют шири?
Не знаю где, но знаю, что не здесь.
О том земная мудрость умолчала.
И только сердце ведает, что есть
У зримого незримое начало.
Иначе я… Ну, что такое «я»?
Ком из земли. Бродячий призрак. Небыль.
Но это чувство полнобытия!..
Но прямо в сердце – разрастанье неба…
Шестое чувство – это чувство крыл,
Которое с неведомою силой
Творящий Дух над бездною раскрыл,
Объяв всё то, что будет, есть и было.

* * *

Тот звук, которым усмирён
Вой адских псов. Тот райский звон,
Тот перешедший за порог
Безмолвной тьмы, звучащий Бог –

Первооснова бытия –
Любовь поющая моя,
Любовь, преград которой нет,
Пронзивший тьму звучащий Свет.

* * *

Непроходимая граница.
Ничто уже не просочится
С той стороны. И нас не слышат
Те, кто корней подземных тише.

Совсем не слышны наши громы
На тех просторах невесомых.
Но наших душ малейший шорох
Как гром звучит на тех просторах.

На тех невидимых глубинах,
Где мы и мёртвые едины,
И где на нашу речь без слов
У них уже ответ готов.

Да, их таинственный ответ –
Из темноты встающий свет.

* * *

И постепенно тишина
Души вдруг сделалась равна
Твоей творящей тишине,
И начал мир расти во мне.
И, как дитя под сердцем рос
Ответ на вековой вопрос.
На всё страдание в ответ
Из недр сердца вырос свет.

* * *

Свет вёл меня. Я шла, и шла, и шла.
Зимой и осенью, весной и летом,
Какая б в мире ни сгущалась мгла –
Мерцала даль. Я шла и шла за светом,
Я доверяла только лишь Ему.
И, не задав ни одного вопроса,
Ни одного «зачем?» и «почему?»,
Я шла и шла в мерцающую россыпь.
Наверно, искра мне попала в грудь, -
Почти не видя, только по наитью,
Я в лабиринте находила путь,
Как будто шла за золотою нитью.
И раздавался очень тонкий звон.
И вспышка – будто бы перо жар-птицы.
И вздрагивало сердце: это Он!
И знала я: сейчас в меня вонзится
Та золотая острая стрела,
Та, проходящая сквозь все покровы,
Вот То, за чем я шла, и шла, и шла,
Вот То, за что я умереть готова…

* * *

Моя любовь не знает края,
Затем что в Боге края нет.
Запас любви неисчерпаем,
Как нескончаем в мире свет.

Ничто Любви не остановит.
Она идёт по морю слёз,
Она идёт по морю крови
Так, как по водам шёл Христос.

* * *

Время наполняется любовью,
Время – это тайное движенье
Света. К вечной жизни предисловье –
Душу озарившее мгновенье.
Может быть, когда-нибудь застынет,
Краткий миг. Окаменеет пламя.
И тогда звездой в небесной сини
Изнутри светиться будет камень.

* * *

Вам кажется, что я застыла.
Остановившись на ходу,
Смотрю в закат золотокрылый…
Но я иду, иду, иду.

Зимой и осенью и летом
Одним горит моя душа –
По свету жить, идти за светом,
Не отставая ни на шаг,

И перейти свою границу,
Чтоб, все границы разрубя,
Со светом вместе возвратиться
В Господне царствие – в себя.

* * *

Как молишь ты немое Божество,
С каким упорством бьёшься у порога!
Но Бог есть выход из себя в Него
Не Бог к тебе, а ты приходишь к Богу.

Как лес осенний, все свои листы
Сбрось сам себя, устав с собой бороться.
Вот он – предел последней нищеты:
Когда от человека остаётся

Один лишь Бог. И после страшных мук
Внезапно радость ощутишь такую,
Что взглянешь ввысь, оглянешься вокруг –
И, точно ангел в небе, возликуешь.

* * *

Святая скорбь, божественная боль.
Душа глядит из темноты глубокой
Немой звездой, пронзающей юдоль,
И тайным светом наполняет око.

Святая скорбь, священная печаль.
Душа сейчас звездою восходила
Из темноты. И озарилась даль,
И прилила неведомая сила.

И вот тогда умолкли все слова,
И слёзы сердце слили с океаном.
Душа взошла из тьмы. Душа жива.
И входом в вечность оказалась рана.

* * *

Есть непреложное деленье,
И все мы делимся сейчас
По степени проникновенья
Нас в свет и света – в нас.

И если он проник глубоко,
И если мы в него вошли,
То просквозило Божье око
Слепую тяжесть всей земли.

* * *

Не знаю кто, не знаю где –
Есть только блики на воде,
Есть только очень нежный цвет
И ничего другого нет.

О, Господи, как тайный маг,
За мигом миг, за шагом шаг
Ты достаёшь мне из глубин

То, чем владеешь Ты один.
И, видя блики на воде,
Я знаю кто, я знаю где…

* * *

Всю жизнь смотреть, всю жизнь, весь век
На синих волн неспешный бег.
Не уставая никогда,
Следить, как синяя вода

Зазеленела, и на нас
Взглянул пронзивший сердце глаз.
Всю жизнь смотреть и, наконец,
Увидеть: в мире есть Творец.

И пробудиться ото сна,
Когда немая глубина
Во весь свой свет заговорит
И будет Божий взгляд открыт

Во все концы, во все края,
Во все пределы бытия.
Тогда взломай земной закон –
Ведь ты от смерти пробуждён.

* * *

Огонь! Огонь, спустившийся с небес.
И сердце дрогнуло, огнём палимо.
Блеск молнии? Воскрылья Серафима?
Что б это ни было – заслон исчез.

Неразрушимое! Сейчас Оно,
Как жизнь сама, как солнце, несомненно.
Завеса сорвана. Обнажено
Пред каждым сердцем, перед всей вселенной.

И как завяли гордые слова!
И тень исчезла, названная тенью!
О, это обнаженье Божества!
Единства нашего обнаруженье!

* * *

А за окном осенние деревья.
Огнь! Огонь! О, этот звон огня!
Призыв могучий бросить всё кочевье
И повернуть во глубину меня!

Так это правда, Господи, помилуй,
Что центр души, как центр Земли, - в огне?
Что не сгорает жизненная сила…
Она всегда пылает в глубине!

* * *

Ах, осень, осень золотая,
Который раз, который год
Ты открываешь мне, блистая,
Сквозь смерть в бессмертье тайный вход.
Сквозь смерть земную, не иначе, -
Всё, всё сжигает твой пожар, -
И сердце вместе с лесом плачет,
Благодаря за слёзный дар.
За годом год… А может, может –
Другого будет не дано.
Последний год на свете прожит…
Но как же сердце зажжено!
И что такое жизнь былая,
Вся вереница прошлых дней?
Ведь если сердце так пылает,
То что-то в мире есть важней
Всей этой зримой круговерти –
Болезни, времени и смерти…

* * *

Нас много только здесь, а там,
Откуда свет приходит к нам,
Там множеств нет. Там есть Одно,
В котором всё заключено.
О, если б мы сумели здесь,
Уже припомнить, кто мы есть!
Нас тьмы, и тьмы, и тьмы, и тьмы,
Но до единого все мы
Есть тот невидимый Один,
В котором и Отец и Сын,
Все сыновья и все отцы,
И все начала и концы.
Есть древо жизни. Все листы
На нем суть мы, но Древо – Ты.

* * *

Ты снова что-то хочешь мне сказать,
А я прислушиваюсь… Долго-долго…
Я точно моря замершего гладь
Под ясным небом. Я совсем замолкла,
Прислушиваясь к слову Твоему;
Но я ещё не знаю, не пойму,
Чего Ты хочешь… Нарастанье тиши…
Не отойду, покуда не расслышу,
Покуда не сумею передать
Всё то, что Ты так хочешь мне сказать.
Какое счастье просто быть с Тобою,
Стоять и слушать этот гул прибоя
Нездешних слов, неведомых речей…
Служить Тебе и быть совсем Твоей…

* * *

Я не предам Тебя, мой Боже.
Всё то, чем я владею, - хлам.
Я всё своё именье брошу,
Я всю себя Тебе отдам.
Я для Тебя – сосуд порожний.
Открыто всё. Препятствий нет.
Я не предам Тебя, мой Боже,
Я внутрь вбираю весь Твой свет
Твой свет, твой голос – ту сонату,
Где дышит сил Твоих прибой.
Я не предам Тебя, Вожатый,
Я с каждым звуком – за Тобой.
О, рокотание прибоя,
Накаты полнобытия.
Я заменю себя Тобою.
Уже не я, уже не я.
Не я, а Ты в глубинах сердца.
С меня достаточно. Ты сам –
Возжженье жизни, огнь бессмертья,
И я сей огнь не предам.

* * *

Бог – это жизнь и воскресенье.
Бог – это противотеченье,
Всей тяжести противовес,
То, что идёт наперерез
Стихии, всем её законам,
Совсем не Богом утверждённым.
Не спрашивайте как и кем –
Господь пребудет вечно нем.
Но только в каждое мгновенье
Бог – это жизнь и воскресенье.

* * *

Не спрашивайте «где». Уже нигде.
Не спрашивайте «как». Никто не знает.
Но вот оборвалась судьба земная,
И тихо на торжественном суде.
Насыщенная жизнью тишина
Недвижность Бога. Сил пересеченье.
И миллионы лет равны мгновенью,
И к вечности душа присуждена.

* * *

Умри, чтобы не умирать.
Не понимаешь? И не надо.
Но есть одна лишь благодать:
Покорность Богу. Вот награда

За все мучения земли.
Не действуй. Замолчи. Внемли.
Лишь только мёртвый входит в Бога.
Смерть есть великая дорога

В наполненную жизнью грудь.
Смерть не конец. Смерть это путь.
В замолкшем сердце Бог пророс.
«Я умер. Жив во мне Христос».*

* - слова апостола Павла

* * *

Лесные дебри… Боже правый.
Наверно, есть один лишь путь –
Нырнуть в творящий этот хаос
И захлебнуться, потонуть

Совсем без мысли о возврате.
И лишь когда весь мир исчез,
Очнуться в Божеских объятьях
И ощутить, что ты воскрес.

До дна исчерпано мгновенье,
И там, на дне его, ответ:
Без смерти нету воскресенья,
Без смерти жизни вечной нет.

* * *

Бог – стержень мира. Бог есть тишина.
Полнейшая. Ни ветерка, ни пены.
Та чаша жизни, что полным-полна
И для стихии неприкосновенна.

Всецелый неподвижный океан –
Миры объемлющее сердце Божье,
Которое не тронет ураган
И никогда ничто не потревожит.

Мою немую целостность храня,
Он на мои стенанья не ответит.
Бог – стержень мира. Он – внутри меня.
Пусть хлещет дождь, пусть с ног сбивает ветер,

Я не спрошу «зачем» и «почему».
Я укрощу молитвою тревогу.
Я все удары на себя приму,
Самой собою я укрою Бога.

* * *

Ещё одна чакона

Душа глаз на глаз с целым мирозданьем…
И вот она – задача всех задач:
Преодолеть страданием – страданье
И Божьей болью – человечий плач.

Ещё никем не хожена дорога.
Ты – первый путник. Ты совсем один.
О, этот труд отыскиванья Бога
В сердечной глуби – в глубине глубин.

Ни проблеска. Последний звук смолкает.
Не шепчет ветер, вздохи не слышны.
О, Боже святый, тишина какая!
И вдруг из этой полной тишины

Вихрь поднялся. Он вырвался на волю!
В его дыханье огненном кружись!
Дыхание той светоносной боли,
Божественной, которой имя – жизнь.

* * *
Посвящается
Ирине Афанасьевой

А Он стоит за безутешным горем
Вот точно так, как за горами – море.
Вот так, как небо над моим окном.
Он не ломает, Он раздвинул дом.
Он – Адонай, Егова, Элоим –
Стучит в тебя, чтоб стать жильцом твоим.
К тебе, Свой взгляд бездонный наклоняя,
Он попросил: будь домом для Меня,
Принять Меня пусть сердцу хватит сил.
Твой Бог меня сегодня посетил.

* * *

Дорога к Богу – по ступеням
Молчанья до исчезновенья
Себя, до превращенья в путь,
Ведущий прямо в Божью грудь.
Но ты уже не ты. Теперь
Ты только путь, ты только дверь, -
Ничто, не мало и не много,
Наполненное целым Богом.

* * *

День длится, как Дерево, длится, как лес.
День длится, и длится, и длится.
И тянется сердце в пространство небес,
Туда, к пролетающим птицам.
Туда, к облакам серебристо-седым
Да к птичьим бескрайним дорогам.
О, только бы время не стало пустым,
А полнилось лесом и Богом!

* * *

Я погружаюсь вглубь за кладом,
Душе моей коснуться надо
Тех самоцветов, из которых
Вдруг разгораются просторы.
И в пламени листов осенних
Пылает весть о воскресеньи.

* * *

Есть в хаосе просвет миропорядка,
Теченье Духа – тайная струя.
И каждый стих мой – новая разгадка
Загадочного смысла бытия.
И чем она внезапней, чем случайней,
Тем достоверней вечные черты.
Ведь каждый стих – прикосновенье к тайне,
Её свеченье в недрах темноты.

* * *

Ты знаешь, что такое сказка?
Та вспышка или же та связка
Всех вспышек, всех случайных бликов
В черты единственного лика.
Тот звон, то самое «да будет»,
Что нам доносит весть о чуде.
Умеет в мире только сказка
Незримой правде дать огласку
И в неподвижное мгновенье
Ввести нас прямо в воскресенье.

* * *

Передо мною лес. О, Боже,
Передо мною снова лес.
Вот почему и вправду может
Душа пропеть: Христос воскрес!
Лишь потому возможно чудо,
Что появилась Дверь в стене.
Есть вход вовнутрь. И лес – повсюду.
Не только рядом, он – во мне.
И жизнь нигде не ставит точку,
А открывает в вечность вход.
Христос воскрес! Ведь сердце – почка,
В которой Бог живой растёт.

* * *

Бог своё дело вершит в тишине.
Шум весь творим мы сами.
Осенью этой увиделось мне,
Что тишина – это пламя.
Если, лукавый, в Господнюю тишь
Вступишь – сгоришь.

* * *

Сыплются, сыплются листья, как слёзы…
Жизнь отлетает с высокой берёзы
И золотыми трепещет крылами,
Вдруг заплеснув негасимое пламя
В душу.
О, чистое пламя без дыма!
Скоро, о, скоро жизнь станет незримой,
Скоро, о, скоро немая жар-птица
Будет из дали холодной светиться.
Но открывается сердцу сегодня
То, что вся жизнь наша – пламя Господне,
То ни на миг негасимое пламя,
Что, отлетая, трепещет крылами.

* * *

А ветка что-то хочет мне сказать.
Осенний ветер чуть листы колышет.
Я слышу шёпот… И опять, опять…
Я различаю. Слушаю. Я слышу
Всё то же слово из Господних уст,
Повторенной веткой одинокой.
То, что шепнул неопалимый куст
Там, на горе, застывшему пророку.
Осенний лес горел, как Божий глаз,
А Слово было золотым обвалом.
Все десять заповедей мне сейчас
Склонившаяся ветка диктовала.
И буквы вспыхивали, как огни, -
То там, то здесь внезапно загорится…
А вы считали, верно, что они
Раз навсегда застыли на страницах…

* * *

А Свет глядел в мои глаза,
Свет прямо в душу мне глядел.
Он так глядел, что всё сказал.
Да, всё сказал, что Он хотел.
О, слов светящихся прибой!
Горение в лесной глуши…
Чем говорит Он? Всем собой.
Всем, всем собой для всей души…

* * *

Ты исчерпать вовек не можешь
Неисчерпаемости Божьей.
Ведь, что ни день и что ни час,
Вновь открывается запас.
Чего? Да жизни, жизни, жизни,
Которая внезапно брызнет
Осенним золотом кленовым –
И ты опять родишься снова:
И снова исчерпать не сможешь
Неисчерпаемости Божьей.

* * *

Ты говоришь. Ты говоришь!
Я слышу, Господи, я слышу.
И разгоревшаяся тишь
Всё шире, всё мощней, всё выше.
Как пламенеет тишина!
Ты погрузить всё сердце просишь
В огонь. Вот для чего нужна
Твоя пылающая осень.

* * *

I
Что значит золото осеннее,
Пылающий осенний лес,
Небес внезапное вторжение,
Огонь, сошедший к нам с небес?

В огне даётся нам прозрение:
Смысл непостижный – постижим
Лишь только пламенным горением…
И мы горим, горим, горим.

II

Весь лес октябрьский в огне.
Взметнутся искры – только тронь!
Здесь всё напоминает мне,
Что Бог – огонь! Огонь! Огонь!

И Он сейчас глазам открыт
И пламенеет, тьму круша.
И вот горит, горит, горит
Неопалимая душа.

* * *

Осень ясная, погожая.
Как сверкают янтари!
Приоткрылась тайна Божия,
Засветилась изнутри.

Знаю, золото осеннее
Отгорит, но в глубине
Не останется сомнения
В Том, Кто вечно жив в огне.

* * *

Жёлтыми, бурыми, рдяными
Стали осенние листья.
Лес мой, расписанный заново
Вечной невидимой кистью.

О, как он просит внимания!
Всё во мне смолкнуть готово.
Господи, это послание.
Господи, это же Слово.

Знаю я, слышу я – должно нам
Душу собрать воедино!
Как же не видеть Художника
За совершенной картиной?!

Как не провидеть нетленное
За приоткрытою дверью?
Как не рвануться мгновенно нам
Прямо к Нему в подмастерья?

* * *

Закатный луч застрял в листве густой,
И, Боже мой, с какой великой силой
Я поняла: есть стержень золотой.
Есть Ось, которая мира пронзила.

Всё мирозданье светом налилось,
Как соком плод… зачем же слов так много?
А я стою, пронзённая насквозь,
Как лес лучом, просверленная Богом.

* * *

И воцарилась тишина,
Какой душа ещё не знала,
Как будто полная луна
Внезапно озарила скалы.
Как будто бы из глубины
Взошло всё то, что в ней сокрыто –
Что много более луны
И звёзд толпы многоочитой.
Объяв собою высь и дол,
Связав узлом все жизни нити,
Над царством плоти Дух взошёл
Её всевластный повелитель.
И вся враждующая тварь
Затихла у Творца в объятье.
И стало ясно вдруг, кто царь,
Кто наш владыка и создатель.
Огнь разрушительный потух.
Одно осталось в мире пламя –
Творящий Дух, тишайший Дух,
Повелевающий громами.

* * *

I

Жизнь движется к невидимому краю,
Доходит до неведомой черты.
И я со светом вместе умираю,
Чтоб вместе с ним восстать из темноты.

Из тьмы великой не приходят вести,
Но лишь одно бесспорно знаю я:
Мне надо быть всегда со светом вместе,
И буде жить всегда душа моя.

II

Со светом слиянье, со светом соитье –
Конец всем деяньям, конец всем событьям.
Ни зим и ни лета, ни льда и ни зноя –
Что будет со светом, то будет со мною,

В едином горенье, в одном океане –
И нету блаженней такого слиянья.

* * *

Вихрь холодный дохнул пустотой.
И, хотя закрываются выси,
Разрастается свет золотой,
Что от солнца совсем не зависит.

Лес осенний в священном огне.
И, как ветер ни рвёт и ни вертит
Всё вокруг, что-то крепнет во мне,
И совсем не зависит от смерти.

* * *

Что значит предстать перед Богом?
Я вижу, я внемлю, я – вот.
Ни радость, ни боль, ни тревога –
Ничто меня не отвлечёт.

Не сдвинусь ни влево, ни вправо –
Уже никакой суеты.
Сегодня бессилен лукавый –
Мне нужен один только Ты

* * *

Не знаю, скоро иль нескоро
Растает время, словно дым,
И мы с тобой взойдём на гору
И, как пространство, замолчим.

И склоны, и прибрежный камень,
И пенистый морской прибой –
Всё, всё пространство станет нами,
И всем пространством - мы с тобой.

И мы очнёмся вдруг в отчизне,
Где дней прошедших – ни следа,
Где станет ясен смысл жизни
Так, как нигде и никогда…

Он в том, чтобы раздать богатство –
Весь скопленный за годы хлам,
И до конца Тому отдаться,
Кто весь до капли отдан нам.

* * *

Боже мой, ликуя и любя,
Всё и всех, как солнце в день погожий,
Нищий духом потерял тебя
И богат одним Тобою, Боже.

Каждый день земного бытия
Он Тебя во всём и всюду ищет.
И «да будет воля не моя,
А Твоя», - промолвил самый нищий.

* * *

А ветер качает деревьев вершины,
Колеблет и треплет верхушки берёз.
А к горлу подходит и давит лавина
Скопившихся в сердце непролитых слёз.

А ветер высокие ели тревожит
И шлёт облака на небесную гладь.
Взгляни в моё сердце, прости меня, Боже,
За то, что мне слёз ни пролить, ни унять,

За то, что нет силы, прости меня, Отче!
Но буду ли жить, или завтра умру,
Твори Свою волю, верши, что захочешь,
А я – как вершины дерев на ветру.

* * *

Как мне сказать, что ничего
Важнее сердца Твоего
На свете не было и нет?
Что надо только этот свет
Вбирать в себя из глаз Твоих.
Ты бесконечно прост и тих.
И что такое все мечты?
Нам нужен ты и только Ты.

* * *

Я вновь тону. И вновь прошу: спаси!
И вновь смотрю наружу, в двери ада,
И не могу промолвить: «Ты еси,
А больше сердцу ничего не надо».

Я говорила это столько раз,
И, Боже мой, я правду говорила.
Но Ты скрывался неизменно с глаз,
И угасали сразу все светила.

И вот, глаз на глаз с собственной судьбой,
Я всё ждала в огне и в море брода.
Мне надо было внутрь – вслед за Тобой,
А я, как Пётр, камнем шла под воду.

И вновь всю душу покрывала мгла,
И вновь и вновь меня бросали силы,
Чтоб вновь и вновь припомнить я смогла,
Что лишь внутри восходят все светила.

* * *

И вот, как громом поражённые,
Как вкопанные мы стоим.
Вокруг – весенние, зелёные,
С узором лёгким кружевным

Деревья. Знаю наизусть уже –
Их тыщу раз видала я, -
Но это явное Присутствие
Великой тайны бытия…

Но этот миг пересечения
Вот с тем, что созидает нас…
И вся душа в повиновении
Готова выполнить приказ –

Жить так, как та сосна безмолвная
И в озере её двойник.
Жить жизнью истинною, полною
Не миг один, а каждый миг!

* * *

Что значит обратиться к Богу?
Почувствовать живую связь
Вот с этой бездной многоокой,
Что мириадом звёзд зажглась.

И в сердце ощутить мгновенно
Горящий столб, прокол огня,
Поняв внезапно: центр Вселенной
Находится внутри меня.

О, это стягивание далей
В одну горящую ладонь!
Слова ушли. Минуты стали.
И вдруг – огонь! Огонь! Огонь!

* * *

Не вихрь стихийный, нет, не ураган.
Он никогда мне господином не был.
Внутри меня – недвижный океан,
В котором отражается всё небо.

Глаза распахнуты, открыт мой слух,
И льётся свет в меня, и льются звоны.
Нет, не стихия, а творящий Дух,
Никем на свете не порабощённый

И не поработивший никого.
Не внешний натиск – внутреннее пламя.
Огонь священный сердца моего,
Что слит со всеми жаркими сердцами.

* * *

Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погружалось
В Твой нескончаемый свет.
Как бы меня ни терзала
Страшная мука земная,
Мой Господин совершенен –
Вот мой бессменный ответ.
Господи, Господи, Боже,
Сколько Ты вынести можешь!
Боль моя стала Твоею –
Стала Господним крестом.
Ты – всем напастям открытый –
Станешь моею защитой.
Но, что бы ни было с нами, -
Всё не про то, не о том:
Как ни бесчисленно много
Слов – все они не про Бога.
Сколько б мы ни рассуждали,
Всё не про это, не так.
Господи, кто Тебя видел,
Тот позабыл об обиде,
В сердце лучей перекрестье
Вдруг пробуравило мрак.
Смерти дыханье всё ближе.
Жизнь на исходе земная. –
Но не про то, не про это
Твой просиявший ответ.
Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погрузилось
В Твой нескончаемый свет.

РАЗДЕЛ 3

ТИШИНА ЕСТЬ ПУТЬ

 

I

А тишина есть Путь. Дорога
В мою неведомую Суть.
Да, тишина приводит к Богу,
Но это очень долгий Путь.
Дорога Духа – затиханье.
Стихает всё: стремленье, сны, -
Душа в великом океане
Плывёт по волнам тишины.
Их много. Бесконечно много.
О, только бы хватило сил!
Лишь только тот дойдёт до Бога
Кто эти волны переплыл,
Взрастающие вал за валом.
Какой простор наполнил грудь!
А тишина всё нарастала…
Путь Духа – бесконечный Путь.

II

О, только вы не торопите
Меня, не мерьте мне минут…
Ветвей сцепившиеся нити
Меня ведут, ведут, ведут…
Такая длинная дорога!..
И если только не свернуть
С неё, то я дойду до Бога.
Живое Время – это Путь!
Мгновение – как стих в поэме,
Блажен часов неспешный ход…
Не убивайте только Время,
И Время в Вечность вас введёт.

III

Есть тишина, есть откровенье.
Душа до дна растворена…
Весть о великом единеньи
Доносит сердцу тишина.
Как будто Зодчий мирозданья
Сзывает всех в тишайший час.
О, только б не прервать молчанья,
Соединяющего нас!..

 

* * *

I

Набирать тишину надо долго,
Так, как чашей серебряной снег,
Чтобы те, кто навеки замолкли,
Не казались бы тише нас всех.
Надо долго безмолвие слушать.
О, как времени надобно много,
Чтоб покоем наполнить всю душу
И нечаянно встретиться с Богом.

II

Бога узнают нечаянно,
Бога узнают нежданно.
Он ничем неотличаемый,
Ни гвоздей на Нём, ни раны,
Ни знамений нет, ни молнии,
Ни громоподобной речи.
Но когда всё сердце полное –
Неминуемая встреча
Происходит во мгновенье,
Как лучей пересеченье.

* * *

О, этот долгий, долгий путь
От самого себя до Бога!..
Случайно б только не свернуть,
Не потерять бы вдруг дорогу.

Как много дней, а, может, лет
На заповеданную встречу
Идти за Деревом вослед,
Или за Сыном человечьим.

За музыкой, за кем-нибудь –
Проводников на свете много.
Но не за тем, кто знает Путь, -
За тем, кто сам и есть Дорога.

* * *

Деревья не дают ответа
На нескончаемый вопрос:
Зачем так тяжко в мире этом?
Зачем на свете столько слёз?

Рябины гроздь средь тёмных веток,
В зелёной гуще алый след…
Деревья не дают ответа,
Деревья сами есть ответ.

Ответ безмолвный с нами рядом,
И только в этом благодать.
Искать ответов нам не надо,
А надо нам ответом стать.

* * *

I

Если вынести всё бремя,
Всей земли немую тяжесть,
Если внутрь вместить всё время,
Не терять ни дня – вдруг ляжет
Там, за ним, в дали туманной,
Океан. Тебе на встречу
Дунет ветер с океана,
Называемого Вечность.

II

Нет, не расплывёмся дымом, -
Что-то есть, что не разрушить.
Время неостановимо
Нам наращивает душу.
За мгновением мгновенье,
Наполненье, углубленье,
Неустанное движенье
К стану Бога – становленью.

III

На сосне задержался луч.
Здесь запрятался в вечность ключ.
Не придавит нам тяжесть плечи.
Этот ключик откроет вечность,
Но откроет лишь перед теми,
Кто поймёт, как священно время.

* * *

И растёт, растёт в молчанье
Чувство связи с небосводом,
С целым лесом, с каждой веткой,
Чуть качающей листы.
Домолчаться до великой,
Нескончаемой свободы,
Домолчаться до последней,
До глубинной правоты…
Если трепетное сердце
С бесконечностью едино,
Если в сердце уместилось
Всё свечение зари –
Нет тогда над ним владыки,
Нет у сердца господина.
Центр мира – ось Вселенной –
Не снаружи, а внутри.
Есть светящаяся тайна
У морей, долин, полесий.
Разглашает тайну эту
Запах трав и птичий свист.
Сердце, полное всем миром,
Всё и всех уравновесит –
Каждый падающий волос,
Каждый вниз слетевший лист.

* * *

Есть жизнь другая. В эту жизнь
Есть очень узкий вход.
Со всем богатством развяжись:
Бог в нищету зовёт.
Там обнажается родство
Всех душ. И молкнет речь.
Не надо слов. Там – ничего,
Способного отвлечь.
От жизни вечной! Но она –
Другая. И сейчас
Так непонятна и трудна
И так страшна для нас!
А вот деревья так живут,
И это им совсем не в труд.
И как они зовут меня
В жизнь вечную! День ото дня
Всё неотступней этот зов –
Без знаков, мыслей, и без слов…

* * *

Жить и значит всегда отвечать,
Слыша сердцем беззвучный вопрос,
Так, как чувствует водная гладь,
То, что ветер из дали донёс.
То дыханье незримых глубин,
Безымянности с именем Бог.
Знать в молчании: ты не один,
Знать, что жизнь есть немой диалог
Малой малости и высоты,
Жизни вечной и краткого дня.
Это Ты! Это Ты! Это Ты!
Святый мой, не остави меня!

* * *

I

И после всех земных событий,
И после всех несметных бед
Густой высокий лес увидеть,
Увидеть в нём сквозящий свет;
Услышать звук дождя по веткам
И ветра медленный прибой
И незаметно, незаметно
Придти в себя и стать собой.
И будет сердце биться тише
И различит благую весть
О том, что жизнь – уменье слышать
И видеть то, что вечно есть.

II

И ни о чём мечтать не надо –
Лишь чуткость уха, зоркость взгляда,
И никаких доктрин солидных,
А только знать душою всех,
Что Бог – простая очевидность,
Но лишь для внутренних очей.

III

Увидеть в мире можно очень много,
И всё же истина моя проста:
Уменье видеть – значит видеть Бога,
Всё остальное – это слепота.

* * *

I

Что я увидела сегодня?
Да то, что видела вчера.
Но есть ещё следы Господни
Вновь проступившие с утра.

О, это дуновенье Божье!
Благоуханный этот след!
Всё то же, что вчера, - всё то же:
Ель, сосны, - изменений нет.

И будет утро, будет вечер, -
Всё то же долгие года…
Но наша жизнь есть свежесть встречи
С тем, с чем сроднился навсегда.

II

А вот иному человеку
Мир слишком мал, исхода нет.
«Ночь, улица, фонарь, аптека»…
Аптека, ночь… А Божий след?

* * *

Дотронься до меня… но только так,
Чтобы достать сквозь кожу, сквозь всё тело,
Сквозь этот смертный, этот тяжкий мрак –
До точки, что звездою заблестела.

Дотронься вдруг до сердца моего
До малой точки среди бездны полой,
До света посредине НИЧЕГО,
До той иглы, что бездну проколола.

Я жду тебя. О, как же надо мне
Дождаться твоего прикосновенья
К той точке, проблеснувшей в глубине,
К тому неугасимому свеченью…

* * *

Стояли мы стеной к стене.
Но погоди, поверь –
Свет пробуравил вход во мне,
Душе раскрылась Дверь.
Пробита, дрогнула стена –
Здесь не тупик, а вход.
Моя душа растворена.
Но кто в неё войдёт?

* * *

Деревьям говорить не надо,
Деревьям надо только быть,
Открыться замершему взгляду
И ничего не говорить.
Когда окончатся кочевья
Души по тропам всех обид,
Она увидит вдруг деревья –
И наконец-то замолчит…

* * *

Здесь нет как нет пустых минут.
Деревья каждый миг ЖИВУТ.
И каждый их безмолвный миг
Так нескончаемо велик,
Их жизнь немая так полна,
Что целой вечности равна.
А вечность, вечность так тиха,
Как мы до первого греха.
Как он зовётся, этот грех,
Который разделил нас всех,
Который сердце отделил
От тайного истока сил?

* * *

И выступали вдруг они,
Как бы из-за кулис на сцену.
И оказалось всё в тени,
А высветлился центр Вселенной.

И тот, который мимо шёл,
Застыл, чтобы смотреть и слушать.
И все деревья, каждый ствол,
Вступил и из пространства в душу.

* * *

А война не кончается,
И не молкнет разлад.
А деревья качаются,
А деревья шумят.

Сколько жизни разрушено!
Сколько сомкнуто глаз!
Мы деревьев не слушаем,
Лес не слушает нас.

Над погибелью нашею,
Над доской гробовой –
Лес весенний, украшенный
Кружевною листвой.

Над иссохшими душами –
Океаны любви…
Лес любимый, не слушай нас,
Лес любимый, живи!

* * *

И зазвучала тишина,
Запела листьев позолота,
И сердцу сделалась слышна
Творца незримая работа.

О, тишины девятый вал!
В какой тиши творящий Гений
Нас воскрешал и создавал!..
Шумело только разрушенье…

* * *

Как хорошо, что небо так высоко
И так неспешны в небе облака…
Что нет часов – здесь не бывает срока –
И тянутся мгновенья, как века.
Как хорошо, что над землёй моею
Гряда прозрачных образов плывёт
И что так тихо, так блаженно зреет
Живое сердце, как Господень плод.
Не надо ни усилия, ни пота –
Лишь только с Богом крепнущая связь…
Вам кажется, что кончилась работа?
Она сейчас лишь только началась.
Она сейчас лишь только и возможна,
Та самая, сокрытая от глаз
Работа нескончаемая Божья
По воссозданью, воскрешенью нас.

* * *

Пусть буде бесконечно,
Бессрочно и безмолвно.
В лесу бы где-то лечь мне
И только слушать волны
Растущего прибоя.
О, этот шум древесный!..
Нальюсь, напьюсь тобою
И, может быть, воскресну…

* * *

Припомнит, Господи, припомнить
То, позабытое давно, -
Небес безмолвную огромность,
Их меркнущее полотно…
Душа становится большою –
Её вместить не в силах грудь…
Припомнить Бога всей душою
И всей душой к Нему прильнуть.

* * *

О, будь благословенно время!
О, только неизменно будь –
Прямой, открытый перед всеми,
Господень бесконечный путь.

О, будь всегда благословенным
В великой тишине своей –
Всецелый разворот Вселенной
И рост готических елей.

Уже ни слов, ни дум бесплодных.
Я вместе с ними, я – Пути.
И наконец душа свободна
Дышать, как ели, и расти.

* * *

Есть тишина, в которой смог
Мир развернуться постепенно.
Есть тишина, в которой Бог
Свободно расправляет члены.
И годы вовсе не прошли,
И было не навек прощанье,
И ты уже не ком земли,
А боговидное созданье.
?
* * *

Теперь закинь, пожалуй, сети.
Простор открыт, и смолкнул звук.
Далёкий берег незаметен,
Лишь море тихое вокруг.
И станет сеть тяжёлой глыбой,
Ты с нею справишься едва.
В неё, как трепетные рыбы,
Втекут забытые слова.

* * *

Когда время не проходит мимо,
Заполняется сердце миром.
Когда время не проходит мимо,
Дорастает душа до Памира.
И глядится с Богом око в око –
Дотекает устье до истока.

* * *

Деревья ввысь вознесены,
Заря легла на лица.
О, дай мне столько тишины,
Чтоб заново родиться!..

* * *

Слоистые, серые дали
И медленно тающий снег…
А ели высокие ждали.
Кого они ждали весь век?
И ели, и эти берёзы,
И тёмный овраг с ивняком
Роняли беззвучные слёзы.
О, Господи Боже, - о ком?
С какою великою силой,
Глубинное вспомнив родство,
Душа моя всех их любила
В ответ не прося ничего,
В холодную влагу одетых,
Седых, не считающих лет…
Какого желать мне ответа?
И что это значит – ответ?
На части любовь неделима,
И если наполнена грудь,
То любящий слился с любимым.
Одно только надо мне: будь!

* * *

Тихо дождь стучит по раме,
Мокнет переплёт оконный.
Жизнь неспешными шагами
Держит путь свой неуклонный.

Ничего, что всё темнее,
Что листы давно опали.
Только б, только б вместе с Нею.
Всё равно в какие дали.

Всё равно, какие вести
Принесёт мне день осенний.
Только б, только б с жизнью вместе,
Только б в такт её движенью.

Только б слиться с этим звуком,
С чутким плеском, с тихим звоном.
Укачай и убаюкай
И возьми в родное лоно!..

* * *

О нет, не громыхающая весть
И не прямая торная дорога,
А только лишь Поэзия и есть
Тропинка, приводящая нас к Богу.

Чуть-чуть дрожат осенние листы,
Скользит и уплывает струйка дыма,
И проступают тайные черты
И делают невидимое зримым.

Невидимое… Им наполнен весь
Притихший лес и узкая поляна.
Оно не где-то там, оно вот здесь,
И не когда-нибудь, а постоянно.

Светящаяся вечная страна,
Куда веду следы из лёгких кружев…
Но только лишь Поэзия одна
В невечном мире Вечность обнаружит.

* * *

В согласии с вечерним светом,
В согласии с седой сосною,
В согласии с покоем веток,
В согласии со мглой ночною
Все споры тишина погасит,
И станет вся душа певучей.
Поэзия и есть согласье,
Поэзия и есть созвучье.

* * *

I

Всё то же, Господи, всё то же –
Мой старый лес, сосна моя.
Но перед сердцем – бездна Божья,
Святая тайна бытия.
И эти линии, извивы,
В густосплетении ветвей –
Таинственный, неторопливый
Бессрочный путь души моей.
Передо мной – загадка Божья
И нет такого мудреца,
Кто разгадать её поможет.
Ведь нету у Пути конца.
Он длиться, как мерцает млечность
Звёзд над безмолвием вершин.
Загадка Божья – бесконечность
Моей неузнанной Души…

II

Кто, кто когда-нибудь узнает,
Кто, кто же, наконец, поймёт,
Что затаила глубь лесная
И этот бледный небосвод?
И почему неторопливо
Часы проходят, как века,
Когда смотрю на переливы
Листвы и вверх на облака?
Я всё, что знала, покидаю,
Как будто старую тюрьму,
И, утопая, пропадая,
Вдруг нахожу себя саму.

* * *

И я вступаю в медленность ветвей,
Великий ритм, в совсем иную скорость,
И наконец-то всей душой своей
Я слышу мирового Дирижёра.
Я слышу, я угадываю. Вот
Внезапный блик, переплетённый с тенью,
Ещё один труднейший поворот,
Ещё одно точнейшее движенье,
То самое, какого просит Он,
То самое, что мне необходимо…
Так весь глухой круговорот времён –
Моё боренье с волею незримой?
О, Господи, я слышу голос Твой,
Душа сейчас внимательна и зряча.
Вступленье в вечный танец мировой –
Вот в чём моя великая задача.
И я вхожу в медлительность ветвей,
В их полные значения повторы.
И всей душой, всей волею своей
Прислушиваюсь к воле Дирижёра.

* * *

Умение входить в закат,
Умение ступать по водам.
С таким уменьем мир творят,
Развёртывают небосвода

Простор без края и конца
И зачинают звон певучий.
Уменье нашего Творца,
Которому Он всех нас учит.

* * *

Запутанность лесных извилин –
Витые, длинные дороги…
Деревья мне наговорили
Всё то, что нужно знать о Боге.
Наговорили, нашептали
Листвой кленовою и хвоей.
В ветвях просвечивали дали,
Весь лес был тихою молвою.
Мне оставалось только слушать,
Пока струилась речь живая,
Вот так же раскрывая душу,
Как рот ребёнок раскрывает,
Забывшись перед сказкой новой,
Затихнув перед тайной вечной…
Качался плавно лист кленовый,
Трепал берёзу ветер встречный.
Какая глубь открылась взгляду!
От слов осталось так немного…
О Боге рассуждать не надо.
А надо жить, внимая Богу.

* * *

А сроках забыть и о цели,
Забыть про заботы и труд,
И жить, как спокойные ели,
Как тихие сосны живут.

О близкой и дальней обиде,
О боли своей позабыть.
Я здесь для того, чтобы видеть,
Я здесь для того, чтоб любить.

Дойти до светящейся глуби –
Немой полноты бытия.
А любят меня иль не любят –
Забота уже не моя.

* * *

Свет тихо подбирался внутрь ко мне,
Всё бережней, всё ближе, ближе, ближе…
И вот уже в последней глубине
Он золото на нити жизней нижет.
И, тайное деяние верша,
Стирает он всесмертные приметы.
И засветилась медленно душа
Тем внутренним, неугасимым светом…

* * *

А если бы думать с деревьями вместе,
То мы бы услышали Божие вести.
То мы бы услышали, мы бы узнали,
Про вышние выси и дальние дали.
И мы в стороне от житейского шума
Всё думали б, думали долгую думу.
И вдруг получили бы тайное знанье
О том, что не будет у дум окончанья,
Что неисчерпаемы Божие вести
Для тех, кто их слышит с деревьями вместе.

* * *

И долго-долго там, во мне,
Святая музыка звучала –
Та песнь великого начала,
Те песнопенья в тишине,
Чреватой жизнетворным словом,
Та музыка первоосновы…
О, Боже, как Она тиха!
И как Она живёт глубоко!
В той глубине, где нет греха,
В той Вечности, где нету срока.
В той позабытой, в той, в которой
Ещё не ведают раздора
И беспрепятственно царят
Негромкий свет, глубокий лад…

* * *

Лес зелёный, лес любимый,
Веток сплетшаяся вязь…
Огоньком неугасимым
Осень в гущине зажглась.
Больше не бегут минуты,
Время вдруг лишилось сил.
Лес во мне все мысли спутал,
Все расчёты перебил.
Эта глубь и глушь лесная,
Тишина и крыльев взмах…
Больше ничего не знаю
О началах и концах,
О потерях и победах.
Счёт утрачен, смысл исчез.
Божий замысел неведом
И велик, как этот лес.
Танец в тайном хороводе,
Без дороги, без следа…
Лес в такую даль уводит!
Лес ведёт меня… куда?..

* * *

Меня не будет.
Будет только море.
Меня не будет.
Будет только лес.
Вода лазоревая будет вторить
Неизречённой нежности небес.

Меня не будет. Будет только это –
Немой разлив небесного огня.
Взгляд неотрывный ласкового света,
Который заново родит меня.

* * *

Покой растёт, как лист весной.
Как Дерево, как ствол сосновый.
Движенье за предел земной,
К недвижности Первоосновы.

Дорога от земли до звёзд
Сквозь все пороги и границы.
О, только б не прервался рост!
О, только б не остановиться,
Ни на часок не отдохнуть,
На полдороги не прилечь бы…
О, только б не прервался путь
Сквозь жизнь и смерть до жизни вечной.

* * *

Мой лес с чуть видными листами,
Мой Бог, который весь в пути.
Неважно всё, что перед нами,
Но если внутрь вещей войти…

Но если сердцем погрузиться
В мир так, как птица в небосвод,
То вдруг раздвинутся границы,
И всё, что рядом, внутрь войдёт.

И ты очнёшься, прозревая,
С минутой каждой вновь и вновь,
Что это значит – жизнь без края
И бесконечная любовь.

* * *

Сила жизни молчалива,
Молчалива и упорна:
Веток мягкие извивы,
В землю врывшиеся корни,
Взрывы почек, крыльев взлёты,
Гладь рассекший горный гребень –
Та незримая работа,
Что идёт в земле и в небе.
На виду у всех – потери,
На слуху – такие плачи…
Но незримому поверить –
Сердца смолкшего задача.
И на листьев тихой тризне
Ощутить живые корни,
Доверяя силе жизни,
Молчаливой и упорной.

* * *

Дождь медленный.
Дожить. Дождаться.
Чего? Не знаю. Молча жду,
Как ветки в никнущем саду,
И, как они, иду, иду,
И путь не может оборваться,
Покуда я с дождём одно,
Покуда всё в слезах окно.
Я вне времён. Я в океане.
И всё же длится ожиданье.
Чего? О, Господи, прости.
Ты сам есть Путь. И я в пути.
Ведь у души нет окончанья…

* * *

Вал лесного шума,
Звук Первоосновы…
Не прервите думой,
Не спугните словом.
Всё вольней, всё глуше,
Всё родней, всё тише…
Только наши души
Сможет Бог услышать.

* * *

Как медленно растут деревья
И наконец-то, наконец
Немой внимательный Творец
Глядится тихо внутрь творенья.

И вся душа, всё существо
Безмолвно входит в мир Его,
В дыханье своего Творца
В то, что не ведает конца.

* * *

О, этот капель перестук,
Любимый мной до боли звук,
Тот звук, который сердце знало
Ещё до своего начала
И будет знать после конца:
Ведь он опять втечёт в сердца,
Когда уже ничто мирское
Не отвлечёт нас от покоя,
От равновесия всех сил,
В котором Дух животворил
Всех нас; и вновь животворит
Всех тех, кто так глубоко спит…

* * *

По тропам дум заброшенных бредя,
Я вслушиваюсь в музыку дождя,
Ту музыку, которою полна
Застывшая на сотни лет сосна.
Ту музыку, которою давно
Немое сердце до краёв полно.
И чёрной ветки тоненькая нить
Застыла, чтоб её не перебить.

* * *

Ввысь в небо тянутся вершины,
И капли на ветвях горят.
И стоит голову закинуть
И утопить в лазури взгляд –

Такую ощутишь свободу,
Что неожиданно поймёшь,
Кто ты такой, откуда родом,
И как легко отбросить ложь

Всех знаний. Из семян небесных
Мы вышли. В небе наша суть.
И сонм деревьев бессловесных
Так неустанно держит путь

Обратно в небо, золотыми
Листами медленно шурша,
Светясь на солнце… А за ними,
За ними следом – вся душа.

* * *

Куда ты?
- Здесь словам граница.
И всё же, слушай мой ответ:
Туда, где тайно жизнь творится,
Туда, откуда всходит свет.

Кто, кто в тот мир проникнуть может,
Который, точно небо, тих?
Туда лишь те живые вхожи,
Кто вхож в святая всех святых.

* * *

Шуршит листва, журчит вода,
Колышется под ветром нива,
И говорит всегда, всегда
Моя душа без перерыва.

Так волны, пеною шурша,
Приносят вести с океана.
И если говорит Душа,
То надо слушать постоянно.

Мелькает луч среди листвы,
Не молкнет звон в зелёной чаще.
Сотрётся грань, сольётесь вы –
Внимающий и говорящий.

* * *

Зелёное море, зелёное море,
Зелёное море листвы.
Лес светом наполнен –
зелёные волны
И просверк, наплыв синевы.

О, Господи Боже, кто хочет, кто сможет
Вот в этих волнах потонуть,
Тот в то же мгновенье
Найдёт к воскресенью
Кратчайший, единственный путь.

Ни стен, ни границы,
Беги, чтоб зарыться
В том сердце, что растворено,
В том необозримом,
В великом, любимом…

А как Его звать – всё равно.

* * *

Высокие деревья – это души,
Вот те, которые любили нас
Давным-давно… Чем тише и чем глуше,
Тем нам ясней, что любят и сейчас.
Тем нам ясней: всё, что проходит, - малость.
Пришло, ушло, и не вернётся вновь.
Ну, а Душа – она навек осталась,
И, Боже мой, какая в ней Любовь!
Собою никого не заглушая,
Всей боли и всей смерти вопреки,
Она спокойна… До чего большая!
И как деревья эти высоки!
Вхожденье в выси, погруженье в глуби,
Где плоть не давит, не бушует кровь…
За что Деревья нас с тобою любят?
Да ни за что – они и есть Любовь.

* * *

В мире утро раннее
Не бывает тише.
Божие дыхание
Надо мне расслышать.
Буду наготове я –
Ни шажка, ни вздрога.
Тишина – условие
Для дыханья Бога.
Из какого семени
В сердце входят звоны?
Остановка времени,
Мир заворожённый.
Творческому гению
Всё сейчас возможно –
В мире нет движения,
Есть Дыханье Божье.

* * *

Он рядом с Нами, райский сад,
Как прежде, Богом полный.
О, сколько сердцу говорят
Древесные безмолвья!

И в каждый бессловесный миг
Перевожу я снова
На человеческий язык
Божественно слово.

* * *

Синеет гор высоких ряд.
Нет, неспроста они молчат.
И так спокойно неспроста
Торжественная немота
Всё сердце превратила в слух,
И слышен стал беззвучный Дух,
Который внятно говорил:
На всё, что нужно, хватит сил.

* * *

Снова раздвинет мне грудь тишина,
Сердце омоют внезапные слёзы.
Я никому ничего не должна,
Только вот этим высоким берёзам.
Снова коснётся лица моего
Ветки колышущий Дух светоносный.
Я никому не должна ничего,
Только вот этим вознёсшимся соснам.
Всё, что я знала, развеялось в дым,
Молкнет всех дел и долгов вереница.
Я никому не должна – только им,
Но перед ними я вечно должница.
Годы идут и идут, ну и пусть.
Слышатся сердцу безмолвные речи…
Только всей жизнью своей расплачусь,
Всею душою своею отвечу.
?

РАЗДЕЛ 4

ТАКОЙ ПРОСТОР!

I

Почему я всё время о Боге?
Потому что созвездья горят,
Потому что ведут все дороги
В золотой бесконечный закат.
Потому что мне единоверцы
Все, кто в небе готов потонуть,
Потому что раздвинулось сердце.
Потому что расширилась грудь.
Есть закон очень точный и строгий:
Всё сосчитано в нашей судьбе.
Почему я всё время о Боге?
Потому лишь, что не о себе.
Потому лишь, что шепчутся ветки,
И пьянит своим запахом бор.
Потому что в себе я, как в клетке,
Потому что мне нужен Простор!

II

Бог есть Простор. И в сём Просторе
Душе моей, как лодке в море,
Как птице в чистых небесах.
При чём тут боль? При чём тут страх?
Всё, всё, что бы со мной ни сталось, -
Так мизерно, такая малость!
Все мысли, все заботы – сор,
Когда вокруг – такой Простор!

III

Кто был в той глубине, в которой
Таятся семена простора,
Таятся жизни семена,
Вот там, откуда к нам весна
Приходит, чтоб раскрывши крылья
Вдруг потопить нас в изобилье
Своих немыслимых щедрот;
Кто вхож был в пласт священный тот,
Всегда неведомый, откуда,
Что ни мгновенье, снова чуда
Встаёт; - кто был там, - тот не может
Не славить вечно имя Божье.

* * *

Облака… облака… И качаются сосен вершины.
Облака… облака… И листва кружевная, как дым,
Чуть качаясь, дрожит… И вокруг меня нет ни единой,
Не малейшей преграды меж мною и Богом моим.

Сотни тысяч листов у расцветшего вешнего сада,
Сотни, тысячи тысяч сцепившихся, сросшихся пут.
И ещё и ещё… Но они никогда не преграда,
Но они никогда между мною и Богом моим не встают.

И сквозь юные листья гляжу я в простор небосвода,
Как сквозь узкую щёлку вглубь сердца гляжу своего.
И я знаю, я знаю – есть в мире одна лишь свобода:
Когда нет между мною и Богом моим ничего…

* * *

Одиночество старого клёна,
Одиночество голых берёз…
Дуб раскинутый, дуб наклонённый
Целый век в одиночестве рос.

Одинокий простор небосвода
Над широкой, неспешной рекой…
Одиночество – это свобода.
Одиночество – это покой.

Храм для истинных единоверцев,
Та молитва, что Богу слышна –
Одиночества полного сердца,
Переполненных глаз глубина.

И не надо гремящих пророчеств.
Есть одно. Его хватит навек –
Встреча двух или трёх одиночеств,
Точно в море впадающих рек.

* * *

Есть Бах, так значит, смерти нет,
Хоть прах вернётся к праху.
Ушедшим не гляди вослед,
А вслушивайся в Баха.
О нет, не воскрешенье тел!
Могил ничто не рушит.
Но Бах сметает наш предел –
Приводит к Богу душу.
В такую глубь он вводит нас,
Где стёрлись все итоги.
И с тем, кто скрылся с наших глаз,
Мы повстречались в Боге.

* * *

Наш тихий дом,
И с нами розы,
Разросшиеся, вросшие мне в сердце…
И Моцарт, Моцарт – резвое дитя,
Одним прыжком внезапно достающий
До неба, чтобы принести оттуда
Охапку ярко золотых лучей
И утопить нас в золотистых брызгах…
Ах Моцарт, Моцарт, озорным движеньем
Скользнувшим сквозь скопившуюся тяжесть
Несметных сил, готовых нас сдавить.
Но кто нас сдавит, если с нами Моцарт,
Разбрызгавший, как искры, детский смех,
Летящий Моцарт, тот, кому известны
Сокрытые от всех пути до Бога?
Никто ему не может помешать,
Пройдя сквозь тяжкий мрак, вдруг очутиться
У Божьих ног
И там, склоняясь, затихнуть,
Чтоб перед нами медленно раскрыть
Прозрачную, как слёзы, Бесконечность.

* * *

Прервите речь… Постойте… Замолчите…
Пускай одни деревья говорят.
Ветвей апрельских тоненькие нити,
В узор которых вплёлся весь закат.

Свет золотистый, алый и багровый
Становится прозрачнее, бледней…
Сейчас звучит единственное слово –
Всё то, что нужно всей душе твоей.

Великий час восполненного счастья, -
Как самый высший дар, его приму:
Есть Слово, обращённое не к части
Тебя, не к дроби, а к тебе всему.

Когда ты приближался к этой тиши,
Забыв про всё, что послано судьбой?
Когда ты мог неслышимое слышать?
Когда, когда же был ты всем собой?!

* * *

Ну, вот мы и снова остались втроём:
Я, ты и безветренный лес.
И словно корабль, наш маленький дом
Вплывает в бескрайность небес.
Да, снова душа потеряла края,
Не нужно ни стен, ни опор.
Нас снова не двое, а трое: ты, я
И этот вселенский простор.
У Духа Святого законы просты
И ведомы сердцу давно:
Не двое, не двое, а трое: я, ты
И то, что нас слило в одно.
Всё то, что собой наполняет сердца
И скрыто от слуха и глаз,
То, что без начала, то, что без конца, -
И делает вечными нас.
Тот, Третий, невидим и неисследим,
Он – ветер, сдувающий сны.
Что мы без него? Два осколка. А с Ним
Мы целой Вселенной равны.

* * *

I

Есть ты и я. Нас в мире двое.
Нет, трое: в нас и с нами Бог.
И небеса над головою.
Вот он – таинственный пролог
Всей жизни. Мы – Адам и Ева.
И нет божественного гнева.
Наш Бог от нас не отделён,
И нет пространств, и нет времён.

II

А есть… Когда б вы увидали
Те нарастающие дали,
Тот нескончаемый простор,
В котором молкнет всякий спор;
То самое пространство рая,
Где, никогда не умирая,
Восходит с каждым мигом вновь
Неистощимая любовь…

* * *

Что это значит, встретить Бога?
Да нет, не за земным порогом,
А прямо здесь, на этом свете
Его необходимо встретить.
Виденье? Нет, оставь надежду
Увидеть лик. Он где-то между
Всех лиц. Меж мною и тобой,
Меж этой далью голубой
И всем, чему отмерен срок.
Он между слов. Он между строк.
Его не может видеть глаз.
Он То, что связывает нас.
И если с Ним не будет встречи,
То и дышать нам будет нечем.

* * *

Я просыпаюсь, и в моём окне
Моя сосна пророчествует мне.
Нет, не пророчествует, просто так
Даёт душе какой-то тайный знак.

Нет, не пророчествует – говорит
О том, что Бог моей душе открыт,
О том, что Бог сейчас передо мной…
И тихо я здороваюсь с сосной.

* * *

А накопленье тишины
Шло так неисчислимо долго,
Что сердцу сделались слышны
На небе ангельские толки,
И тот, кто так давно отвык
От громких слов и формул строгих,
Постигнул ангельский язык
И начал лепетать о Боге.

* * *

О, это умиротворенье!
Вечерний миротворный свет…
Каких ещё нам надо откровений?
Какой ещё придёт ответ?

Что может быть сильней, чем этот,
Навылет просквозивший тьму?
Душа моя, отдайся Свету!
Отдайся Богу своему…

Оставь, забудь свои метанья.
Тебе открылся мир иной.
Настал великий час свиданья.
Мой Боже тихий, Ты со мной…

* * *

А сосна уходит в небо.
А сосна шуршит о Боге…
Вслед за ней подняться мне бы
По проложенной дороге!..

О, какая скрыта сила
И любовь какая в этом:
Для меня ведь прочертила
Путь прямой к Истоку света,

Проложила для меня же
Мост в пространство голубое!
Так ведь? Ничего не скажет,
Лишь поманит за собою.

* * *

Всё тише, и тише, и тише.
Я в тишь, словно в воду, нырну.
И дождь барабанит по крыше
И так создаёт тишину.

И всё неспроста, неслучайно,
Всё – путь в глубину бытия.
На дне тишины этой – тайна,
А в тайне – свобода моя.

* * *

Что в жизни великих деревьев сокрыто,
Мерцанием звёздным во тьме перевитых,
Безлиственных зимних, намокших осенних?
В них тайно вершится моё продолженье.
Они мою жизнь продолжают куда-то
В простор бесконечный, умом не объятый.
Они – отрицанье любого итога.
Они – единенье души моей с Богом.

* * *

Оттого, что есть на свете море,
Оттого, что есть лесной простор,
Может вдруг свернуться в точку горе,
Навсегда исчезнуть наш позор.
Господи, как мелки наши цели
Рядом с вечной сутью бытия.
Как я благодарна этой ели
И всему, что более, чем я!

* * *

И всё неважно. Важен только лес,
Спокойный, отрешённый и прекрасный.
Важны прямые линии стволов
И длинные иероглифы веток –
Живого Духа тайные пути,
Которые пересекают смерть.
Не только смерть, но всю земную боль…
На плоскости для нас исхода нет.
Но ствол сосны пересекает плоскость.
Мы постигаем вдруг, что есть объём.
И мы объемлем мир – и вот тогда,
Здесь, в точке сердца, чувствуем бессмертье.
Оно не после жизни, не потом.
Оно – сей час, не знающий предела.
Оно – в пересечении длины
С великой высотой и глубиною.
Оно есть небо и оно есть море,
В котором отразились небеса.
Как труден путь из плоскости в объём!
Как трудно нам поверить в то, что мы –
Не только плоть, не только эта плоскость.

* * *

А листья летят, и летят, и летят
Крылатою лёгкою стаей.
Октябрь на исходе. Густой листопад.
Лес молкнет. Мой лес замирает.

А сердце готово следить без конца
За медленным листьев паденьем.
Я чувствую ясно дыханье Творца
В безжалостном ветре осеннем.

О, Дух, возносящий стволы к небесам,
Пространство провей и расчисти!
Ты часто бываешь безжалостен к нам –
Дрожащим, трепещущим листьям.

Но мы ведь не только сухие листы,
Слетевшие с ветки древесной.
Мы – ноль и всецелость, вот также, как Ты,
Незыблемый и бестелесный.

* * *

Мир зелёный, мир высокий,
Мир бездонной тишины…
Что тебе все наши сроки?
Что тебе все наши сны?
Мир зелёный, мир высокий.
Там, где вечность, счетов нет:
Миллиарды, миллионы
Или только сотни лет…
Мудрость, как туман седая
До всех лет, давным-давно,
Тихо-тихо оседает
На таинственное дно.
Дно? Но где оно? Где стены?
Только глубь и ширь и высь…
Дно в бездонности Вселенной –
Точка, где мы все слились.

* * *

I

Моя молитва ни о чём,
Моя молитва о Тебе.
Мольба о Господе моём,
Внимающем моей мольбе.

Любовь растёт за мигом миг
И подымается, как вал.
Я, глядя в твой Любимый лик,
Молюсь, чтоб мир Тебя узнал.

II

Вы не знаете Бога,
Вы придумали Бога.
Слов насказано много,
Но ведь Он молчалив.

Что такое познанье?
Погруженье в молчанье,
Сердца к сердцу касанье
И свидетельство – жив!

* * *

Молитва – это остановка…
Оборван бег. Задержан час.
Идёт немая подготовка
К раскрытью многих сотен глаз.
К рождению иного глаза,
Пробившего всю плотность тьмы,
К тому, который видит сразу
Всё, что ощупывали мы,
Быть может, долгими веками,
За шагом шаг, за мигом миг,
И вдруг ворвавшееся пламя –
Толчок, с которым мир возник.
Упала, сорвана завеса,
Проколота навылет мгла.
Молитва – единенье с лесом,
Недвижность мощного ствола.
Беспрекословное приятье
Всей тяжести судьбы своей.
Впаданье в Божие объятье,
Закрытие земных очей.

* * *

Молиться надо на горе,
Молиться надо в Божьем храме,
На затихающей заре,
Когда весь свет склонён над нами.

Молиться надо у сосны,
К вершине голову закинув,
В часы глубокой тишины,
Собравши душу воедино.

Гора иль море, лес иль храм –
Там, где просторнее, где тише…
Молиться надо только там,
Где сердце может Бога слышать.

* * *

Застыть на берегу. Морском или потока
Текущей музыки. Застыть на берегу.
Впивает ухо и вбирает око,
И миг остановился на бегу.

О, этот миг, раздвинутый, пространный!
Пусть ширится, весь мир обнимет пусть!
Я становлюсь великим океаном,
Гармонией вселенской становлюсь.

Дух, замерший на берегу Вселенной
В одежде той, что так ему тесна!..
Не рву одежды и не бьюсь о стены,
Но знаю, что раздвинется стена.

Не бьётся свет с покрывшей землю тьмою,
Но он растёт. И вот – дрожит туман.
Нет стен таких, которых не размоет
И не снесёт великий океан.

* * *

Тварь мощная с Творцом незримым в споре,
Иаков с Богом. Поединок сил.
Тяжёлое, рокочущее море –
И лёгкий Дух, что море сотворил.
Вершится нам неслышимая месса,
Кто ей простор в средине сердца даст?
Как можно не имеющему веса
Пробиться насквозь через горный пласт?
Как обречённо, каменно и глухо…
И вдруг глубинный, чудотворный звук –
И веянье невидимого Духа
Сдвигает гору тяжелейших мук.
О, тишина над широтой морскою –
Творца немолчный и беззвучный зов!
И силы единенья и покоя
Мощнее всех вздымаемых валов.

* * *

Закат был золотым и алым.
Он догорал, бледнел и рос.
Свет говорил. Душа внимала.
Смолкала боль. Смолкал вопрос.

Свет говорил душе такое!
Вводил в такую тайну свет!
Он звал к великому покою.
Он говорил, что смерти нет.

Но, Боже правый, как же это –
Как можно взять такое в толк?
Не знаю. Просто верю Свету.
Смолкает боль. Вопрос замолк.

* * *

Откуда птица знает всё про Бога?
Кто ей вложил внутрь горла эту трель?
О, как мы слов нанизываем много,
А тут совсем без слов и – прямо в цель.
Откуда птаха малая лесная,
Со мной едва знакомая полдня,
Всё, что таится в этом сердце, знает
И всё сейчас сказала за меня?

* * *

Как просто… Тоненькие ветки
С узором из снежинок редких
И белое немое поле,
Где дышит только Божья воля.
Как просто… Ничего не надо.
Лишь только лёгкость снегопада,
Лишь только небо, только ветки
С узором из снежинок редких…

 

Стихи, написанные в больнице

* * *

Что будет там, в посмертье, я не знаю.
Уста сомкнула тишь и гладь.
Но небом грудь наполнилась земная
И знает всё, что сердцу нужно знать.
И вот они – мои единоверцы,
Те, кто сейчас, как я, глядят в окно.
Вот те, чьё замирающее сердце
Всей Божьей бесконечностью полно.

* * *

Так вот он Ты! Так вот кто Ты такой –
Тот самый Дух, которым все мы дышим,
Объявший всё, держащий мир покой –
Всё шире, шире, глубже, глубже выше…
О, все века вмещающий сей час!
Вопросов нет. Не вопрошаю где Ты?
Мы все – в Тебе, а Ты… Ты входишь в нас,
И нет предела хлынувшему свету.

* * *

Господа надо припомнить.
Господа надо узнать…
Чистого неба огромность,
Моря безмолвного гладь…
О, эта древняя память –
Огнь, прожегший покров…
С гроба свалившийся камень,
Лазарь, услышавший зов…

* * *

О, Господи, какая жизнь есть там,
Где нет дробей, где сердце стало целым.
Так вот что значат всем открытый храм
И навсегда пропавшие пределы.
И – ни мгновенья жизни позади,
И никакой уже не страшен жребий.
О небо, небо, небо, ты – в груди!
Внутри меня простор – такой, как в небе.

* * *

Какая тишина в иконных лицах,
И как безмолвно дерево растёт!
В каком молчанье Божий труд вершится,
И как шумит весь наш круговорот!
И этот шум не знает окончанья,
И потому Твой смысл непостижим…
О, Боже, дай мне Твоего молчанья,
Чтоб наконец подобьем стать Твоим.

* * *

Лишь только небо с птицею вдали,
Лишь только нескончаемость обзора –
И нету притяжения земли,
А только притяжение простора.
Там, на земле – бессчётные границы,
А здесь – лишь синь и белоснежный пух.
Простор небес в простор души глядится,
И два крыла раскидывает Дух.

* * *

Благодарю Тебя, Господь,
За то, что Ты есть Ты,
Что притяженья высоты
Душе не побороть.

За то, что льётся благодать
Так незаметно в нас,
За то, что нам не исчерпать
Незримых сил запас.

За неизменный их прибой
Из сердца бытия,
За единение с Тобой,
Любовь и боль моя.

* * *

Когда-нибудь, когда – ещё не знаю,
Но только я предчувствую весну,
В которой будет только даль без края
И погруженье ввысь и в глубину,
И душу всю, как птицу в день весенний,
Охватит вдруг такое торжество!
Ведь кроме вот такого погруженья
Ей в мире и не надо ничего.

* * *

Погружение в сердце любимое.
Бесконечное погружение.
Это тяга неодолимая
К растворению, к единению.
Больше нету преград бесчисленных,
Исчезает любой порог.
Только тот, кто любил воистину,
Сам узнает, что значит Бог.

* * *

Простору, Боже, только лишь простору!
Чтоб меж тобой и мною – ничего,
Чтоб дух нашёл в себе самом опору
И бездну ощутил как торжество.
Лишь только тот достиг своей вершины,
Кто ощутил, что не нужна броня,
Что нет над Духом Божьим господина,
А этот Дух – во глубине меня.

* * *

Как птица в небе, так, как птица в небе,
Как точка, вдруг попавшая в простор,
Так, как к звезде взлетевший горный гребень,
Так, как земля с крылами снежных гор…
О, эта нескончаемость дороги,
Живое чувство полнобытия
И ликованье о бескрайнем Боге,
В ком так блаженно утопаю я…

Это был цикл стихов, написанный в больнице.

* * *

О, нет, мы не одни на свете,
Не надо нам бояться тьмы.
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.
В белесом сумраке темнели
И высились, как стройный храм,
Две древние большие ели
И что-то говорили нам.
Мы тихих слов не разобрали,
Они растаяли вдали.
Но эти выси, эти дали
К нам в сердце медленно вошли.
Да, кто-то был за нас в ответе,
Кого не ведали умы…
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.

* * *

Открывшееся взгляду мирозданье
По капле натекает в грудь мою.
Благословенно Божие молчанье,
Которое с таким доверьем пью!
Молчание пространства голубого,
Раскрывшийся молчащий небосвод…
О, Господи, какое в мире слово
Охватит мир и жизнь в него вдохнёт?!

* * *

Когда звуки становятся глуше,
Мягче свет и жара присмирела,
Выступают прозрачные души,
Покидая тяжёлое тело.
Знают сосен немые вершины,
Что душа не имеет границы
И что то, что сокрыто в глубинах,
Будет длиться, и длиться, и длиться…

* * *

В лесу не лес, а Бога вижу я,
В моей сосне, в её осанке строгой,
И в иве, наклонённой у ручья,
Не иву вижу, не сосну, а Бога.
Вот и в тебе я вижу не тебя.
Нет никого родней тебя и ближе,
И, до самозабвения любя,
В тебе Его невидимого вижу.
В Него вхожу сквозь первые листы,
Сквозь куст, цветы, сквозь дерево любое.
И потому лишь мне так дорог ты,
Что ты Его не заслонил собою.

* * *

И наконец-то стало тихо.
Страстей и споров нет как нет.
И оказалось наше лихо
Всего лишь суетой сует.
Когда всё в мире отшумело,
Вдруг довелось остаться мне
Наедине с Вселенной целой –
С самой собой наедине.
В вечерний час, в преддверье ночи,
В святой объявшей мир тиши,
Когда почти закрылись очи,
Открылось око у души.
И наступил конец обиде,
И страх наткнулся на порог.
Мир внутрь зашёл.
Мир стал невидим,
А видим восходящий Бог.

* * *

Хорошо ли тебе в небе, сосна?
Хорошо ли стоять в забытьи?
Набежавшего ветра волна
Треплет тёмные ветки твои,
Ну а ты, всем простором дыша,
Расправляешься там, в вышине…
Хорошо ль тебе в Боге душа?
Хорошо ль Тебе, Боже, во мне?

* * *

Мне хорошо, хоть я стою
Сейчас у жизни на краю.
Мне хорошо, хоть боль моя
Давно ушла за все края.

Мне хорошо сквозь гущу слёз
От высоты моих берёз,
От тишины моих елей,
От шёпота сосны моей.

Как Бога ты ни назови,
Но если грудь полна любви,
То, значит, Бог в неё вошёл.
И, Боже, как мне хорошо!..

* * *

Мне хорошо в Твоих объятьях.
Я чувствую жар рук Твоих,
Когда вечерний лес затих,
И рдеет небо на закате.
Не оставляя меня, Создатель!
Молю Тебя, не оставляй!
Твои объятья – это рай.
Ад – это рук Твоих разжатье.
Я жребий вынесу любой.
О, только б, только б быть с Тобой,
А без Тебя мне сил не хватит.

* * *

Ах, Марфа, Марфа, что ты пропустила!
Когда бы вслушалась в Христову речь,
Такую ты приобрела бы силу,
Что хлебы жизни научилась печь.
И на Марию не досадуй, Марфа,
А лучше сядь в молчанье рядом с ней.
Ещё не смолкли ангельские арфы,
Ещё течёт поток Его речей…

* * *

Есть час тишайший, час молитв,
Тот час немеренный, в который
Мой Бог со мною говорит
Своим немеренным простором.
Как целый небосвод, большой
Волной покрылись наши споры.
Простор ли стал моей душой
Иль стала вся душа простором?..

* * *

Деревья звали, но никто не слушал,
Никто не видел их в упор, и вот,
Они вошли в раскрывшуюся душу
И совершили в ней переворот.

Они вокруг, но их не замечали,
Немыми называли, а они,
Шептали сердцу о начал начале
И сохраняли канувшие дни.

А мы кичились тем, что знаем много,
А мы… Мы жили, их собой глуша.
Вот так же мы не замечаем Бога,
Покуда не разверзлась вся душа.

* * *

В чём смысл великого заката,
Объявшего и даль и близь?
В проникновении куда-то,
Откуда все мы зачались,
В таинственном проникновенье
Куда-то за наш смертный страх.
И каждый вечер – откровенье
О наших собственных сердцах.

* * *

Молитва – это выход. Это – стены
Раздвинуты. Открыт простор Вселенной,
И ты один выходишь на дорогу,
Которая приводит прямо к Богу.

Так высоко! Так глубоко и тихо –
Из всей земной безвыходности выход.
Такая бесконечная свобода,
Как чистое пространство небосвода.

* * *

День угасал,
День долгий прожит.
В притихшем мире – торжество:
Так ясно видно, Боже, Боже,
Горенье сердца Твоего.
День угасал. Спускался вечер.
И открывался долгий путь,
И сердце к сердцу шло навстречу,
Чтобы друг в друге потонуть.
Обняв всю даль, всю высь, все шири,
Всем мыслям подведя итог,
Свет догорал в огромном мире.
Над миром разгорался Бог.

* * *

I

Нас нет отдельно. Нету множеств
Во всеобъявшем сердце Божьем,
Во всеобъемлющем провале,
Где мы исчезли, мы пропали.
Но можно, только исчезая,
Узнать, что нет у жизни края.

II

Об этом – всё. Об этом – море,
Об этом взлёты дальних взгорий,
Озёр немеющая гладь –
О том, что надо всё терять.
Всё, всё отдать, всё разом скинуть
И без всего нырнуть в глубины.
Как долго небо на закате
Поёт, что надо всё утратить
И вдруг увидеть в бездне Божьей
То, что утратить невозможно.

* * *

I

Следить за голой, чёрной веткой,
Чуть-чуть колеблемою ветром.
Следить часами за метелью
С какой-то непонятной целью.
Следить заворожённым взглядом
За всем, что вечно с нами рядом,
И незаметно проследить
Связующую с Богом нить.

II

А созерцанье – это выход
Из клетки «я» в пространство «Бог».
Вокруг становится так тихо,
Что звёздный звон доплыть к нам смог.
Забот и боли постоянство
Растаяло. Вопросов нет.
Есть бесконечное пространство
И несмолкающий ответ.

РАЗДЕЛ 4

ТАКОЙ ПРОСТОР!

 

I

Почему я всё время о Боге?
Потому что созвездья горят,
Потому что ведут все дороги
В золотой бесконечный закат.
Потому что мне единоверцы
Все, кто в небе готов потонуть,
Потому что раздвинулось сердце.
Потому что расширилась грудь.
Есть закон очень точный и строгий:
Всё сосчитано в нашей судьбе.
Почему я всё время о Боге?
Потому лишь, что не о себе.
Потому лишь, что шепчутся ветки,
И пьянит своим запахом бор.
Потому что в себе я, как в клетке,
Потому что мне нужен Простор!

II

Бог есть Простор. И в сём Просторе
Душе моей, как лодке в море,
Как птице в чистых небесах.
При чём тут боль? При чём тут страх?
Всё, всё, что бы со мной ни сталось, -
Так мизерно, такая малость!
Все мысли, все заботы – сор,
Когда вокруг – такой Простор!

III

Кто был в той глубине, в которой
Таятся семена простора,
Таятся жизни семена,
Вот там, откуда к нам весна
Приходит, чтоб раскрывши крылья
Вдруг потопить нас в изобилье
Своих немыслимых щедрот;
Кто вхож был в пласт священный тот,
Всегда неведомый, откуда,
Что ни мгновенье, снова чуда
Встаёт; - кто был там, - тот не может
Не славить вечно имя Божье.

* * *

Облака… облака… И качаются сосен вершины.
Облака… облака… И листва кружевная, как дым,
Чуть качаясь, дрожит… И вокруг меня нет ни единой,
Не малейшей преграды меж мною и Богом моим.

Сотни тысяч листов у расцветшего вешнего сада,
Сотни, тысячи тысяч сцепившихся, сросшихся пут.
И ещё и ещё… Но они никогда не преграда,
Но они никогда между мною и Богом моим не встают.

И сквозь юные листья гляжу я в простор небосвода,
Как сквозь узкую щёлку вглубь сердца гляжу своего.
И я знаю, я знаю – есть в мире одна лишь свобода:
Когда нет между мною и Богом моим ничего…

* * *

Одиночество старого клёна,
Одиночество голых берёз…
Дуб раскинутый, дуб наклонённый
Целый век в одиночестве рос.

Одинокий простор небосвода
Над широкой, неспешной рекой…
Одиночество – это свобода.
Одиночество – это покой.

Храм для истинных единоверцев,
Та молитва, что Богу слышна –
Одиночества полного сердца,
Переполненных глаз глубина.

И не надо гремящих пророчеств.
Есть одно. Его хватит навек –
Встреча двух или трёх одиночеств,
Точно в море впадающих рек.

* * *

Есть Бах, так значит, смерти нет,
Хоть прах вернётся к праху.
Ушедшим не гляди вослед,
А вслушивайся в Баха.
О нет, не воскрешенье тел!
Могил ничто не рушит.
Но Бах сметает наш предел –
Приводит к Богу душу.
В такую глубь он вводит нас,
Где стёрлись все итоги.
И с тем, кто скрылся с наших глаз,
Мы повстречались в Боге.

* * *

Наш тихий дом,
И с нами розы,
Разросшиеся, вросшие мне в сердце…
И Моцарт, Моцарт – резвое дитя,
Одним прыжком внезапно достающий
До неба, чтобы принести оттуда
Охапку ярко золотых лучей
И утопить нас в золотистых брызгах…
Ах Моцарт, Моцарт, озорным движеньем
Скользнувшим сквозь скопившуюся тяжесть
Несметных сил, готовых нас сдавить.
Но кто нас сдавит, если с нами Моцарт,
Разбрызгавший, как искры, детский смех,
Летящий Моцарт, тот, кому известны
Сокрытые от всех пути до Бога?
Никто ему не может помешать,
Пройдя сквозь тяжкий мрак, вдруг очутиться
У Божьих ног
И там, склоняясь, затихнуть,
Чтоб перед нами медленно раскрыть
Прозрачную, как слёзы, Бесконечность.

* * *

Прервите речь… Постойте… Замолчите…
Пускай одни деревья говорят.
Ветвей апрельских тоненькие нити,
В узор которых вплёлся весь закат.

Свет золотистый, алый и багровый
Становится прозрачнее, бледней…
Сейчас звучит единственное слово –
Всё то, что нужно всей душе твоей.

Великий час восполненного счастья, -
Как самый высший дар, его приму:
Есть Слово, обращённое не к части
Тебя, не к дроби, а к тебе всему.

Когда ты приближался к этой тиши,
Забыв про всё, что послано судьбой?
Когда ты мог неслышимое слышать?
Когда, когда же был ты всем собой?!

* * *

Ну, вот мы и снова остались втроём:
Я, ты и безветренный лес.
И словно корабль, наш маленький дом
Вплывает в бескрайность небес.
Да, снова душа потеряла края,
Не нужно ни стен, ни опор.
Нас снова не двое, а трое: ты, я
И этот вселенский простор.
У Духа Святого законы просты
И ведомы сердцу давно:
Не двое, не двое, а трое: я, ты
И то, что нас слило в одно.
Всё то, что собой наполняет сердца
И скрыто от слуха и глаз,
То, что без начала, то, что без конца, -
И делает вечными нас.
Тот, Третий, невидим и неисследим,
Он – ветер, сдувающий сны.
Что мы без него? Два осколка. А с Ним
Мы целой Вселенной равны.

* * *

I

Есть ты и я. Нас в мире двое.
Нет, трое: в нас и с нами Бог.
И небеса над головою.
Вот он – таинственный пролог
Всей жизни. Мы – Адам и Ева.
И нет божественного гнева.
Наш Бог от нас не отделён,
И нет пространств, и нет времён.

II

А есть… Когда б вы увидали
Те нарастающие дали,
Тот нескончаемый простор,
В котором молкнет всякий спор;
То самое пространство рая,
Где, никогда не умирая,
Восходит с каждым мигом вновь
Неистощимая любовь…

* * *

Что это значит, встретить Бога?
Да нет, не за земным порогом,
А прямо здесь, на этом свете
Его необходимо встретить.
Виденье? Нет, оставь надежду
Увидеть лик. Он где-то между
Всех лиц. Меж мною и тобой,
Меж этой далью голубой
И всем, чему отмерен срок.
Он между слов. Он между строк.
Его не может видеть глаз.
Он То, что связывает нас.
И если с Ним не будет встречи,
То и дышать нам будет нечем.

* * *

Я просыпаюсь, и в моём окне
Моя сосна пророчествует мне.
Нет, не пророчествует, просто так
Даёт душе какой-то тайный знак.

Нет, не пророчествует – говорит
О том, что Бог моей душе открыт,
О том, что Бог сейчас передо мной…
И тихо я здороваюсь с сосной.

* * *

А накопленье тишины
Шло так неисчислимо долго,
Что сердцу сделались слышны
На небе ангельские толки,
И тот, кто так давно отвык
От громких слов и формул строгих,
Постигнул ангельский язык
И начал лепетать о Боге.

* * *

О, это умиротворенье!
Вечерний миротворный свет…
Каких ещё нам надо откровений?
Какой ещё придёт ответ?

Что может быть сильней, чем этот,
Навылет просквозивший тьму?
Душа моя, отдайся Свету!
Отдайся Богу своему…

Оставь, забудь свои метанья.
Тебе открылся мир иной.
Настал великий час свиданья.
Мой Боже тихий, Ты со мной…

* * *

А сосна уходит в небо.
А сосна шуршит о Боге…
Вслед за ней подняться мне бы
По проложенной дороге!..

О, какая скрыта сила
И любовь какая в этом:
Для меня ведь прочертила
Путь прямой к Истоку света,

Проложила для меня же
Мост в пространство голубое!
Так ведь? Ничего не скажет,
Лишь поманит за собою.

* * *

Всё тише, и тише, и тише.
Я в тишь, словно в воду, нырну.
И дождь барабанит по крыше
И так создаёт тишину.

И всё неспроста, неслучайно,
Всё – путь в глубину бытия.
На дне тишины этой – тайна,
А в тайне – свобода моя.

* * *

Что в жизни великих деревьев сокрыто,
Мерцанием звёздным во тьме перевитых,
Безлиственных зимних, намокших осенних?
В них тайно вершится моё продолженье.
Они мою жизнь продолжают куда-то
В простор бесконечный, умом не объятый.
Они – отрицанье любого итога.
Они – единенье души моей с Богом.

* * *

Оттого, что есть на свете море,
Оттого, что есть лесной простор,
Может вдруг свернуться в точку горе,
Навсегда исчезнуть наш позор.
Господи, как мелки наши цели
Рядом с вечной сутью бытия.
Как я благодарна этой ели
И всему, что более, чем я!

* * *

И всё неважно. Важен только лес,
Спокойный, отрешённый и прекрасный.
Важны прямые линии стволов
И длинные иероглифы веток –
Живого Духа тайные пути,
Которые пересекают смерть.
Не только смерть, но всю земную боль…
На плоскости для нас исхода нет.
Но ствол сосны пересекает плоскость.
Мы постигаем вдруг, что есть объём.
И мы объемлем мир – и вот тогда,
Здесь, в точке сердца, чувствуем бессмертье.
Оно не после жизни, не потом.
Оно – сей час, не знающий предела.
Оно – в пересечении длины
С великой высотой и глубиною.
Оно есть небо и оно есть море,
В котором отразились небеса.
Как труден путь из плоскости в объём!
Как трудно нам поверить в то, что мы –
Не только плоть, не только эта плоскость.

* * *

А листья летят, и летят, и летят
Крылатою лёгкою стаей.
Октябрь на исходе. Густой листопад.
Лес молкнет. Мой лес замирает.

А сердце готово следить без конца
За медленным листьев паденьем.
Я чувствую ясно дыханье Творца
В безжалостном ветре осеннем.

О, Дух, возносящий стволы к небесам,
Пространство провей и расчисти!
Ты часто бываешь безжалостен к нам –
Дрожащим, трепещущим листьям.

Но мы ведь не только сухие листы,
Слетевшие с ветки древесной.
Мы – ноль и всецелость, вот также, как Ты,
Незыблемый и бестелесный.

* * *

Мир зелёный, мир высокий,
Мир бездонной тишины…
Что тебе все наши сроки?
Что тебе все наши сны?
Мир зелёный, мир высокий.
Там, где вечность, счетов нет:
Миллиарды, миллионы
Или только сотни лет…
Мудрость, как туман седая
До всех лет, давным-давно,
Тихо-тихо оседает
На таинственное дно.
Дно? Но где оно? Где стены?
Только глубь и ширь и высь…
Дно в бездонности Вселенной –
Точка, где мы все слились.

* * *

I

Моя молитва ни о чём,
Моя молитва о Тебе.
Мольба о Господе моём,
Внимающем моей мольбе.

Любовь растёт за мигом миг
И подымается, как вал.
Я, глядя в твой Любимый лик,
Молюсь, чтоб мир Тебя узнал.

II

Вы не знаете Бога,
Вы придумали Бога.
Слов насказано много,
Но ведь Он молчалив.

Что такое познанье?
Погруженье в молчанье,
Сердца к сердцу касанье
И свидетельство – жив!

* * *

Молитва – это остановка…
Оборван бег. Задержан час.
Идёт немая подготовка
К раскрытью многих сотен глаз.
К рождению иного глаза,
Пробившего всю плотность тьмы,
К тому, который видит сразу
Всё, что ощупывали мы,
Быть может, долгими веками,
За шагом шаг, за мигом миг,
И вдруг ворвавшееся пламя –
Толчок, с которым мир возник.
Упала, сорвана завеса,
Проколота навылет мгла.
Молитва – единенье с лесом,
Недвижность мощного ствола.
Беспрекословное приятье
Всей тяжести судьбы своей.
Впаданье в Божие объятье,
Закрытие земных очей.

* * *

Молиться надо на горе,
Молиться надо в Божьем храме,
На затихающей заре,
Когда весь свет склонён над нами.

Молиться надо у сосны,
К вершине голову закинув,
В часы глубокой тишины,
Собравши душу воедино.

Гора иль море, лес иль храм –
Там, где просторнее, где тише…
Молиться надо только там,
Где сердце может Бога слышать.

* * *

Застыть на берегу. Морском или потока
Текущей музыки. Застыть на берегу.
Впивает ухо и вбирает око,
И миг остановился на бегу.

О, этот миг, раздвинутый, пространный!
Пусть ширится, весь мир обнимет пусть!
Я становлюсь великим океаном,
Гармонией вселенской становлюсь.

Дух, замерший на берегу Вселенной
В одежде той, что так ему тесна!..
Не рву одежды и не бьюсь о стены,
Но знаю, что раздвинется стена.

Не бьётся свет с покрывшей землю тьмою,
Но он растёт. И вот – дрожит туман.
Нет стен таких, которых не размоет
И не снесёт великий океан.

* * *

Тварь мощная с Творцом незримым в споре,
Иаков с Богом. Поединок сил.
Тяжёлое, рокочущее море –
И лёгкий Дух, что море сотворил.
Вершится нам неслышимая месса,
Кто ей простор в средине сердца даст?
Как можно не имеющему веса
Пробиться насквозь через горный пласт?
Как обречённо, каменно и глухо…
И вдруг глубинный, чудотворный звук –
И веянье невидимого Духа
Сдвигает гору тяжелейших мук.
О, тишина над широтой морскою –
Творца немолчный и беззвучный зов!
И силы единенья и покоя
Мощнее всех вздымаемых валов.

* * *

Закат был золотым и алым.
Он догорал, бледнел и рос.
Свет говорил. Душа внимала.
Смолкала боль. Смолкал вопрос.

Свет говорил душе такое!
Вводил в такую тайну свет!
Он звал к великому покою.
Он говорил, что смерти нет.

Но, Боже правый, как же это –
Как можно взять такое в толк?
Не знаю. Просто верю Свету.
Смолкает боль. Вопрос замолк.

* * *

Откуда птица знает всё про Бога?
Кто ей вложил внутрь горла эту трель?
О, как мы слов нанизываем много,
А тут совсем без слов и – прямо в цель.
Откуда птаха малая лесная,
Со мной едва знакомая полдня,
Всё, что таится в этом сердце, знает
И всё сейчас сказала за меня?

* * *

Как просто… Тоненькие ветки
С узором из снежинок редких
И белое немое поле,
Где дышит только Божья воля.
Как просто… Ничего не надо.
Лишь только лёгкость снегопада,
Лишь только небо, только ветки
С узором из снежинок редких…

Стихи, написанные в больнице

* * *

Что будет там, в посмертье, я не знаю.
Уста сомкнула тишь и гладь.
Но небом грудь наполнилась земная
И знает всё, что сердцу нужно знать.
И вот они – мои единоверцы,
Те, кто сейчас, как я, глядят в окно.
Вот те, чьё замирающее сердце
Всей Божьей бесконечностью полно.

* * *

Так вот он Ты! Так вот кто Ты такой –
Тот самый Дух, которым все мы дышим,
Объявший всё, держащий мир покой –
Всё шире, шире, глубже, глубже выше…
О, все века вмещающий сей час!
Вопросов нет. Не вопрошаю где Ты?
Мы все – в Тебе, а Ты… Ты входишь в нас,
И нет предела хлынувшему свету.

* * *

Господа надо припомнить.
Господа надо узнать…
Чистого неба огромность,
Моря безмолвного гладь…
О, эта древняя память –
Огнь, прожегший покров…
С гроба свалившийся камень,
Лазарь, услышавший зов…

* * *

О, Господи, какая жизнь есть там,
Где нет дробей, где сердце стало целым.
Так вот что значат всем открытый храм
И навсегда пропавшие пределы.
И – ни мгновенья жизни позади,
И никакой уже не страшен жребий.
О небо, небо, небо, ты – в груди!
Внутри меня простор – такой, как в небе.

* * *

Какая тишина в иконных лицах,
И как безмолвно дерево растёт!
В каком молчанье Божий труд вершится,
И как шумит весь наш круговорот!
И этот шум не знает окончанья,
И потому Твой смысл непостижим…
О, Боже, дай мне Твоего молчанья,
Чтоб наконец подобьем стать Твоим.

* * *

Лишь только небо с птицею вдали,
Лишь только нескончаемость обзора –
И нету притяжения земли,
А только притяжение простора.
Там, на земле – бессчётные границы,
А здесь – лишь синь и белоснежный пух.
Простор небес в простор души глядится,
И два крыла раскидывает Дух.

* * *

Благодарю Тебя, Господь,
За то, что Ты есть Ты,
Что притяженья высоты
Душе не побороть.

За то, что льётся благодать
Так незаметно в нас,
За то, что нам не исчерпать
Незримых сил запас.

За неизменный их прибой
Из сердца бытия,
За единение с Тобой,
Любовь и боль моя.

* * *

Когда-нибудь, когда – ещё не знаю,
Но только я предчувствую весну,
В которой будет только даль без края
И погруженье ввысь и в глубину,
И душу всю, как птицу в день весенний,
Охватит вдруг такое торжество!
Ведь кроме вот такого погруженья
Ей в мире и не надо ничего.

* * *

Погружение в сердце любимое.
Бесконечное погружение.
Это тяга неодолимая
К растворению, к единению.
Больше нету преград бесчисленных,
Исчезает любой порог.
Только тот, кто любил воистину,
Сам узнает, что значит Бог.

* * *

Простору, Боже, только лишь простору!
Чтоб меж тобой и мною – ничего,
Чтоб дух нашёл в себе самом опору
И бездну ощутил как торжество.
Лишь только тот достиг своей вершины,
Кто ощутил, что не нужна броня,
Что нет над Духом Божьим господина,
А этот Дух – во глубине меня.

* * *

Как птица в небе, так, как птица в небе,
Как точка, вдруг попавшая в простор,
Так, как к звезде взлетевший горный гребень,
Так, как земля с крылами снежных гор…
О, эта нескончаемость дороги,
Живое чувство полнобытия
И ликованье о бескрайнем Боге,
В ком так блаженно утопаю я…

Это был цикл стихов, написанный в больнице.

* * *

О, нет, мы не одни на свете,
Не надо нам бояться тьмы.
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.
В белесом сумраке темнели
И высились, как стройный храм,
Две древние большие ели
И что-то говорили нам.
Мы тихих слов не разобрали,
Они растаяли вдали.
Но эти выси, эти дали
К нам в сердце медленно вошли.
Да, кто-то был за нас в ответе,
Кого не ведали умы…
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.

* * *

Открывшееся взгляду мирозданье
По капле натекает в грудь мою.
Благословенно Божие молчанье,
Которое с таким доверьем пью!
Молчание пространства голубого,
Раскрывшийся молчащий небосвод…
О, Господи, какое в мире слово
Охватит мир и жизнь в него вдохнёт?!

* * *

Когда звуки становятся глуше,
Мягче свет и жара присмирела,
Выступают прозрачные души,
Покидая тяжёлое тело.
Знают сосен немые вершины,
Что душа не имеет границы
И что то, что сокрыто в глубинах,
Будет длиться, и длиться, и длиться…

* * *

В лесу не лес, а Бога вижу я,
В моей сосне, в её осанке строгой,
И в иве, наклонённой у ручья,
Не иву вижу, не сосну, а Бога.
Вот и в тебе я вижу не тебя.
Нет никого родней тебя и ближе,
И, до самозабвения любя,
В тебе Его невидимого вижу.
В Него вхожу сквозь первые листы,
Сквозь куст, цветы, сквозь дерево любое.
И потому лишь мне так дорог ты,
Что ты Его не заслонил собою.

* * *

И наконец-то стало тихо.
Страстей и споров нет как нет.
И оказалось наше лихо
Всего лишь суетой сует.
Когда всё в мире отшумело,
Вдруг довелось остаться мне
Наедине с Вселенной целой –
С самой собой наедине.
В вечерний час, в преддверье ночи,
В святой объявшей мир тиши,
Когда почти закрылись очи,
Открылось око у души.
И наступил конец обиде,
И страх наткнулся на порог.
Мир внутрь зашёл.
Мир стал невидим,
А видим восходящий Бог.

* * *

Хорошо ли тебе в небе, сосна?
Хорошо ли стоять в забытьи?
Набежавшего ветра волна
Треплет тёмные ветки твои,
Ну а ты, всем простором дыша,
Расправляешься там, в вышине…
Хорошо ль тебе в Боге душа?
Хорошо ль Тебе, Боже, во мне?

* * *

Мне хорошо, хоть я стою
Сейчас у жизни на краю.
Мне хорошо, хоть боль моя
Давно ушла за все края.

Мне хорошо сквозь гущу слёз
От высоты моих берёз,
От тишины моих елей,
От шёпота сосны моей.

Как Бога ты ни назови,
Но если грудь полна любви,
То, значит, Бог в неё вошёл.
И, Боже, как мне хорошо!..

* * *

Мне хорошо в Твоих объятьях.
Я чувствую жар рук Твоих,
Когда вечерний лес затих,
И рдеет небо на закате.
Не оставляя меня, Создатель!
Молю Тебя, не оставляй!
Твои объятья – это рай.
Ад – это рук Твоих разжатье.
Я жребий вынесу любой.
О, только б, только б быть с Тобой,
А без Тебя мне сил не хватит.

* * *

Ах, Марфа, Марфа, что ты пропустила!
Когда бы вслушалась в Христову речь,
Такую ты приобрела бы силу,
Что хлебы жизни научилась печь.
И на Марию не досадуй, Марфа,
А лучше сядь в молчанье рядом с ней.
Ещё не смолкли ангельские арфы,
Ещё течёт поток Его речей…

* * *

Есть час тишайший, час молитв,
Тот час немеренный, в который
Мой Бог со мною говорит
Своим немеренным простором.
Как целый небосвод, большой
Волной покрылись наши споры.
Простор ли стал моей душой
Иль стала вся душа простором?..

* * *

Деревья звали, но никто не слушал,
Никто не видел их в упор, и вот,
Они вошли в раскрывшуюся душу
И совершили в ней переворот.

Они вокруг, но их не замечали,
Немыми называли, а они,
Шептали сердцу о начал начале
И сохраняли канувшие дни.

А мы кичились тем, что знаем много,
А мы… Мы жили, их собой глуша.
Вот так же мы не замечаем Бога,
Покуда не разверзлась вся душа.

* * *

В чём смысл великого заката,
Объявшего и даль и близь?
В проникновении куда-то,
Откуда все мы зачались,
В таинственном проникновенье
Куда-то за наш смертный страх.
И каждый вечер – откровенье
О наших собственных сердцах.

* * *

Молитва – это выход. Это – стены
Раздвинуты. Открыт простор Вселенной,
И ты один выходишь на дорогу,
Которая приводит прямо к Богу.

Так высоко! Так глубоко и тихо –
Из всей земной безвыходности выход.
Такая бесконечная свобода,
Как чистое пространство небосвода.

* * *

День угасал,
День долгий прожит.
В притихшем мире – торжество:
Так ясно видно, Боже, Боже,
Горенье сердца Твоего.
День угасал. Спускался вечер.
И открывался долгий путь,
И сердце к сердцу шло навстречу,
Чтобы друг в друге потонуть.
Обняв всю даль, всю высь, все шири,
Всем мыслям подведя итог,
Свет догорал в огромном мире.
Над миром разгорался Бог.

 

* * *

I

Нас нет отдельно. Нету множеств
Во всеобъявшем сердце Божьем,
Во всеобъемлющем провале,
Где мы исчезли, мы пропали.
Но можно, только исчезая,
Узнать, что нет у жизни края.

II

Об этом – всё. Об этом – море,
Об этом взлёты дальних взгорий,
Озёр немеющая гладь –
О том, что надо всё терять.
Всё, всё отдать, всё разом скинуть
И без всего нырнуть в глубины.
Как долго небо на закате
Поёт, что надо всё утратить
И вдруг увидеть в бездне Божьей
То, что утратить невозможно.

 

* * *

I

Следить за голой, чёрной веткой,
Чуть-чуть колеблемою ветром.
Следить часами за метелью
С какой-то непонятной целью.
Следить заворожённым взглядом
За всем, что вечно с нами рядом,
И незаметно проследить
Связующую с Богом нить.

II

А созерцанье – это выход
Из клетки «я» в пространство «Бог».
Вокруг становится так тихо,
Что звёздный звон доплыть к нам смог.
Забот и боли постоянство
Растаяло. Вопросов нет.
Есть бесконечное пространство
И несмолкающий ответ.

 

РАЗДЕЛ 5

ДЕНЬ СУББОТНИЙ

 

Есть Паузы, когда не жди, не требуй
Ни слов, ни дел и не расходуй сил.
Вот так, наверно, Бог и создал небо,
Вот так когда-то море расстелил.

Есть Пауза. Час тихий. Час просторный:
Не плещут ветки. Не шумит вода.
В средину неба входит контур горный,
И прямо в душу вкраплена звезда.

Мысль движется всё тише, неохотней
И замирает, ощутив порог.
Есть Пауза – великий день субботний,
Когда сквозь мир просвечивает Бог.

* * *

Что делаю? Да ничего.
Впиваю Бога моего.
Пью этот световой наст ой,
Вдыхаю сердцем Дух святой.
О, если б я сказать сумела,
Что в мире нет важнее дела,
Чем это! Если б я смогла
Сказать, как мелки все дела
Без этого! Все наши битвы
Без этой истинной молитвы
Проиграны, хоть гром побед
Сопровождал их сотни лет.
Что делаю? О, Боже мой,
Учусь Твоей любви немой –
Учусь Тебе. О, научи,
Чтобы из глаз текли лучи,
Чтобы из слов струился свет,
Заливший весь позор побед.

* * *

И снова осень подступает,
Издалека, исподтишка.
На зелени слеза скупая
Чуть пожелтевшего листка.

Высокий лес так неподвижен,
Как будто слышит чей-то зов,
И тайна жизни ближе, ближе,
И всё прозрачнее покров.

Незримый смысл наш где-то рядом,
Вот-вот проглянет сквозь сосну.
И делать ничего не надо,
Лишь не спугнуть бы тишину.

* * *

А мне диктует тишина.
Нет, не диктат, здесь суть иная:
Когда душа полным полна
И я нема, я зачинаю

От тишины. Ведь только в ней
Сосредоточенная вся сила
Грядущих, нерождённых дней
И жизнь всего, что прежде было.

В ней звук, как в почке лист, набух.
Его не может слышать ухо.
Но вечный жизнетворный Дух
Открыт для внутреннего слуха.

И огнедышащую речь
Родит безмолвие лесное,
И опыт всех духовных встреч
Есть опыт встречи с тишиною

* * *

Уменье ничего не делать
И долго-долго Бога ждать,
Своим деяньем скороспелым
Не потревожить неба гладь.

Да, ни на миг не потревожив
Той бесконечной глубины –
Не слышной уху мысли Божьей,
Что тихо входит в наши сны.

И зреет в нас. О, как ни много
Часов пройдёт – пускай вся жизнь –
Не действуй. Или действуй с Богом.
Чтоб ни было, но ты дождись…

* * *

Нужней всего – пусть те поймут, кто могут,
Кому на тишину хватило сил, -
Весь долгий день общаться только с Богом,
И чтобы нас никто не перебил.

Никто, никто… Ты хочешь нам поведать
Про то, как болью изошла душа?
Ну, что ж, включись в беззвучную беседу,
Но только ничего не нарушай.

Сосна шумит весь день со мною рядом,
Высокий ствол уходит в небосвод…
Сосна умна. Её учить не надо,
Она нас никогда не перебьёт.

Весь долгий день общаться только с Богом –
Ведь Он душе, как небеса открыт.
Бог говорит так бесконечно много!..
Бог всё, что нужно, сердцу говорит…

* * *

Позолочёные леса
Какой-то высшей вести внемлют,
И тихо-тихо небеса
Переселяются на землю.

И, нас о тишине моля,
Всё громкое уводят в небыль.
Весной возносится земля,
А осенью нисходит небо.

Вся широта и высь небес
Сродняется безмолвно с нами,
И молкнет усмирённый лес,
И плачет светлыми слезами.

Листвой редеющей шурша,
Впускает в небо лес осенний.
И постигает вся душа,
Что осень – время просветленья.

* * *

Успокойся, Бог с тобой.
Смолкнул шум. Окончен бой.
И прямой недвижный ствол
Прямо в небеса вошёл.
Успокойся, посмотри,
Как сверкают янтари
Среди зелени густой,
Как подходит золотой
Свет всё ближе, ближе к нам,
Освещая тайный храм,
Где, не слыша наших смут,
Тихо ангелы поют.

* * *

Ещё заря, но серп белеет лунный
Сквозь истончившиеся облака.
Деревья как натянутые струны.
Сейчас их тронет Божия рука.

Совсем исчезли, растворились тени,
Всё в ожиданье замерло вокруг.
И сердце тоже ждёт прикосновенья,
Чтобы издать свой самый тайный звук…

* * *

На небе тихо. Господи, как тихо!
На небесах – немереный простор.
Всё небо есть сплошной великий выход
Из наших вечных тупиков и нор.

Куда бы мы ни забредали, где бы
Ни находились – сбросим свой багаж,
Расправимся и взглянем прямо в небо,
Чтоб прошептать неслышно: «Отче наш…»

* * *

И ничего не происходит.
Чудес на свете нет как нет.
Сияние на небосводе.
В лесу горит зелёный цвет.
Так незаметно длятся тени,
Так неподвижен ствол сосны.
Но сердце чувствует Движенье
Внутри великой тишины.
Внутри всего, как в плоде семя,
Есть Кто-то, Кто незрим, но жив.
И вот остановилось время,
Ему дорогу уступив.

* * *

О, если б вся душа припала
К Творцу, как тела тяжкий пласт
К земле! Он всё начнёт сначала,
Он заново тебя создаст.
Но только если ты покинул
Всё для Него. И не на срок –
Навек. Оглядки – ни единой,
Сомненья – ни на волосок.
Потеряны и счёт и мера.
Совсем замолкли плоть и кровь:
Ты весь – одна сплошная вера,
Неодолимая любовь.

* * *
К Богу, как к земле припасть,
Намолчаться долго, всласть –
И восстать со дна молчанья,
Как из Бога – мирозданье.

* * *

Господь нас лечит тишиной
Огромною, всецелой.
Так вот, что значит мир иной,
Утративший пределы,

Когда придёт большая тишь,
Всё половодье тиши,
И ты, как небо, замолчишь,
То Бог тебя услышит.

Да, Он внимать тебе готов,
Он день и ночь внимает,
Ему совсем не надо слов –
Нужна душа немая.

Он только ей и даст ответ…
Так подогни колени,
Поняв, что большей силы нет,
Чем полнота смиренья.

* * *

А времени мало. Как времени мало!
Всю жизнь свою надо прожить мне сначала.
Мне надо прожить её вместе с сосною,
Что тихо шуршит в высоте надо мною.

А время подходит к незримой границе,
И мне не хватает его, чтоб смириться.
Да, мне не хватает последних мгновений,
Чтоб выйти душе к Океану смиренья.

А в том Океане, а в том Океане,
Там всё, что не нужно, растает в тумане.
Там Духу свободно, как ветру средь поля,
Там только творящая Божия воля.

* * *

Час долгий, час прощания.
Весь день в лесной глуши.
Немое излияние
Светящейся души.
Что далее, не ведаю –
Истаиванье, дым.
Но сердце тихо следует
За светом золотым.
На небе – туча серая,
Весь лес туманно сед,
Но как я свято верую
В запечатленный свет,
В мерцание крылатое…
Пусть под ногами прах,
Но вечность отпечаталась
На золотых листах.

* * *

Как будто звёздочки во мраке,
Чтоб в темноте не потонуть,
Вдруг засверкали Божьи знаки,
Нам освещая в вечность путь.

Лист золотой и нежно алый –
Нимб, окружающий кору…
Т сердце тихо задрожало,
Как лёгкий листик на ветру.

И рвётся вон. О, Боже, Боже!
В лесной осенней тишине
Узнай его по этой дрожи,
Согрей его в Своём огне!..

* * *

I

Есть у души свой камертон:
Завечеревший небосклон
И тихий-тихий древний лес,
Входящий в высоту небес.
Лишь только здесь, в лесной тиши,
Хранится чистый звук души.
Беспримесный, чистейший звук –
Прикосновенье Божьих рук
К одной натянутой струне,
Затрепетавшей в тишине.

II

Все наши звуки временны,
Все наши мысли тленны.
А тишина беременна
И неприкосновенна.
Священное безмолвие
Пустой небесной сини…
Ведь пустота наполнена:
Наш Бог живёт в Пустыне.

* * *

Ты разрешаешь мне подслушать.
Мне подглядеть позволил Ты,
Как восстают из праха души,
Когда слетают вниз листы.

Когда всё в мире замолкает:
Ни птиц, ни даже ос и мух,
И тишина стоит такая,
Что в самом деле слышен Дух.

Вот в эту пору листопада,
Когда как искра лист любой,
Беззвучно падает преграда
Между душою и Тобой.

Да, мир сейчас пустой и нищий.
Но кто меня уверит в том,
Что я сижу на пепелище,
А не на троне золотом?

* * *

Эта осень златотканая –
Купина неопалимая,
Вся земля обетованная
Постепенно стала зримою.
Торжествует тишь иконная,
На Небесный град похожая.
Через тело истончённое
Засветилось сердце Божие.

* * *

Под аккомпанемент костра
Молчать до ночи, до утра
И не считать часов и дней,
А только слушать плеск ветвей.
А только каждое мгновенье
Вершить немое погруженье
В ту тишь, что плещется у ног,
В тот океан, который – Бог…

* * *

Да разве ты не видишь, ты не знаешь,
Что я сама как тишина лесная,
Что нет у сердца никакой вины,
Вот так же, как у этой тишины?
Да разве ты не видишь сквозь меня
Сиянье жизнь творящего огня?
Я не при чём. Я Им просквожена.
А ты не видишь…
Что ж, твоя вина.

* * *

В чём, в чём наша общая тайна?
О чём колокольные звоны?
Что главное в мире? Бескрайность.
Что главное в сердце? Бездонность.
И эти мохнатые ели,
И эти берёзы и клёны
Всю жизнь об этом и пели,
О том, сокровенном, бездонном…

* * *

Не просто видеть – погрузиться
В вас, чтоб смогла душа моя
Безмолвно перейти границу
Иного слоя бытия.
Не просто видеть, просто слушать
Покой стволов и плеск ветвей,
А их невидимую душу
Внезапно ощутить своей.
И эти листья, ветки, птицы
Войдут в души твоей состав.
Не видеть, а преобразиться,
Всё сердце ими напитав.
Не лес, а душу всю колышет
Осенний ветер. Стихнул шквал.
И ты уже деревьев тише.
Ты здесь не гость, ты лесом стал.

* * *

Да нет, совсем не за земным порогом
Лежит обетованная страна.
Ведь тайна леса – это тайна Бога,
А тайна Бога – это тишина.

И в тишине светящейся осенней
Вдруг обнажились тайные пласты,
И вот душе настало пробужденье
Опоминание от суеты.

Сухих листов хрустящие обвалы
И тишь, в которой можно потонуть…
Вся тайна в том, что суеты не стало
И в мире тихо проступила суть.

* * *

Ты причащаешь своему Покою,
Чуть шепчешь, ветки тёмные скрестя,
Как будто мать, обняв своей рукою,
Ласкает неразумное дитя.
О, Господи, должна понять теперь я,
Что сон прошёл, развеян тёмный страх.
Ты просишь только моего доверья.
А я… Я плачу у Тебя в руках.

* * *

О, Господи, укрой и обними,
И замолчу я, как весь мир лесной.
Ведь не могу я говорить с людьми,
Когда Ты сам беседуешь со мной!
Душа нашла сейчас своё жильё,
Душа нашла сейчас своё жильё,
Душа к себе самой вернулась вновь.
Простите мне молчание моё –
Не знает слов растущая любовь.

* * *

Когда густеет тишина,
Внезапно замирает время,
И сердце ощущает бремя
Блаженное. Душа полна
Ещё не ведомым грядущим,
И чем весомее, чем гуще
Лесная тишь, тем ближе плод,
Который Бог веками ждёт…

* * *

Благословенно то, что есть.
Не надо ничего другого.
То, что вот в этот миг, вот здесь,
Что вечно и всегда не ново.
Душа окончила кочевье,
Вошла в распахнутость небес.
И время встало, как деревья,
И разрослось, как целый лес.

* * *

Полине Чижевской

Как будто все покровы сдунул,
Свёл маски пёстрые на нет,
И воцарился в мире лунный
Всё пронизавший, тайный свет.
И стало всё вокруг единым,
Мерцая, засинел простор,
И проступили в нём глубины,
Невидимые до сих пор.
Повисло бледное светило,
Сереброокая луна.
И глубина заговорила,
И просияла глубина.

* * *

Шум лесной, бесконечный, протяжный.
В нём – все дали и вся глубина.
Оказалось – всё в мире неважно,
А важна только эта сосна,

Только эти столетние ели,
Только в ветках сквозящий простор,
Только майская юная зелень,
Только этот немой разговор

Мира с сердцем. Вот так у иконы:
Всё смолкает. Покой. Забытьё.
И звучит в тишине затаённой
Глубочайшее сердце моё.

* * *

Юность лета. Рябина в цвету.
Лес густой тишиною набух.
Долго рос, набирал высоту
И застыл воплотившийся дух.

Будто лодка на глади морской,
Будто Бог средь субботнего дня.
Так душа погрузилась в покой.
Так весь мир погрузился в меня.

А вблизи меж сплетённых ветвей,
В гуще клёнов, берёз и ракит,
Тонко-тонко поёт соловей…
Или, может, так сердце звучит?

* * *

И наконец настало лето.
Всё беззаботней, всё теплей…
Расправленность зелёных веток,
Расправленность души моей…

Какая ясность и свобода,
Парящих тихих крыл размах…
В зените сила. Полдень года.
И можно плыть на облаках.

* * *

Нас было двое. Рядом ель качалась,
И время шло не мимо, а насквозь.
Пространство расширялось, расширялось
И тихо с Бесконечностью слилось.
И сердце вдруг почувствовало с дрожью,
Что прямо здесь, не в сказочной дали,
Находится родное царство Божье
И мы в него нечаянно вошли.
Ты головы коснулся головою,
Рука моя – у сердца твоего.
Качалась ель. Нас было только двое.
И Бесконечность. Больше ничего.

* * *

А наша любовь – бесконечная тишь.
Ты в душу мою, точно в небо глядишь.
А наша любовь – это мощный покой
Растущей, раскрывшейся шири морской.
А наша любовь – нескончаемый рост
Спокойных деревьев, коснувшихся звёзд.

* * *

Я у моря души твоей
Слышу сердцем великий вал,
Дальний рокот земных морей
Ты в безмолвье любви собрал.
Слышу звёздный беззвучный хор.
На морском берегу стою.
Как мне нужен морской простор,
Уместившийся в грудь твою!..

* * *

Вся праведность лишь только в том,
Чтобы сердцам соединиться
Так, чтобы каждая частица –
Одним охвачена огнём.
Чтоб в моментальной этой Встрече
Внезапно вспыхнула вся Вечность
Сияньем тысячи светил.
И то, что Бог соединил,
Уже не разделить вовеки,
Как слившиеся в море реки.

* * *

А лес был мудр. И был неуязвим,
И я у леса моего училась,
Который был всегда собой самим
И ни на чью не полагался милость.

Да, лес был мудр, и лес был одинок.
Не надо биться с роком в рукопашном.
Вот здесь, в лесу, неумолимый рок
Вдруг делался бессильным и нестрашным.

Деревья тихо высились над ним,
И кто их видел, не боялся ада.
Ну да, конечно, рок неумолим,
Но нам его и умолять не надо.

Над ним сомкнутся сизые леса…
Остановитесь шум лесной послушать
И взгляд поднять в немые небеса,
Чтобы призвать всё небо прямо в душу…

* * *

Моё призванье, о, моё призванье!
Я призвана вселенской тишиной.
Я призвана земных пространств молчаньем
И каждой елью, каждою сосной.

Я призвана великим и суровым
Безмолвьем неба и надгробных плит
Услышать то единственное Слово,
Которое за всех заговорит.

Не за себя – за всех. Призыв могучий
Сбил с ног меня: Остановись! Внемли!
И различи небесное созвучье
Над всей разноголосицей Земли!

* * *

Нет, не просто любованье,
Отдых под зелёной сенью,
Смысл и сущность созерцанья –
Растворенье, единенье.
Лес прошит парчовой нитью,
Световой обвит дорогой.
Созерцанье есть соитье
С деревом, с лучом и с Богом.

* * *

В небе место моё. Моё место в пустыне.
Моё место в морской нескончаемой сини,
Где ни слов и ни дел, где всем мыслям порог.
Я в бездействии полном, а действует Бог.
Жизнетворным огнём
Он горит в глубине.
Моё место лишь в Нём.
Его место – во мне.

* * *

И ни шумка и ни словечка.
Дом замер в полной тишине.
Чуть-чуть потрескивает печка,
И что-то зреет там, во мне.
И кажется сейчас Вселенной
Вот этот деревянный дом.
И Кто-то тайный и священный
Незримо обитает в нём.
Он явным станет так нескоро!..
Он весь в пути… Идут века.
О, стать бы для Него простором,
Чтоб ни словечка, ни шумка…

* * *

Когда я остаюсь одна,
Разгорается тишина.
Когда сходит вся жизнь на нет,
Разгорается тайный свет.

И горит, и горит, пока
Не смешаются все века,
Не сольётся с душой моей
Широта всех земных морей,

Высота и простор небес,
Где последний предел исчез, –
И напьётся душа моя
Беспредельности бытия.

* * *

День пасмурный, серый.
Померкшая хвоя.
А время – без меры,
И столько покоя!
Что нам в непогоде?
Спит царство лесное.
И время обходит
Его стороною.

* * *

Серое небо и хмурые ели.
Тихие редкие звуки капели.
Редкие, тихо текущие слёзы.
Голые ветки высокой берёзы.
Сердце – у веток туманных во власти.
И почему-то - глубокое счастье…
Было долгов в этой жизни так много!
Ну, а сейчас – только отданность Богу,
Только молчание вечных основ,
Только покой, пробужденье от слов.

* * *

Идти не надо никуда,
Недвижность и затишье.
Стекает медленно вода,
И дождь стучит по крыше.

Листвы новорождённой дрожь,
Зелёный блеск сквозь темень.
А время длится, словно дождь,
И дождь идёт, как время.

Течёт струя, часы текут
Мгновенье за мгновеньем.
И этот мерный стук минут
Есть сердца наполненье.

* * *

Своих ветвей зелёным валом,
Войдя в разлив голубизны,
Сосна из тишины вставала
Так, как богиня из волны.
И так, как крылья серафима
От огнедышащей страны,
Она была неотделима
От совершенной тишины.

* * *

Мистическая тишина
Жизнь так торжественно полна,
Как будто чаша, что вот-вот
За край свой влагу перельёт.

Всецелый мир. Ни щёлки нет,
Всё затопил великий свет.
И этот свет хранит Она –
Таинственная тишина.

Живого Духа торжество.
Есть Бог. И больше – ничего.

* * *

Нет, не всевластен в мире рок.
Покой мне душу пересёк
Вот так, как гладь пространства – ствол.
Вот так, как высоту – орёл.
Как вседержительной рукой
Бог – землю, так должна покой
Я удержать наперекор
Всем бурям, вторгшимся в простор.

* * *

Есть жизнь от жизни в стороне,
С самой собой наедине,
Глубокой тайною полна,
Сама собой окружена.
До нас с тобой ей дела нет.
Она сама себе ответ,
Не слышный нам ответ немой.
Наполнена собой самой,
Она в немотной глубине.
Откроется тебе и мне.

* * *

А снег идёт, идёт, идёт,
И тихо-тихо ветки гнутся.
Как будто со своих высот
Нисходит Бог, чтоб нас коснуться.

И не бывает в мире нег
Целебней и проникновенней,
И этот белый-белый снег
Есть Божие прикосновенье.

Как будто небо входит в дом,
И он сейчас всех храмов выше.
И смысл всей жизни только в том,
Чтоб шёпот Господа услышать…

* * *

Лишь только сосны. Больше ничего.
Они, как слово Божие, - вначале.
Внутри небес и сердца моего
Лишь только сосны тихие качались.

Какой покой сейчас на душу лёг!
Как камень в море, тонет шум несносный.
И чтобы знать, что есть на свете Бог,
С меня довольно только видеть сосны.

 

* * *

Целительная тишина,
Когда всё сердце вспоминает,
Что это значит – жизнь иная,
Которая полным-полна,

В которой ни малейших мук,
Боль стихла так же, как и звуки,
И ты встаёшь из Божьих рук
И ощущаешь Божьи руки.

И ясно знаешь, что они
Всегда принять тебя готовы,
Лишь только к ним опять прильни,
Лишь только их припомни снова…

* * *

Я повторяюсь точно так,
Как дождь, как волны океана,
Как свет проходит через мрак:
Не раз, не два, а постоянно.

Я повторяюсь, так, как вдох –
Не дай Господь не повториться, -
Как в нас Себя вдыхает Бог,
Так, как крылами машет птица,

Как раскрывается простор
Вновь с каждым утром неизменно.
Жизнь есть ритмический повтор,
Отдавшийся по всей Вселенной!

* * *

Часы созерцанья –
Вдыханье простора.
Душа в океане,
И времени горы.
Где шепчутся сосны
Вершинами всеми,
Там времени вдосталь –
Не движется время.
Нет, движется, длится,
Как свет в небосводе,
Внутрь сердца струится,
А прочь не уходит.

* * *

Часы или мгновения –
Безмыслие блаженное.
С душой соединение
Незримою, нетленною.
Часы или столетия –
Ни слова, ни события –
С душой своею сретенье,
С душой своей соитие.
Нет, в мире не случайно я.
Нет, в мире не мгновенно я.
Душа моя бескрайняя…
Душа моя блаженная…

 

ЧАСТЬ II

РАЗДЕЛ I

МОРСКОЕ ДЫХАНИЕ

Светлогорск 2005

* * *

А может, море – это образ
Души, с которой снят покров.
Разъят, раздвинут и разобран,
И вот – душа без берегов.
Душа, лишённая защиты.
И нету ничего сильней
Души, которая открыта
До бесконечности своей.
Дыханье моря. Ветер встречный
И во всю ширь морской закат.
Распахнутая бесконечность…
Ты можешь с нею взгляд во взгляд?

* * *

I

Что такое море Белое?
Что такое море Чёрное?
Море ничего не делает,
Море есть душа просторная.

Море есть душа открытая,
Как лицо многоочитое,
Око Божие бездонное,
Неподвижное, иконное…

II

Не гадали, не итожили,
Только полнили внимание.
Море есть дыханье Божие,
Море есть моё дыхание.

И не будет жизнь мгновенною,
В вечность приведёт дорога,
Если – в лад со всей Вселенною,
Если дышишь вместе с Богом.

* * *

Жизнь отпущена не надолго,
Не навеки эти дали.
Для чего-то Богу надобно,
Чтобы все мы умирали.

Но любовь Твоя великая
Причащает сердце раю.
Если надо так, Владыка мой,
За Тебя я умираю.

Растворюсь вслед за туманами
И уйду в покой таинственный
За Тебя, Душа желанная,
За Тебя, мой смысл единственный.

* * *

Зов. Ты зовёшь меня туда,
Откуда появилась я.
Здесь только воздух и вода
И потерявшее края
Пространство. Горизонт потух.
Но что там, над волной седой?
Дыхание… тот самый Дух
Опять трепещет над водой…

* * *

Здесь очень тихо. Ничего
Нет лишнего. И торжество
Волной беззвучной разливалось.
И постепенно оказалось,
Что точка сердца – это малость,
Глазок звезды среди пустот –
Имеет в бесконечность вход.
Крепка Господняя держава,
Когда нет лишнего. Лукавый
Исчез. Здесь невозможен тот,
Кто вечность у Тебя крадёт.

* * *

У моря я. Вот он,
Предел всех желаний –
Какие широты!
Какое Дыханье!
Ни слова… Всё глухо.
Лишь волны грохочут.
Всесилие Духа:
Дух дышит, где хочет.
Дух мощью своею
Пределы раздвинул.
Дух дышит, Дух веет,
Врывается в глину.
В разломе, в расколе,
Над всею разрухой –
Да здравствует воля
Творящего Духа!
В сём вихре заложен
Порыв созиданья.
Влей в грудь мою, Боже,
Морское Дыханье!

* * *

Оно так зовёт, потому что родное.
Оно так зовёт, потому что со мною,

С душой моей вечною чувствует связь,
Ведь знает, что я из него родилась.

Оно так зовёт, потому что когда то
Великую тайну Господь в него спрятал,

Простую и вечную мысль бытия:
Оно - это Я.

* * *

Всё медленней, всё тише вал
И цвет бледней, бледней, бледней…
Быть может, яркий цвет скрывал
Последний пласт души моей.
И вот теперь вода бледна,
Почти прозрачна полутьма.
И вот теперь обнажена
Перед собою я сама.
И только лишь теперь, теперь
Вхожу в бездонность бытия.
Вовнутрь себя открылась дверь,
И в Бога погружаюсь я.

* * *

Кто тебя измерил?
Кто тебя расчислил?
Растворил все двери,
Перерос все мысли…

Все законы – небыль.
Очевидность сети.
Небо! Небо! Небо,
Кто тебя заметил?!

Кто застыл в просторе
Без границ, без линий?
Может, только моря
Вещая пустыня…

* * *

Наплыв лесного гула,
Дроздов вечерних звоны…
И время потонуло
В душе моей бездонной!

Так вот оно, начало
Пророчества о чуде:
Нам сердце предвещало,
Что времени не будет…

* * *

I

А душа моя огромна,
Точно небо или море.
А душа моя не помнит
Ни единой из историй.
А душе моей не надо
Знать про то или про это.
С новым вздохом, с новым взглядом,
С новым утром, с новым светом!

II

Ничего не забываю,
Но – не памятника надо.
Вечность – то, что открывают
С каждым вдохом, с каждым взглядом
Заново. Так мир весенний
Вновь становится зелёным.
Что такое воскресенье?
Бог наш, заново рождённый.
О, душа моя живая,
Сбросившая все оковы,
Та, что Бога открывает
С каждым вдохом, вновь и снова.

* * *

Так вот как углубляют время.
Так вот как продлевают дни…
Уже не блеск, ещё не темень.
Ещё не вспыхнули огни.

И был и вправду бесконечен
Протянутый, как жизни нить,
Склонившийся над морем вечер
И тот, кто мог за ним следить.

* * *

Что такое вдохновенье?
Это Божие внедренье
Самого Себя внутрь нас.
Это – сметены границы:

Кто б ты ни был, где б ты ни был,
Над тобой раскрылось небо,
И душе твоей раскрыться
Дан немедленный приказ.

* * *

I

Я сделана из этой широты,
Из этой высоты и этой сини.
Мой зримый облик, все мои черты
Скрывают бесконечность этих линий.
Но если размотать и развернуть,
До самых звезд протянется дорога.
Я превращусь в бескрайний Млечный Путь.
Я даль и высь. Я создана из Бога.

II

Не только я - мы все до одного,
Живые сгустки этой вязкой пыли, -
Мы все когда-то вышли из Него
И своего Родителя забыли.
И вдруг, о Боже, эта широта,
И облака и взлеты дальних взгорий,
И горизонта ровная черта
Меж небесами и затихшим морем...
Перевернувший, вросший в душу вид,
Торжественный и молчаливо-строгий, -
Весь этот мир передо мной лежит
Немым напоминанием о Боге...

* * *

Есть тайна вечная в природе,
В лесов густозелёной теми.
Здесь жизнь стоит, а не уходит.
Деревья скапливают время,

А не теряют. В их покое
И в полной тайны тихой речи
Есть восполнение такое,
Какое знает только вечность.

* * *

Замолчать с Тобою вместе,
Домолчаться до начала,
Взять посмертное безмолвье
Внутрь души своей живой.
Глубже, глубже… Тише, тише…
Жизнь застыла, переполняясь,
Смерть саму перемолчала –
И раздался голос Твой.

* * *

Как из стенок тюрьмы на свободу,
Так меня – из границ на простор.
Как дельфина в родимые воды,
Как дрозда в нескончаемый бор…

Души влиться в пределы не могут.
Наши о-пре-де-ленья – уму,
А душа устремляется к Богу,
Ни к какому – на всех одному.

Ни к какому: не тот и не этот,
Грозно тяжек и лёгок, как пух, -
К разрастанью крылатого света,
К Безымянности с именем Дух.

Всех одарит Собой, всех обнимет –
Крылья Духа не знают краёв.
Да святится и светится Имя,
Безымянное имя Твоё.

* * *

Небес великих пустота
На самом деле не пуста.
Пустынь великих тишина
Созвучьями населена;
И только их не потревожив,
Душа расслышит шёпот Божий…
Вглядитесь в сокровенный Лик
И – не читайте больше книг.

* * *

Море тайну раскрывало
Довременного провала.
До и после всех историй
Что на свете было? Море.
Море, точно Божий глаз,
Все века глядело в нас.
И безмолвно ожидало,
Как мы взглянем вглубь провала,
Как войдём в Его прибой,
Как мы встретимся с собой.

* * *

Нет разделений, нет границы,
И в мире те единоверцы,
Кто славит Бога так, как птицы
И переполненное сердце.

Как много нас и как немного,
Участников немого хора,
Кто всем собою славит Бога,
Как море – всем своим простором.

* * *

Бог вдунул внутрь меня простор
И целое мгновение
Глядел в глаза мои в упор,
И – длилось вдохновение.

Бог вдунул небо внутрь меня
На миг один – и, Боже,
Ты вспышкой белого огня
Страх бездны уничтожил…

* * *

Бесконечная водная гладь,
Потерявшая в далях края.
Не измерить её, не обнять,
Только всё-таки всё это – я.

О, немые просторы небес,
Синь, подёрнутая белизной…
Край растаял, расплылся, исчез,
Но всё это едино со мной.

Песнь дрозда в предзакатной тиши
И с водою луча разговор…
О, великая тайна души:
Ты и есть этот вечный простор.

* * *

Творец воистину один,
Как неба полотно.
Мы все творим, но Божий Сын
С Отцом своим – одно.

Совсем беззвучен мир иной,
Сокрывшийся внутри.
Сравняйся с Богом тишиной –
И лишь тогда твори.

Когда ты Богом просквожён
И виден свет глубин,
Творишь уже не ты, а Он –
Один, опять Один…

* * *

Хватило бы сил на безмолвье,
На тот напряжённый покой,
Который приказывал волнам,
Царил над стихией морской.
На этот простор тыщекрылый,
Повисший над гладью морей…
О, только хватило бы силы
Быть стихшей Марией Твоей…

* * *

Бог так далёко, так далёко…
Но как-то на исходе дня
Взглянуло молча Божье око
Сквозь море целое – в меня.
Вошло пунцовое светило
В глубь из надмирной высоты,
И молния меня пронзила:
О, Господи, как близко Ты!

* * *

Простора! Простора! Простора!
Родимых объятий морских!
Я больше не кто-то, который
Отпущен от сих и до сих.

О, Боже, безмерный, бескрайний,
Отверзший мне сердце и очи!
Душа причащается тайне –
Дыханью, что веет, где хочет!

Душа причащается небу,
Пресветлой открытости горней,
И, может, божественным хлебом
Когда-нибудь души накормит.

* * *

Вот и всё. И сердце успокоит
Широкий дуб, высокая сосна
С её чуть-чуть трепещущею хвоей
И та спасительная тишина,

Что тайно, за мгновением мгновенье,
Растёт, как лес, как сеть его ветвей,
И ограждает душу от вторженья
Всего, что чуждо, что не нужно ей.

Ну вот и всё. Вот так и над могилой
Когда-нибудь… Но ты не торопись
Звать мёртвой тишину. В ней скрыта сила,
Что смерть саму преобразует в жизнь.

* * *

Останови меня, останови
Огромным валом всей Твоей любви!
Останови мелькающую мысль,
Тревоги повели: остановись!
Пускай твой властный, всемогущий зов
Прервёт поток бессмысленных часов
И остановит тот слепой закон,
Что был противужизнью утверждён.
Простри свою бестрепетную длань
И повтори сегодня: «Лазарь, встань!»
Да, вот сейчас, сегодня повтори,
Что всемогущество – у нас внутри;
Что там внутри в единой глубине
Я вся в Тебе и сам Ты весь во мне.
Немое море это говорит.
Его простор всему и всем открыт.
И кто его увидел только раз,
Тот слышал Твой торжественный приказ.
Тот понял повеление Любви –
Твоё беспрекословное: живи!

* * *

Есть только это. Остальное – небыль.
Есть крылья расправляющая сила.
Передо мною небо, только небо,
Но я в него входила и входила.

Есть только это. Никаких историй,
А эта бесконечная свобода.
Передо мною море, только море,
Но я шагаю внутрь себя по водам.

Душа ликует, очутясь в просторе,
И ангелы выходят мне навстречу.
Да, я вступаю в небеса и в море –
В свою же собственную бесконечность

* * *

Молчания… Молчания… Молчания…
Не каменных монументальных плит,
А целого живого мирозданья,
Молчания, в котором Бог творит.
Молчания. Молчания. Молчания,
В котором полно, глубоко дыша,
Межзвёздные измерив расстояния,
Спокойно расправляется душа.
Великого, могучего безмолвия,
В котором тонут наши голоса,
Которым разговаривают с волнами
Повисшие над нами небеса.

* * *

Как широко Господь раскрыл
Свои объятия!
Но очертания Божьих крыл
Глаз не охватит.
Для зрения слишком Ты велик!
Но в сердце сразу
Изобразился Божий лик,
Не видный глазу.
Ужель никто и никогда
Понять не сможет,
Что здесь ни небо, ни вода,
А образ Божий?!

* * *

Боже, Боже мой, спасибо
За немереную глыбу
Счастья, за Твои просторы,
Не охваченные взором.

Потерялись все пределы,
Оттого, что Ты – Всецелый.
Нету большей полноты –
Внутрь сердца входишь Ты.

* * *

А моря не увидит тот,
В ком вся душа не оживёт,
В ком все слова не замолчат
И не охватит сразу взгляд
Всё то, в чём уместиться смог
На части неделимый Бог.

* * *

Был бесконечно молчалив
И звал к молчанию залив,
И сизо-серебристый свод
Висел над гладью блёклых вод.
И нас просила эта гладь
Лишь только об одном: внимать.
Внимать всем сердцем, всей душой,
Вдруг ставшей тихой и большой –
Почти такой же, как залив,
Который был так молчалив…

* * *

Здесь тишина росла, как вал,
Никто здесь Богу не мешал.
Он был один на весь простор.
И прекратился вечный спор
Живой души с самой собой,
С творящей волей и судьбой.
Он был на весь простор один,
Наш совершенный Господин.
Один, объявший всё и всех;
И не было Ему помех.

* * *

Ты – зеркало, поднесенное мне,
К моей последней, тайной глубине.
Она в одном Тебе отражена –
Не видимая миру глубина.
И я смотрюсь, смотрюсь, смотрюсь туда…
Что видит глаз мой? Небо и вода.
В покое вод – колеблемая высь…
Но сердце, в сердце вечное вглядись!

* * *

А я хочу туда, туда,
Где не колышется вода
И где ветвистая сосна
На берегу совсем одна.
Она густа и широка.
Над нею только облака.
И только море перед ней
И так все дни, сто тысяч дней.
Там берег одинок и глух,
И над волнами реет Дух.
Нет ни начала, ни конца
У одиночества Творца.

* * *

Вновь бежит за валом пенный вал,
Луч блеснёт – и в облаке потонет…
Море – мастер. Я – лишь матерьял,
Только матерьял в Его ладони.
Кто-то мощный, мудрый и большой
Смешивает золото с опалом.
Боже, до чего же хорошо
Быть Твоим послушным матерьялом!

* * *

А море гудело, а море ревело
И брызгалось пеной серебряно-белой.
Над ним облака громоздились, как горы,
И не было слов здесь, и не было споров.
А только одно всемогущее Слово,
Что было в начале, здесь слышалось снова.

* * *

Над гладью серебристо-млечной
Сквозь небо белела дорога.
Я вышла из времени в вечность,
Вернулась к недвижному Богу.

Туда, где не ставят условий,
Туда, где конец всех сомнений, -
К незыблемой Первооснове,
Творящей всё наше движенье…

О, Господи, сколько простора!
Торжественный штиль океана…
И время стоит, словно горы,
А сердце растёт неустанно…

* * *

На море ни ветерка, ни пены.
Бирюза. Полнейшее затишье.
Если скажешь на одном конце Вселенной, -
На другом тебя немедленно услышат.

И ни что меж нами встать не может
В тайный час на розовом рассвете.
Если сердце скажет: Боже! Боже! -
Бог тебе немедленно ответит…

Загадай желание любое -
Только это детская отрада:
Сам Господь сейчас перед тобою,
А тебе еще чего-то надо?

* * *

Море было, как мир, большое,
Море было моей душою.
Значит надо забыть все речи
И, как море, взвалить на плечи
Небо днём и ночную тьму.
И не плакаться никому.
Потому что, как мир, большое
Море стало моей душою.

* * *

Море не даёт нам обещаний,
Море только смотрит в небосвод.
Море никогда нас не обманет,
Море чистоганом отдаёт.

Мерит мерой самою большою –
Море не торгуется с людьми,
Полной мерой, полною душою:
Вся душа – всё море. На, возьми!

Только так и никогда иначе.
Правда – цельность. Остальное – ложь.
Море требует самоотдачи.
Если всё отдашь, то всё возьмёшь.

 

* * *

I

Не нарушай одиночества Бога,
Не нарушай мировой тишины.
Свет продвигается долгой дорогой.
С моря доносится шорох волны.
Поберегись ненароком нарушить
С тихой Вселенной незримую связь.
Зодчий миров твою малую душу
Молча растит, над землёй наклоняясь.
Будто бы мать, наклоняясь к колыбели,
Замер, коснувшись воды, небосвод.
Ветер качает волну еле-еле,
Час удлиняется, сердце растёт.
И замирают тоска и тревога,
Боль растворилась в глубокой тиши.
Не нарушай одиночества Бога,
Не останавливай роста души…

II

Мы зачаты в вечном океане,
Во всецелой мировой тиши.
Истинное счастье – нарастанье,
Разрастанье собственной души.
За мгновеньем новое мгновенье
Чередой неисчислимых дней –
До того, что было до рожденья,
До немой всецелости своей…

 

* * *

Так приближается Всевышний.
О, нет, не окончанье дня,
Не предзакатное затишье –
Господь мой входит внутрь меня.
Бездонный, бесконечный вечер,
Внутрь сердца заходящий свет.
Смысл жизни только в этой Встрече.
Другого смысла в жизни нет.

* * *

Какой громадный мир – и как же я мала!
О, до чего мала, но, Боже, как я рада,
Что всю меня собой укрыла, обняла,
Что с сердцем говорит пустынная громада!

Молчанием своим мой крик останови!
Я знаю: у меня есть мера и граница.
Но так велик сей мир, что в нём самой любви,
Да, всей моей любви возможно уместиться.

Какой громадный мир! И я отдам всю кровь,
Пройду сквозь квадрильон и больше квадрильона,
Чтоб вновь и вновь понять, как велика любовь
И как велик сей мир, любовью сотворённый.

* * *

Чайка в небе медленно кружится,
До чего легка и хороша!
И вот так, как в целом небе птица,
В целом Боге держится душа.
Только бы утихли все тревоги,
Только б оторваться от земли!
Хорошо ль тебе в бескрайнем Боге?
Вправду ль крылья Духа отросли?

* * *

Так вот что такое свобода!
Так вот что такое покой –
Восполненный круг небосвода
Над полною чашей морской.
О, светом налитая чаша –
В воде отражённая высь!
И воля Господняя с нашей,
Как небо и море, слились.

* * *

Душа перед открытым морем.
О, Господи, какая тишь!
Мой каждый нерв Тебе покорен,
Ты заново меня творишь.

Ни воля не нужна, ни сила…
Чуть-чуть лепечущий прибой…
Всё, чем была я, всё, что было,
Сейчас заменено Тобой.

И тяжести земной не стало,
И, как туман, рассеян страх.
Ведь всё сначала, всё сначала,
Ведь я опять в Твоих руках.

* * *

- Что важней всего на свете?
- Небо, облако и ветер,
Да зелёная листва.
Да высокая трава.
- Что тебе всего нужнее?
- Тот простор, что бред развеял,
Тот немеренный простор,
Что всё смеренное стёр;
Всё ненужное разрушил
И мою живую душу
Всем собой, как парой крыл
Бесконечных, наделил.
- Что тебе всего дороже?
- Веянье, дыханье Божье,
Что влетает к нам в окно,
То, что в нас с тобой – одно.

* * *

Да славит Бога в звёздном хоре
Мой тихий голос вновь и вновь!
Я знаю, что Любовь есть море,
А море… Море есть Любовь.

Какая ширь! Какие глуби!
Какая сила бытия!
Господь меня всем морем любит.
Всем морем отвечаю я.

* * *

Г.П.

Мне есть, с кем миром поделиться,
И миру есть, куда излиться
В великий час переполненья.
Всего одно прикосновенье,
Один лишь взгляд, одно касанье
И – удержалось мирозданье.
Всё не вмещённое в границы,
Способно в сердце уместиться,
Что бьётся здесь со мною рядом.
Ему всё той же глуби надо
И никогда не слишком много
Ни моря, ни небес, ни Бога.

* * *

И вот сомкнулась тишина –
Ни всплеска на воде, ни пены.
И сердцу сделалась слышна
Неведомая глубь Вселенной.
Неведомая высота –
Ни облачка на ней, ни дыма…
О, Боже, как она проста,
И как она необходима!..
Никто извне не подал знак
И не сте5снил моей свободы,
И сердце вслушивалось так,
Как только пьют в пустыне воду.

* * *

Вы грезите о чудесах,
А я тоскую о Христе.
О той изгнавшей всякий страх
Неимоверной высоте,
С которой синяя звезда,
Державшаяся ни на чём,
Взглянула медленно сюда –
И тихо постучалась в дом.
И, не теряя высоты
Своей ни на единый миг,
Земные обрела черты,
В горящий превратившись Лик.
И мне не надо ничего,
Лишь приклонись к одной мольбе:
Войди внутрь сердца моего,
Тоскующего о Тебе.
Не знает мир, откуда свет,
Но жив одним Твоим лучом.
И я пойду Тебе вослед,
Чтобы держаться ни на чём.

* * *

I

Неизмеримые пустоты,
Пустыня неба и морей,
Ничто. Не что-нибудь, не кто-то –
Мир в непомерности своей.
Бог без лица. Простор порожний,
Как круг небес и моря гладь.
Нельзя измерить и понять,
Но полюбить навеки – можно.

II

Лицо Господне, Божий лик…
Он так немеренно велик,
Что, кто увидел Его, тот
Витает в грёзах или лжёт.
Лик Божий есть бескрайность мира.
Не сотвори себе кумира!
Не то, не это. Всё не так!
Но – молния прошла сквозь мрак,
И сердце вспыхивает вмиг:
В нём загорелся Божий лик.

* * *

Какая почва нам нужна?
Какая надобна защита?
Великая голубизна
И бесконечная открытость!
О, небеса без облаков
И море без единой тени!
Что значит череда веков
И все мечты о воскресенье?
Мой Боже, слышу твой призыв,
Звучащий вновь вот здесь, не где-то:
Откройся настежь тот, кто жив!
Чтоб свет воскрес, откройся свету!

* * *

Когда тебя настигнет тишина,
Прервав все мысленные разговоры,
И станет сердцу твоему слышна
Мелодия неведомых просторов;
Когда тебя настигнет высота,
И ты застынешь, голову закинув,
И вдруг поймёшь, как сказочно чиста
Голубизна над тёмною вершиной;
Когда душа рванётся за порог,
Всю бесконечность наконец заметив, -
Тогда тебя обнимет целый Бог
И ты поймёшь, зачем живёшь на свете…

 

РАЗДЕЛ II

Искусство обращения вовнутрь

Светлогорск 2006

* * *

I

О, погружение в покой
Великий, как простор морской.
О, отрешённость от всего
Помимо Бога моего!
Безмолвие, морская гладь.
Все силы сердца отозвать
Извне вовнутрь, от вся и всех,
И утопить наш смертный грех
В тиши, не знающей конца,
Где зачиналась мысль Творца.

II

Не надо, ничего не надо.
Не оторвать бы только взгляда,
Не отделить души своей
От этих плещущих зыбей,
От той великой широты,
Которой нас питаешь Ты.

* * *

Пройдут часы или века
В туманности седой,
И грань размоют облака
Меж небом и водой.
Земная истончится ткань
И станет неземной,
И медленно сотрётся грань
Меж вечностью и мной.
И как в очищенный сосуд –
Ведь я сошла на нет, -
Все небеса в меня втекут,
Весь придымлённый свет.
И в тишине, лицо склоня,
Пойму, что всё сбылось.
И взглянешь ты не на меня,
А только через, сквозь…

* * *

Здесь Бог дохнул. Так значит, нет
Ничем не поправимых бед.
Бог всё, что нас давило, стёр.
Вот отчего такой простор.
Бог развернул морскую гладь,
Чтоб жизнь всю заново начать.
Да, каждый миг есть первый миг,
И море – это Божий лик.
(стр.299)

* * *

О, только верить, только верить,
Раскрыв все замкнутые двери
Души, чтобы свободно мог
Войти в меня всецелый Бог.
О, только видеть, только видеть,
У ног Христа незримых сидя,
Или у моря, долгий час,
Покуда не вберёт мой глаз
Вовнутрь себя простор морской –
Всю мощь его и весь покой.
О, только слышать, только слышать,
Как Божья грудь глубоко дышит,
Как тихая морская гладь,
И вместе с нею – задышать.

* * *

Как хорошо, о Боже мой,
В Твоей безмерности немой,
В морской дали, в любви Твоей,
Безмерной, точно даль морей.
Я вся сейчас в руках Твоих,
Весь шум внутри меня затих,
Как будто утопаю я
В творящей бездне бытия,
В Твоей утробе, там, где плод,
Тобой окутанный, растёт…

* * *

Сущность жизни молчалива,
Не гремит Первооснова.
Еле слышный плеск залива –
Вот и всё Господне слово.
Сущность жизни бессловесна,
Целокупна, бестревожна.
Полный разворот небесный –
Так сказалось слово Божье.
Тише вод и неба тише
Звук архангельского рога.
Сердце молкнет, сердце слышит,
Сердце знает голос Бога.

* * *

Как долго свет прощался с нами.
Как в небе медлило светило.
И превращалось в нежность пламя
И прямо в сердце заходило.
И тихо озарялись лица,
И боль застыла и умолкла,
И сердце начало светиться
Не угасая… Долго-долго…

* * *

Во все концы простор открыт,
Ни звука. Чайка в поднебесье.
А тишина звенит, звенит
И вот – сгущается до песни.
Помехи мира не слышны,
И Божье слово зазвучало…
Вот здесь, в сгущенье тишины,
Священной музыки начало.

* * *

О, только б этой голубой
Священной глади не нарушить!
Мой Боже, только лишь Тобой
Способна я заполнить душу.
Всё влитое в пределы – ложь.
Но кто же Твой предел очертит?
Ведь Ты растёшь, растёшь, растёшь,
И этот рост есть жизнь без смерти.

* * *

Плоть только плоти соразмерна.
Но кто измерит глубь мою?
Ведь я безмерное безмерным
Вдыхаю, вижу, познаю.
Лишь в бесконечности свобода,
И в мире нет других свобод.
Моя душа оттуда родом.
Моя душа туда уйдёт.

* * *

Так вот Он где – Творец Вселенной,
Раскрывший крылья Дух святой.
Всё стало песней совершенной
И совершенной красотой.
О, это сердца наполненье
Разлитым золотом зари!..
Не можешь верить в воскресенье?
Затихни, слушай и смотри.

* * *

Ты победил меня, Создатель.
Ты победил меня, Отец.
На медленном морском закате
Я вижу дел Твоих венец.
Ты победил моё страданье,
Заполнил всю меня, и вот –
Твоё бессильное созданье
Опять в свой полный рост встаёт.

* * *

Мне обо мне никто не скажет,
Никто, нигде и никогда –
Вот так, как тихая вода
И этот лёгкий пух лебяжий
Прозрачных облаков над ней.
Даль потеряла все границы,
И глубь моя видней, видней.
Моя душа в себя глядится,
Моя душа понять смогла
Всё, что шептала глушь лесная.
Мы о себе совсем не знаем,
Ведь мы не смотрим в зеркала…

* * *

Это полного неба вместилище –
Эта чаша разлитой зари,
Это вечное жизнехранилище…
Исчерпался? Приди и бери.
Может быть, тыщу раз умираем мы,
Но за смертью в немой глубине
Кладезь творчества неисчерпаемый
Вновь и вновь открывается мне.

* * *

Вот когда вернёмся снова
В тот простор, где все едины,
И из внешнего, чужого
Станет внутренним, глубинным
Время, - рухнут все границы
Между вечным и мгновенным,
И внутрь времени вместиться
Сможет сам Творец Вселенной.

* * *

Жизнь нам всем пределы чертит,
Но безмерна Божья сила.
Смерть? Но что тебе до смерти,
Если грудь весь мир вместила?

Если не земною глиной –
Светом был твой дух нагружен.
Свет, вместившийся в глубины,
Вытесняет тьму наружу.

В глубине твоей безгрешной
Снят вопрос – одни ответы.
Что тебе до тьмы кромешной –
Ты вошёл в источник света!

* * *

И длится песня бытия,
Как зори.
И продлена душа моя
За море.
И покидает сердце страх
Обрыва.
На бесконечных небесах –
Все живы.
Душа моя, о, длись и длись.
Свет тает.
Так вот что это значит – жизнь
Святая…

* * *

Здесь только небо и вода,
И я сзываю вас сюда.
Здесь Дух крыла свои раскрыл,
А у него сто тысяч крыл.
А у него сто тысяч глаз,
И я сюда сзываю вас.
Да будет свет! Да грянет хор
Из всех сердец, на весь простор!

* * *

Опять звучит благая весть,
Равно для всех и перед всеми.
А море тихое и есть
Остановившееся время.
Неисчерпаемая жизнь
В немой воде и в небосводе.
Мгновение, остановись!
Остановилось. Не проходит.

* * *

В какой глубокой тишине
Творец мой действует во мне!
Замри, душа, не шелохнись!
Какая мощь! Какая жизнь!

Сто тысяч дней, а, может, лет
Есть только Путь, а цели нет.
О, этот бесконечный Путь,
Которым Бог мой входит в грудь!

Затихнуть, как морская гладь,
Чтобы Ему не помешать!
Замри, душа, не шелохнись.
О, Господи, какая жизнь!

* * *

А даль звала, звала, звала!
О, зов морской растущей дали!
Вселенские колокола
Весь мир разрозненный сзывали

Собраться. Колокол зыбей
И тайный колокол беззвучий
Отозвались в душе моей
Любовью, как простор, могучей.

Пускай ничтожна, пусть мала –
Весь мир сейчас могу объять я.
О, Боже, я к Тебе пришла!
Я здесь стою, я жду собратьев!

* * *

Здесь ничего не говорят.
Здесь надо только зреть и слушать.
И пять и сто часов подряд,
Покуда не насытишь душу.
Деревья над водой шуршат,
А море тихое пророчит…
Когда насытится душа,
Тогда пусть говорит, что хочет.

* * *

Когда последний луч потух,
Спустился из высот в глубины,
Могучий вездесущий Дух
На миг собрался воедино.
В глаз вещий, в точку собран свет,
И все часы – в одно мгновенье,
И жизнь вот-вот сойдёт на нет,
Но это высший миг творенья.
И наклонился небосвод
Над онемевшим мирозданьем.
Сейчас Создатель сам войдёт
В своё незрячее созданье.
Кто рассчитал час в час, точь-в-точь,
Когда из тьмы луч света брызнет?
Храни Его, святая ночь,
Святая смерть – утроба жизни.

* * *

И снова море. Снова штиль.
И вновь передо мной развёрсто
Всеобнимающее Сердце,
Одно на сотни тысяч миль.
И снова – ни волны, ни пены,
И даже не шуршит прибой.
Бескрайность шири голубой
И этот взгляд проникновенный…
Да, взгляд без глаз, без звука зов
И, Боже, - никаких событий.
И только просьба: отзовитесь
И начинайте жить с азов!

* * *

Ну вот и всё. И сердце полное.
Ведь я у моря, я у леса.
И как торжественна безмолвная
Непрерываемая месса!
Ширь придымлённая, туманная,
И ей немое сердце вторит.
Моя молитва постоянная
Родится, как волна из моря.

* * *

Господь промолвил: Хорошо!
И шелест по земле прошёл.
Звучит на море и сегодня
Великий отзвук слов Господних.
И длится по сей день хорал.
Тот, что когда-то собирал
Созвездья; и мерцает пламя,
И Дух трепещет над водами.

* * *

Туман под взглядом солнца таял.
Закат в нём оставлял следы,
И, как икона золотая
Заря гляделась в глаз воды.

И было царствие морское
Вместилищем небесных сил.
И тишина была такою, что голос Бога доходил.

И ни малейшего движенья.
Глубокий мир на землю лёг.
И только длилось отраженье:
Заря – в воде и в сердце – Бог.

* * *

Куда меня уводит море?
Скажи мне, Господи, куда?
Что там с утёсом дальним в створе?
Мир новый? Новая звезда?
Что там, в слоящемся тумане,
Прильнувшем к сизым облакам?
О, как он манит! Как он манит!
Скажи мне, Господи, что там?
- Ответа внятного не требуй.
Но нет другого бытия,
А есть бескрайняя, как небо,
Душа всецелая твоя.

* * *

Морского штиля не нарушу.
Как ствол, недвижная стою.
Я только созерцаю душу
Непостижимую свою.
Мой взгляд притихший ей покорен,
Как пена белая – волне.
Она огромна, точно море,
И – умещается во мне.
О, Боже, как это возможно?
И где разгадка бытия?
Во мне, мгновенной и ничтожной,
Конца не знающая Я…

* * *

Полнейший штиль. Ни волн, ни пены.
Душа, как море, разрослась,
И в тишине с Творцом Вселенной
Налажена прямая связь.

Прямой приказ Душе от Бога,
В каких глубинах он возник?
Кратка, как молния, дорога -
Сквозь бесконечность напрямик.

О, это полное затишье
Приказу Божьему в ответ.
И если Сердце Бога слышит,
То творчеству предела нет!

 

* * *

Полине Чижевской
(к её картине)

Вокруг – ни звука, ни словечка.
Снег чуть мерцает под луной.
Окошки, узкие, как свечки,
Затеплились во тьме ночной.

И всё яснее, всё знакомей
То, что как детский сон прошло,
То, затаившееся в доме
Неистощимое тепло.

Кто защитил его от стужи?
Кто прошептал огню: гори
И, как маяк, свети снаружи
И, как утроба, грей внутри?

Дом окружён глубокой тенью.
Ни звука, ни словечка нет.
Но это тихое свеченье…
Но этот внутренний подсвет…

* * *

И злоба и крики,
И бойни и войны…
А в небе спокойно,
И в море спокойно.
А в небе бездонно,
И в море бездонно.
И небо и море –
Господни иконы.
На небе великом,
На море великом
Дрожит отраженье
Господнего лика.
На час иль мгновенье
Застынь без движенья
И, в них отражённый,
Вглядись в отраженье.

* * *

О, Господи, как Ты велик!
В Тебе утонет каждый крик.
В Тебе утонет каждый грех:
Ведь Ты всегда один за всех.
Как это небо и морской
Простор, хранящий мой покой,
Как вся распахнутая гладь,
Которой я должна внимать.
Мне надо предоставить ей
Немой простор любви моей
И жить, её покой храня, -
И всё свершится за меня.

* * *

Здравствуй, море, здравствуй, Боже!
Только Ты спасти нас можешь –
Не от горя, не от бед,
Не от всех бегущих лет
И не от врагов своих –
Только от себя самих.

* * *

От меня ничего не зависит.
Я во власти у шири и выси,
Я во власти у неба и моря,
И со мной ни о чём не поспоришь.
Спорьте с ними хоть годы подряд,
Но они ведь в ответ промолчат,
Засияют и зазеленеют.
Вы, конечно, гораздо умнее:
Есть и слово у вас, есть и мысль;
Ну, а что бессловесная высь?
Ну, а что немота этих вод?
Ничего. Только жизнь нам даёт.

* * *

Сосредоточенность какая!
Как ясен дух! Как даль ясна…
Безбрежна синева морская,
И бесконечна тишина.
Дух над водою крылья поднял,
Они сквозь небо продлены.
И всемогущество Господне
Есть мощь великой тишины.

* * *

Когда немеющая гладь
Почти слилась с небесным кровом,
Вдруг сердце стало понимать,
Что это было Божье Слово,
Что шлют душе великий знак,
Лучи протяжные, косые,
И слушать надо было так,
Как слушала Христа Мария.

* * *

Была заря простой и строгой.
Без облаков погас закат.
Дышало море вместе с Богом,
И в мире был глубокий лад.
И тихо-тихо пели волны,
А мир умолк, а мир оглох.
Глубокий вдох и выдох полный,
И вновь глубокий, полный вдох.
Немая строгость чётких линий,
Без края ширь и даль ясна.
И вся великая Пустыня
Безмолвной святости полна.

* * *

О, погоди, не торопись…
Есть Истина размером в жизнь,
Размером с весь небесный свод
И с широту притихших вод,
Тех, голубеющих, морских…
Её не сдвинет с места вихрь,
Огонь не причинит вреда.
Она о том, что навсегда.
О, только, только не прерви
Рост Истины, рост той любви,
Что в нас заброшена давно,
Как еле видное зерно.
И зреет там, у нас в сердцах,
Любовь, сжигающая страх,
Любовь, которая растёт
И ширится, как небосвод,
Перерастая нашу мысль.
О, погоди, не торопись…

* * *

И не вижу и не слышу,
И не строю и не рушу.
Сердце стало неба тише,
Сердце стало моря глуше.
И не мыслю и не помню,
Не гадаю и не знаю.
Сердце облака огромней,
Сердце не имеет края.
И не поздно и не рано –
Нету времени, наверно.
Сердце глубже океана
И нежней зари вечерней.
И чего бояться буду
И о чём молиться, Отче?
Если сердце – всё и всюду,
Если сердце – мира Зодчий…

* * *

Ты думаешь - я это я? Оспорю.
Я - это море.
И это всё не выдумка, не небыль.
Я - это небо.
И та сосна, и ива у ручья –
Всё это я.
Всё дело в том, чтоб досмотреть меня
До дальнего закатного огня
И до меня - вечернюю зарю.
Ведь я всю жизнь про это говорю.
Учись смотреть. Еще совсем немного –
И сможешь море досмотреть до Бога,
И небо, и сосну. И вот тогда
Увидишь, что вода не есть вода
И ствол не ствол. Дыханье затая,
Ты вдруг поймёшь, что я - не только я.

* * *

А волны не пели,
А волны шептали,
И чуть розовели
Закатные дали.

А сердце немело,
А сердце молило…
И вот догорело
Дневное светило.

Укрылось светило
За горкой пологой,
А сердце вместило
Замолкшего Бога.
Всё в мире померкло,
Подёрнулось тенью,
И только из сердца
Разлилось свеченье.

Прозрачною тьмою
Все дали одеты,
Но сердце немое –
Вместилище света.

Мир блекнет и тает,
Всё в мире умолкло,
Но в сердце светает
Так нежно, так долго…

* * *

И шум замолк. И можно вновь следить
За кораблём, за медленным прибоем,
И море с морем может говорить,
Душа – с душой, и Бог - самим собою.
И не прервёт ничто Господних дум,
И снова Дух стал тихим и великим.
О, знали б вы, что значит этот шум!
О, знали б вы, что губят ваши крики!

* * *

Какая ширь! И как далёк
Тот край… А чайка, как намёк
На то, что есть за нашим краем…
Намёк на то, чего не знаем…
На сини белое пятно –
На миг мелькнувшее окно,
Прокол, мгновенная догадка
О том, что суть миропорядка
На самом деле совершенна.
Как море, как Творец Вселенной.

* * *

И вновь простор, сгущенье тишины,
И вместе – разрастание простора.
И дали запредельные видны
И слышен тот неуловимый шорох,
Таинственный, непостижимый тот,
Откуда слово вечное растёт.
Оно ещё не выросло. Пока
Синь широка и мысль глубока.
И в этой широте и глубине
Так, как в гнезде родном, уютно мне.
Моё гнездо, размером с небосвод,
В котором Слово вечное растёт.

* * *

Так вот зачем туманом млечным
Подёрнул Бог голубизну –
Чтоб неотрывно, бесконечно
Могли мы слушать тишину.
Пустыня стихнувшего пляжа
И бледная морская гладь…
А что мне тишина расскажет,
Вовеки не пересказать…

* * *

Сверкает горизонта нить,
И в мир иной открыта дверца.
Гул моря… Это, может быть,
Гуденье собственного сердца?..

Вход внутрь промыт голубизной,
Его небесный свод раздвинул.
И может статься, мир иной
Есть сердца тайные глубины…

* * *

Не пропускайте час молитвы!
Не пропускайте час, когда
Царит недвижная вода
И правят медленные ритмы.
Как будто мир смежает веки,
Вовнутрь глаза его глядят
И о всесильном человеке
Безмолвно говорит закат.
О нашем тайном, сокровенном,
Живущем в самой глубине,
В центральной точке всей Вселенной
И очень глубоко – во мне.
И начинается великий,
Непрерываемый рассказ
О том, что в мире нет Владыки,
Кроме Того, который в нас.
В часы зари золотокрылой,
Немой, молитвенной зари,
Стянулись внутрь все наши силы
И мощь восходит изнутри.

* * *

Как долго вмещается в сердце всё море!
Как долго всё небо вмещается в грудь…
Здесь нету событий, здесь нету историй,
А есть, как вся жизнь, нескончаемый путь.
Есть ты и пространство. Всё прочее смолкло.
О, только лишь чистый сосуд приготовь!
А время струится так долго, так долго,
Как тянется нежность, как длится любовь.

* * *

И непонятно – небо или море.
Чуть-чуть обозначается вода.
Чуть-чуть светлеет в тающем просторе
Бесплотность еле видного следа.
Нет ясности. Как будто непогода.
Вода как небо. Ни небес, ни вод.
Но сердцу внятно: Бог ступал по водам.
Он был вот здесь. Он и сейчас идёт.

* * *

Не прислушивайся к телу.
А прислушивайся к Духу.
Море словно онемело.
Шелестят деревья глухо.
Не прислушивайся к боли,
А прислушивайся к Богу.
Сердце тишина уколет
Длинной лунною дорогой.
Не прислушивайся к знанью,
А прислушивайся к Тайне.
На рассвете ранней ранью
Промелькнёт звезда случайно.
Промелькнула, пролетела
И шепнула прямо в ухо:
Не прислушивайся к телу,
А прислушивайся к Духу.

* * *

Вам кажется, что быстро дни бегут.
Вам не хватает дней, часов, минут.
Вам хочется остановить их бег.
А вы могли бы день, а, может, век
Следить, как медлит падающий снег,
И длить и длить немое созерцанье
Морской волны и корабля в тумане,
Пустого неба и зари бессонной,
И в темноте мерцающей иконы?
Могли бы? Нет. Но вечность есть пустырь,
Где во всю душу - только высь и ширь.
Ничто и ты. Ты - лодка в океане.
И длится бесконечно разрастанье
Души. Нет ни начала, ни итога.
Дни не бегут. Ты созерцаешь Бога.

* * *

Туман, но если приглядеться,
То постепенно разглядишь
Своё исчезнувшее детство.
И – раньше детства – эту тишь
И эту гладь, в которой не был
Никто ещё. Вода и небо,
Но и не небо, не вода,
А то, что брезжило всегда,
Теряя чёткие края…
Так вот откуда родом я…
Так вот что было до рожденья,
До слуха моего, до зренья,
До первого на свете дня,
И всё-таки – не до меня…

* * *

I

А где-то… Может быть, в истоке
Всех наших дней, всех наших сил
Каким молчанием глубоким
Простор со мной заговорил!
На волю был мой дух отпущен,
Разрушен был любой предел.
Каким молчаньем всемогущим
Господь мне верить повелел!
О, где Ты, Господи? О, где Ты?
Вздохнуло море тяжело.
Каким бестрепетным ответом
Молчанье на душу легло!
Ни времени, ни расстоянья.
Всему конечному – конец.
Всё обнимающим молчаньем
Творил и воскрешал Творец.

II

А Бог молчал. Молчал всегда,
Как неподвижная вода,
Как горизонт, как гребни скал.
В ответ на всё Господь молчал.
Князь мира, как в грозу прибой,
Всю землю затопил собой.
Он разрушал, гремел и жёг.
Но был самим молчаньем Бог.
И раскрывался небосвод,
И голубела чаша вод.
И пили тихие сердца
Молчанье своего Творца.
Князь мира рушил, разъяряясь,
С Творцом земли и неба связь,
И сам себя сводил на нет.
А Бог молчал на всё в ответ.

* * *

То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю...
Я знаю, как грозен земной наш владыка,
Но ведь не его я люблю.

Он может наслать нам любые несчастья,
Развеять надежды, как дым.
Он властен над миром, но он ведь не властен
Над духом, над сердцем моим.

Я только Твоя, мой незыблемый Боже,
Твоя, мой безмолвный простор!
Я знаю - князь мира, что хочет, то сможет,
А Ты не вступаешь с ним в спор.

Любовь с сатанинскою силой не спорит.
Безумному не прекословь!
Но если исчезнет всё небо, все море,
Останется целой Любовь.

Да, если исчезнут все формы, все вещи,
Сойдет все живое на нет,
Любовь уцелеет и дух затрепещет,
И снова затеплится свет.

Да, снова раздастся: "Да будет!" И - буду!
И снова расколется мрак...
Откуда я знаю? Не знаю - откуда,
Но только я знаю, что так!

То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю.
Землею не правит небесный Владыка,
Но только Его я люблю.

* * *

Сегодня затаилось море
Оно сейчас и есть и нет.
И только в облачном зазоре –
Чуть серебрящийся подсвет.
Туман закрыл все дали глухо,
Но тайный проблеск не погас.
О, эта затаённость Духа,
Собой окутавшего нас!..

* * *

А чайка! А чайка!
Что ей расстоянье?
Ей дом – весь открытый простор!
О, точность размаха! О, сила дыханья
Всей тяжести наперекор!
А чайка! А чайка! Сквозь дали, сквозь выси,
Сквозь сети пространств и времён…
Душа моя – чайка – от мук не зависит,
И что ей владычный закон?
В синеющем сизо-молочном растворе,
Покинув свой смертный острог,
Расправила крылья… А небо! А море!
А нас воскрешающий Бог!

 

* * *

I

За горизонт ушло светило.
В воде разлился перламутр.
Заря меня сейчас учила
Искусству обращенья внутрь.
И было тихо, было пусто.
Над морем облака зажглись…
Какое трудное искусство
И бесконечное, как жизнь!
Как много сил и веры надо,
Чтоб усмирилось естество!..
Но вот когда Учитель рядом…
Когда душа у ног Его…

II

Не надо слов, не надо силы.
Светилась, медленно горя,
И бесконечности учила
Меня вечерняя заря.
Во мне, во глубине сердечной,
Свет, отразясь, рождался вновь.
И сердце было бесконечным,
Как Божья тайная любовь.
Любовь, которой нет границы…
Вглядись в неё, вживись, вмолчись…
Она от слов всегда таится
И каждый миг нам дарит жизнь.

--------------------------------------------------------------------

 

© Copyright: Зинаида Миркина, 2012

Регистрационный номер №0062511

от 14 июля 2012

[Скрыть] Регистрационный номер 0062511 выдан для произведения:

 Проникновенье света

ЗИНАИДА МИРКИНА

Избранные стихи 2005, 2006 и начала 2007 годов

А жизнь моя полным - полна
Всем маем и сиренью.
Благоуханная весна –
Из смерти воскресенье.

Проникновенный взгляд огня –
Сквозь лес лучи продеты:
Вторженье жизни внутрь меня –
Проникновенье света.

 

РАЗДЕЛ I

ПЕРЕПОЛНЕНИЕ СЕРДЦА

* * *

Есть в мире истин так немного.
У Бога тайн от сердца нет.
Кто видел свет, тот знает Бога.
Кто знает Бога, видел Свет.
Как речь беспомощна земная
И как невыразима суть!
Я только то, на свете знаю,
Что переполнило мне грудь.

* * *

Переполненье сердца –
Точный удар прибоя.
Переполненье сердца
Через всю грудь – Тобою.
Есть лишь одна примета
Вечных единоверцев:
Бог наш лишь только в этом
Переполненье сердца.

* * *

И вот оно, счастье – друг к другу прильнуть,
Чтоб грудь ощутила любимую грудь.
И в этой раскрывшей крыла тишине
Недвижное небо прильнуло ко мне.

* * *

Весною ранней – утром года,
Чуть-чуть приоткрывая глаз,
Спелёнутая в снег природа
Улыбкой одаряет нас.
И бесконечно чист и звонок
Заливший целый небосвод
Свет – слов не знающий ребёнок –
Уже зовёт, зовёт, зовёт.
Ликуют ветки в вешнем свете,
Сверкают, тянутся к лучу.
Попробуй, сердце, не ответить,
Попробуй не сказать: «Лечу!»

* * *

А солнце, а солнце весеннее!
Как будто отснилась беда,
Как будто и впрямь воскресение,
Как будто мы все – навсегда.

А утро, утро погожее,
Как будто ни мук и ни лет.
Кому говорят? Для кого же он –
Вот этот распевшийся свет?

Незримая правда глубинная
Всей видимой правды видней…
Лучи словно трель соловьиная,
И словно сам свет – соловей.

* * *

Весной солнцелицей
Стать вновь молодою
И Богом напиться,
Как свежей водою.

Расстаться с бедою,
Расстаться с тревогой
И свежей водою
Напиться, как Богом.

Открытий так много,
Но есть откровенье:
Почувствовать Бога
В потоке весеннем.

Как близко до рая:
К ручью наклониться
И, годы смывая,
Всем Богом умыться.

* * *

О, это море бытия!
Нырнуть и потонуть…
Не я, не я, совсем не я,
А То, что входит в грудь.

То, чем весенний лес набух,
Что натекло в сосну.
Не я, не я, а этот Дух,
Который я вдохну.

Вдохну и выдохну сейчас,
Стряхнув вест зимний сон,
И Он войдёт внезапно в Вас.
Не я, не я, а Он.

О, это веянье весны!
Развеиванье тьмы!
Он входит внутрь, мы Им полны.
Есть только Он – не мы.

* * *

Весенний лес – отрада глаз,
Души переполненье.
Я славлю Бога каждый час
И каждое мгновенье.

И песню вечную свою,
Как иволга лесная,
Глаза открою – и пою,
А для чего – не знаю.

* * *

I

Стихи приходят от переполненья,
Когда не умещается во мне
Вот этот свет вдруг хлынувший весенний,
Вот этот лес, омывшийся в весне.

В тишайший час, погожим утром ранним,
Едва успею эту тишь вдохнуть,
Стихи приходят, как в любви признанье,
Когда не скажешь – разорвётся грудь.

II

Такая глубь и нежность в небосводе
И так он явен – тайный Божий след…
А может быть, стихи вот так приходят,
Как в этот мир приходит первый свет?..

* * *

Восьмидесятою весной
(Настала и такая)
И смерть охотится за мной,
И боль не отпускает.

Живу у жизни на краю –
Запас всех сил растрачен…
А я пою, пою, пою
И не могу иначе.

Лишь потому, что край исчез,
И нет душе границы.
Лишь потому, что рядом лес,
И не смолкают птицы.

* * *

Какая жизнь! Мой лес весенний,
Сосна, берёзы лист любой…
Ведь вы ни на одно мгновенье
Не разлучаетесь с собой.

Жизнь без разлуки, без предела,
Закон живых могуч и прост:
С собою – значит с миром целым,
С собою – значит с сонмом звёзд.

Что, что назвать моей судьбою?
Её предел смела весна.
Ведь я сейчас с самой собою,
Со всей Вселенной сплетена.

 

* * *

Может быть, другого и не надо.
Может быть, всё дело только в том,
Чтоб сойтись со Светом взгляд со взглядом,
Как Даная с золотым дождём.
И волна пахучая лесная
Грудь прожжёт, как жаркий поцелуй.
И душа способна, как Даная,
Жизнь зачать от золотистых струй.

 

* * *

Живой воды прозрачные колодцы,
Хлеб нашей жизни, сущность наших дней…
Чем больше ешь, тем больше остаётся.
Чем больше пьёшь, тем водоём полней.
Собою насыщая человека
Незримое, немое Божество,
И вечность есть не протяжённость века,
А перенасыщение его.

* * *

И стоит мне остановиться,
Забыть, утратить счёт минут,
Как вижу: тихой вереницей
Стволы идут, идут, идут…

Они – движенье, я – дорога.
И через сердце, чрез грудь
Идут деревья прямо к Богу,
А я никто. Я только путь

Куда-то в царствие иное…
Кто может внять? Кому повем,
Какое счастье быть сквозною,
Какое счастье быть никем!

* * *

Этот май священный –
Половодье сил,
Ах, Творец Вселенной,
Что Ты натворил?!

Распахнул все двери –
Здесь я и везде.
Потому не верю
Ни одной беде,

Ни одной утрате,
Никакой судьбе,
Верю я, Создатель,
Одному Тебе.

Лес в зелёном цвете,
Как жених в венце.
Этот мир – свидетель
О своём Творце.

* * *

Осталось так немножко
До той последней точки.
А сосны за окошком!..
А первые листочки!..
И благовест не прерван –
Стихи текут, как слёзы.
И вся душа как первый
Листочек у берёзы.

* * *

Ах ты, дерево зелёное
И душа моя влюблённая,
И душа моя влюблённая
Скоро восемьдесят лет.
Что же делать, Боже, Боже мой?
Хоть немного, да похожи мы.
Хоть немного, да похожи мы:
Ты – поэт, и я – поэт.

* * *

Мне ни минуты, ни мгновенья
Нельзя терять! Весна! Весна!
Идёт великое Движенье.
Душа поспеть за ним должна.

Листы своё рожденье празднуют,
И белизной слепят цветы,
И в сердце – ни мгновенья праздного,
Ни мимолётной пустоты!

Мы все сейчас у Бога первенцы,
И радость льётся через край.
А если в сердце не удержится –
На самого себя пеняй!

* * *

Мне нынче ничего не надо.
Жизнь переполнена моя.
Она вот здесь со мною рядом –
Живая тайна бытия.

Она нисколько не таится –
Заборов нет, охраны нет.
И разглашают тайну птицы
И белый яблоневый цвет,

И переплеск листов случайный,
И зашумевшая сосна.
О, Господи, ведь вся Весна
Есть разглашенье этой тайны.

* * *

Счастье – это углубленье
Сердца. Нет ему конца.
Это вечное кормленье
Ненасытного птенца,

Требующего так много,
Что минуты праздной нет, -
Добывай из сердца Бога!
Высекай из мрака свет!

* * *

Счастье – это свет фонтаном
Из глубин до самых звёзд.
Счастье – это неустанный
Рост листа и сердца рост.

Разрастание чащобы,
Разрастание души.
Обогнать весну попробуй,
За Творцом своим спеши!

Так, чтоб ты в любой из веток
И в сплетении кистей…
Так, чтоб стала скорость света
Скоростью души твоей.

* * *

Рассвет. И вновь ночная тень
Уйти готова.
Нам шанс даётся каждый день
Родиться снова.
Увидеть мир сей в первый раз
И – изумиться,
И в этот вот рассветный час
Запеть, как птица.
О, только не гляди назад!
Не в прошлом где-то –
Сейчас родится аромат
И россыпь света.
Сейчас нам шлётся благодать
Бог весть откуда,
И нам доверено встречать
Господне чудо.
Сейчас творящая любовь
Глядит нам в лица,
И мы вольны в миг этот вновь
На свет родиться.

 

* * *

А Господь молчит - ни слова.
Только что ни день – обнова,
Что ни утро, что ни день –
Вслед за вишнею сирень.
Что же в будущем мгновенье
За опавшею сиренью?
А Господь – само молчанье,
Ни словца, ни обещанья.
Только белка на сосне
Быстро подмигнула мне:
Посмотри-ка, подоспели,
Шишки красные на ели,
И залился соловей,
Громко радостью своей
пронизав весь лес сосновый.
А Господь молчит, ни слова.

* * *

Между мною и тобою –
Небо сизо-голубое.
Между мною и тобою –
Древних сосен высота.
Между мною и тобою -
Шум далёкого прибоя,
Шум далёкого прибоя,
Шорох близкого куста.
Мы сидим с тобою рядом,
Взгляд встречается со взглядом,
И судьба сплелась с судьбой.
Час глубинный, бессловесный.
И Вселенной всей не тесно,
Да, Вселенной всей не тесно
Между мною и тобой.

* * *

Как тихо!..
Тише…
Тише… Тише…
И – кончился земной закон.
Дух за его пределы вышел,
Уже земле не подчинён.

Нет тяжести, нет веса. Где я?
Всё там же и – в такой дали!
И что-то есть куда мощнее,
Чем притяжение земли.

Что это? Ничего нет, кроме
Пространств седого полотна.
Но сердце сделалось весомей,
Чем солнце, звёзды и луна.

* * *

Всемогущее сердце моё, -
Бесконечных миров сердцевина.
Ты, наполненное до краёв,
Со Вселенною всею едино.

О, лесная великая тишь,
Чудотворная сила безмолвья,
Это ты моё сердце растишь.
Это ты его тайною полнишь.

Омываясь в твоей тишине,
Я прощаюсь со знанием ложным. –
Всё, что истинно надобно мне,
То воистину сердцу возможно.

* * *

Покуда, как ягоды, шишки на ели,
Покуда всей жизни нисколечко лет,
Покуда листы ещё не потемнели
И как откровенье младенческий цвет;

Покуда так чист этот воздух весенний,
Что видно всё то, что у мира на дне,
И всюду, куда ни взгляни – откровенье,
Ведь снова сам Бог открывается мне;

Покуда сиянья и звона так много,
Что только вместила бы бедная грудь, -
Осталось открыться до донышка Богу
И в Божьи объятья, как в море, нырнуть.

* * *

Тёмный лес повстречался с лучом,
И открылись залесные дали…
И зачем говорить, и о чём?
Всё, что нужно, деревья сказали.

Ум сейчас неподвижен и нем,
Бесконечным простором залитый.
И о чём говорить, и зачем,
Если сердце, как небо, открыто?

Если нет окончанья дорог,
И сквозь темень – стрела огневая?
Если сосны, и небо, и Бог
От тебя ничего не скрывают?

* * *

И больше ничего не надо.
Ну, совершенно ничего.
Деревьев тихие громады,
Безмолвье леса моего…

Таинственное замедленье –
Забудь о цели, не спеши…
Идёт работа наполненья,
Переполнения души.

Незаполнимые пустоты.
Просторы, бездна бытия…
И что ни миг – идёт работа.
Господня? Дерева? Моя?

* * *

Так наступил конец желаньям.
Чего желать? К чему стремится?
Душа в великом океане,
У океана нет границы…
Блаженное переполненье.
Окончен древний спор с судьбою.
Так наступает единенье
Со всей Вселенной и с Тобою.

* * *

Мои стихи – их слишком много –
За книгой книга. Перебор,
Но что же делать, если с Богом
Всё время длится разговор?
На нескончаемую встречу
Иду и слышу тайный звон.
Окликнет Бог – а я отвечу,
Я вопрошу – ответит Он.

* * *

Дух жизни всегда безымянный,
И как Его ни назови –
Есть тайна весенней поляны,
Есть таинство нашей любви.
И каждое сердца движенье,
И рост молодого листка
Есть таинство богослуженья.
И тайна сия велика…

* * *

Июньский день. Листва искрится.
В пятнистых блёстках небосвод.
Душа сейчас поёт, как птица,
А птица, как душа, поёт.
Она у светлых чар во власти,
И ей неведом дней итог.
Куда ни глянешь – счастье, счастье!
Во что ни в слушаешься – Бог!

 

* * *

Когда душа совсем полна
И грех искуплен первородный,
Нет смерти. Есть лишь тишина,
В которой Богу так свободно!

Я не во тьме ночной тону,
А, вдруг забыв земные муки,
Вся погружаюсь в тишину,
Как в любящие Божьи руки.

И во все стороны открыт
Простор. Его, как сердца, много.
И Бог творит, творит, творит.
А я - не разлучаюсь с Богом…

* * *

И затихает гул времён,
И тянется незримый мост,
Которым ты соединён
С любой из самых дальних звёзд.

И раздаётся тайный звук
Из засветившихся глубин,
И у тебя сто тысяч рук,
Сто тысяч глаз, но ты один.

И всё, что нужно, есть сейчас.
Всё внутрь сердца вмещено.
Сто тысяч рук, сто тысяч глаз,
А сердце у тебя – одно.

* * *

Летний день или весенний,
Певчий дрозд иль соловей,
Счастье – это единенье
С вечной сущностью своей.

Утро или ясный вечер –
Птичий гам наперебой,
Ликование от встречи
Не с другим - с самим собой.

Крепче пунша, крепче грога
Искромётное вино.
Счастье – наполненье Богом.
Ты и я сейчас – одно.

* * *

Провал в тебя, нет – сквозь тебя,
Сквозь меру, сквозь черты, сквозь числа.
Лишь до безмерности любя,
Ты обретёшь иные смыслы.
Есть смысл великий всех потерь,
Прорыв за стены всех итогов.
Любимый – это путь и дверь
Неисчерпаемого Бога.

* * *

Под лёгкий птичий пересвист,
Под перезвон синицы,
Когда растёт на ветке лист
И в сердце Бог стучится…

Под тихий листьев разговор,
Под этот шорох вещий,
Когда стучится в грудь простор
И над водой трепещет

Вот тот, всё тот же самый Дух,
Что в первый день пророчил,
Вот тот, что разверзал нам слух
И открывал нам очи…

И чувствует Его вода,
Земля, листва и птицы…
О, что, о, что с тобой тогда,
Душа моя творится!

* * *

Мне с Тобой не скучно никогда.
Мне с Тобой не тяжко ни мгновенья.
Страх земной растаял без следа.
Тихо длится сердца омовенье.

Света нескончаемый прибой…
Как он душу раненую лечит!
Сердце наполняется Тобой.
Время медленно впадает в Вечность.

* * *

Посмотреть друг на друга – и час остановлен,
И, раскинувши крылья, застыл небосвод,
И дыхание стало глубоким и ровным,
И набухшее сердце растёт и растёт.

И негаснущий свет задержался на лицах.
Дух бездомный находит свой дом во плоти.
Посмотреть друг на друга – как в лес погрузиться,
Как в спокойное море внезапно войти.

И, как камушки в море, потонут тревоги,
И появится сила весь страх побороть,
И растёт вместе с сердцем уверенность в Боге.
Посмотреть друг на друга и – с нами Господь!

* * *

Лесной покой… так вот в чём дело,
Так вот в чём тайна бытия:
Жизнь ни одна не пролетела,
Не просочилась, как струя,

В сухой песок. Любая малость,
Всё, что стремилось вдаль и сквозь,
Не промелькнуло, а осталось –
Всё, всё до капли собралось

В одну таинственную чашу.
Она недвижна. Вот она.
И грудь трепещущая наша,
Как целый небосвод полна.

И пусть свернётся небо в свиток
Всесильной Божьею рукой,
Но каждый волос наш сосчитан.
Вот от чего такой покой.

* * *
I

Входит жизнь в меня по капле.
Тихо-тихо, еле-еле,
Незаметно, не внезапно… -
Так растут родные ели.
Так просторы окликают.
Так зовут куда-то реки,
Так любовь в меня втекает:
Долго-долго и – навеки.

II

Тихо-тихо, долго-долго
Незаметный ветер веет.
Мокнут тёмные иголки,
На дубах листы ржавеют.
Даль сырая, даль глухая
Промелькнёт и вновь померкнет.
Жизнь медлительно втекает,
Наполняя чашу сердца.
День прохладный, предвесенний.
Только шёпот, только шорох.
Только это наполненье
Нужно сердцу и простору.

* * *

Вот оно передо мною,
Царство тихое лесное.
Я пришла к своей границе.
Мне пора остановиться.

В этом месте, здесь, теперь.
Я всего лишь только дверь.
Все запоры отперты –
Дверь, в какую входишь Ты.

* * *

С каждым годом душа всё моложе,
С каждым годом сиянье сильней.
Знаю, знаю, я знаю, мой Боже,
Гнёт и тяжесть бесчисленных дней.
Дни мои… но сквозь них и над ними…
Сквозь всю боль, в сердцевине её…
Да святится и светится Имя,
Сокровенное имя Твоё!

 

РАЗДЕЛ 2

И Я СЕЙ ОГНЬ НЕ ПРЕДАМ

* * *

Мы все пройдём через распятье,
Нам всем его не избежать.
Когда расторгнутся объятья
И потеряет сына мать.

Когда возлюбленных утратим,
Когда придёт разлуки час.
Мы все пройдём через распятье,
Оно – для каждого из нас.

Не только мать Его, но все мы
Поймём, что значит пустота,
Когда, как тяжкий камень, немы,
Замрём внезапно у креста.

Пройдут три дня, иль три мгновенья, -
Считай, кому не надоест, -
Лишь тот узнает воскресенье,
Кто вынес неподъёмный крест.

На муку ада нет ответа,
На крик Христа ответа нет.
Но тот, кто смог остаться Светом,
Пройдя сквозь ад, - всему ответ.

Всему ответ – огонь священный,
Что в глубине глубин воскрес,
Наперекор природе тленной,
Отчаянью в противовес.

* * *

Но Бог опровергает смерть.
Не спрашивайте как.
Кто знает Бога, знает твердь,
Разрезавшую мрак.
Кто знает Бога, знает взмах
Незримого резца,
Который рассекает страх
Обвала и конца.
Сие неведомо уму –
Оставьте ваши сны.
Кто знает Господа, тому
Игрушки не нужны.
И гроб не пуст, и камень цел,
Нов сердце – сноп огня.
Мой Бог пройти сквозь смерть сумел,
Шагая сквозь меня.
Огонь! Огонь! Огнём палим,
Расколот вечный мрак.
Чьё сердце сделалось сквозным,
Тот понимает «как».

* * *

Я знаю, знаю – где-то на границе
Последних сил изнемогу в борьбе.
Сама я – ноль, но если обратиться
Туда, внутрь сердца своего, - к Тебе…
Да, слишком трудно, слишком много надо –
Всё вынести; дорога под крестом,
И эти слёзы средь ночного сада,
И то, что дальше… что потом, потом…
Я помню, помню о кровавом поте,
Бессилии последней нищеты…
Нам говорят о воскресенье плоти,
Но жизнь и воскресенье – это Ты.
И коль распятье сделалось судьбою,
Не пересилить вала бытия.
Мне надо стать совсем одним с Тобою,
А остальное – воля не моя.

* * *

Кто доберётся до моей души,
До той глубинной, самой сокровенной,
Что зазвучала в мировой тиши
И засветилась в темноте Вселенной?

Слепой отец и нищий блудный сын,
Тот самый, что всю жизнь свою разрушил,
Вновь встретились. И только лишь один
Слепец нащупал замершую Душу.

О, эта задрожавшая рука
И подогнувшиеся вдруг колена!
И та Душа, что слишком глубока,
Та самая, что слишком сокровенна…

 

* * *

Где мёртвые? Да там же, где и Бог;
А если нет их, значит, нет и Бога.
Но только в тот таинственный чертог
Земные мысли заглянуть не могут.
В пространстве в самом деле мёртвых нет,
Как нет и Бога в этом зримом мире.
Но вот откуда появился свет?
Где то зерно, в котором зреют шири?
Не знаю где, но знаю, что не здесь.
О том земная мудрость умолчала.
И только сердце ведает, что есть
У зримого незримое начало.
Иначе я… Ну, что такое «я»?
Ком из земли. Бродячий призрак. Небыль.
Но это чувство полнобытия!..
Но прямо в сердце – разрастанье неба…
Шестое чувство – это чувство крыл,
Которое с неведомою силой
Творящий Дух над бездною раскрыл,
Объяв всё то, что будет, есть и было.

* * *

Тот звук, которым усмирён
Вой адских псов. Тот райский звон,
Тот перешедший за порог
Безмолвной тьмы, звучащий Бог –

Первооснова бытия –
Любовь поющая моя,
Любовь, преград которой нет,
Пронзивший тьму звучащий Свет.

* * *

Непроходимая граница.
Ничто уже не просочится
С той стороны. И нас не слышат
Те, кто корней подземных тише.

Совсем не слышны наши громы
На тех просторах невесомых.
Но наших душ малейший шорох
Как гром звучит на тех просторах.

На тех невидимых глубинах,
Где мы и мёртвые едины,
И где на нашу речь без слов
У них уже ответ готов.

Да, их таинственный ответ –
Из темноты встающий свет.

* * *

И постепенно тишина
Души вдруг сделалась равна
Твоей творящей тишине,
И начал мир расти во мне.
И, как дитя под сердцем рос
Ответ на вековой вопрос.
На всё страдание в ответ
Из недр сердца вырос свет.

* * *

Свет вёл меня. Я шла, и шла, и шла.
Зимой и осенью, весной и летом,
Какая б в мире ни сгущалась мгла –
Мерцала даль. Я шла и шла за светом,
Я доверяла только лишь Ему.
И, не задав ни одного вопроса,
Ни одного «зачем?» и «почему?»,
Я шла и шла в мерцающую россыпь.
Наверно, искра мне попала в грудь, -
Почти не видя, только по наитью,
Я в лабиринте находила путь,
Как будто шла за золотою нитью.
И раздавался очень тонкий звон.
И вспышка – будто бы перо жар-птицы.
И вздрагивало сердце: это Он!
И знала я: сейчас в меня вонзится
Та золотая острая стрела,
Та, проходящая сквозь все покровы,
Вот То, за чем я шла, и шла, и шла,
Вот То, за что я умереть готова…

* * *

Моя любовь не знает края,
Затем что в Боге края нет.
Запас любви неисчерпаем,
Как нескончаем в мире свет.

Ничто Любви не остановит.
Она идёт по морю слёз,
Она идёт по морю крови
Так, как по водам шёл Христос.

* * *

Время наполняется любовью,
Время – это тайное движенье
Света. К вечной жизни предисловье –
Душу озарившее мгновенье.
Может быть, когда-нибудь застынет,
Краткий миг. Окаменеет пламя.
И тогда звездой в небесной сини
Изнутри светиться будет камень.

* * *

Вам кажется, что я застыла.
Остановившись на ходу,
Смотрю в закат золотокрылый…
Но я иду, иду, иду.

Зимой и осенью и летом
Одним горит моя душа –
По свету жить, идти за светом,
Не отставая ни на шаг,

И перейти свою границу,
Чтоб, все границы разрубя,
Со светом вместе возвратиться
В Господне царствие – в себя.

* * *

Как молишь ты немое Божество,
С каким упорством бьёшься у порога!
Но Бог есть выход из себя в Него
Не Бог к тебе, а ты приходишь к Богу.

Как лес осенний, все свои листы
Сбрось сам себя, устав с собой бороться.
Вот он – предел последней нищеты:
Когда от человека остаётся

Один лишь Бог. И после страшных мук
Внезапно радость ощутишь такую,
Что взглянешь ввысь, оглянешься вокруг –
И, точно ангел в небе, возликуешь.

* * *

Святая скорбь, божественная боль.
Душа глядит из темноты глубокой
Немой звездой, пронзающей юдоль,
И тайным светом наполняет око.

Святая скорбь, священная печаль.
Душа сейчас звездою восходила
Из темноты. И озарилась даль,
И прилила неведомая сила.

И вот тогда умолкли все слова,
И слёзы сердце слили с океаном.
Душа взошла из тьмы. Душа жива.
И входом в вечность оказалась рана.

* * *

Есть непреложное деленье,
И все мы делимся сейчас
По степени проникновенья
Нас в свет и света – в нас.

И если он проник глубоко,
И если мы в него вошли,
То просквозило Божье око
Слепую тяжесть всей земли.

* * *

Не знаю кто, не знаю где –
Есть только блики на воде,
Есть только очень нежный цвет
И ничего другого нет.

О, Господи, как тайный маг,
За мигом миг, за шагом шаг
Ты достаёшь мне из глубин

То, чем владеешь Ты один.
И, видя блики на воде,
Я знаю кто, я знаю где…

* * *

Всю жизнь смотреть, всю жизнь, весь век
На синих волн неспешный бег.
Не уставая никогда,
Следить, как синяя вода

Зазеленела, и на нас
Взглянул пронзивший сердце глаз.
Всю жизнь смотреть и, наконец,
Увидеть: в мире есть Творец.

И пробудиться ото сна,
Когда немая глубина
Во весь свой свет заговорит
И будет Божий взгляд открыт

Во все концы, во все края,
Во все пределы бытия.
Тогда взломай земной закон –
Ведь ты от смерти пробуждён.

* * *

Огонь! Огонь, спустившийся с небес.
И сердце дрогнуло, огнём палимо.
Блеск молнии? Воскрылья Серафима?
Что б это ни было – заслон исчез.

Неразрушимое! Сейчас Оно,
Как жизнь сама, как солнце, несомненно.
Завеса сорвана. Обнажено
Пред каждым сердцем, перед всей вселенной.

И как завяли гордые слова!
И тень исчезла, названная тенью!
О, это обнаженье Божества!
Единства нашего обнаруженье!

* * *

А за окном осенние деревья.
Огнь! Огонь! О, этот звон огня!
Призыв могучий бросить всё кочевье
И повернуть во глубину меня!

Так это правда, Господи, помилуй,
Что центр души, как центр Земли, - в огне?
Что не сгорает жизненная сила…
Она всегда пылает в глубине!

* * *

Ах, осень, осень золотая,
Который раз, который год
Ты открываешь мне, блистая,
Сквозь смерть в бессмертье тайный вход.
Сквозь смерть земную, не иначе, -
Всё, всё сжигает твой пожар, -
И сердце вместе с лесом плачет,
Благодаря за слёзный дар.
За годом год… А может, может –
Другого будет не дано.
Последний год на свете прожит…
Но как же сердце зажжено!
И что такое жизнь былая,
Вся вереница прошлых дней?
Ведь если сердце так пылает,
То что-то в мире есть важней
Всей этой зримой круговерти –
Болезни, времени и смерти…

* * *

Нас много только здесь, а там,
Откуда свет приходит к нам,
Там множеств нет. Там есть Одно,
В котором всё заключено.
О, если б мы сумели здесь,
Уже припомнить, кто мы есть!
Нас тьмы, и тьмы, и тьмы, и тьмы,
Но до единого все мы
Есть тот невидимый Один,
В котором и Отец и Сын,
Все сыновья и все отцы,
И все начала и концы.
Есть древо жизни. Все листы
На нем суть мы, но Древо – Ты.

* * *

Ты снова что-то хочешь мне сказать,
А я прислушиваюсь… Долго-долго…
Я точно моря замершего гладь
Под ясным небом. Я совсем замолкла,
Прислушиваясь к слову Твоему;
Но я ещё не знаю, не пойму,
Чего Ты хочешь… Нарастанье тиши…
Не отойду, покуда не расслышу,
Покуда не сумею передать
Всё то, что Ты так хочешь мне сказать.
Какое счастье просто быть с Тобою,
Стоять и слушать этот гул прибоя
Нездешних слов, неведомых речей…
Служить Тебе и быть совсем Твоей…

* * *

Я не предам Тебя, мой Боже.
Всё то, чем я владею, - хлам.
Я всё своё именье брошу,
Я всю себя Тебе отдам.
Я для Тебя – сосуд порожний.
Открыто всё. Препятствий нет.
Я не предам Тебя, мой Боже,
Я внутрь вбираю весь Твой свет
Твой свет, твой голос – ту сонату,
Где дышит сил Твоих прибой.
Я не предам Тебя, Вожатый,
Я с каждым звуком – за Тобой.
О, рокотание прибоя,
Накаты полнобытия.
Я заменю себя Тобою.
Уже не я, уже не я.
Не я, а Ты в глубинах сердца.
С меня достаточно. Ты сам –
Возжженье жизни, огнь бессмертья,
И я сей огнь не предам.

* * *

Бог – это жизнь и воскресенье.
Бог – это противотеченье,
Всей тяжести противовес,
То, что идёт наперерез
Стихии, всем её законам,
Совсем не Богом утверждённым.
Не спрашивайте как и кем –
Господь пребудет вечно нем.
Но только в каждое мгновенье
Бог – это жизнь и воскресенье.

* * *

Не спрашивайте «где». Уже нигде.
Не спрашивайте «как». Никто не знает.
Но вот оборвалась судьба земная,
И тихо на торжественном суде.
Насыщенная жизнью тишина
Недвижность Бога. Сил пересеченье.
И миллионы лет равны мгновенью,
И к вечности душа присуждена.

* * *

Умри, чтобы не умирать.
Не понимаешь? И не надо.
Но есть одна лишь благодать:
Покорность Богу. Вот награда

За все мучения земли.
Не действуй. Замолчи. Внемли.
Лишь только мёртвый входит в Бога.
Смерть есть великая дорога

В наполненную жизнью грудь.
Смерть не конец. Смерть это путь.
В замолкшем сердце Бог пророс.
«Я умер. Жив во мне Христос».*

* - слова апостола Павла

* * *

Лесные дебри… Боже правый.
Наверно, есть один лишь путь –
Нырнуть в творящий этот хаос
И захлебнуться, потонуть

Совсем без мысли о возврате.
И лишь когда весь мир исчез,
Очнуться в Божеских объятьях
И ощутить, что ты воскрес.

До дна исчерпано мгновенье,
И там, на дне его, ответ:
Без смерти нету воскресенья,
Без смерти жизни вечной нет.

* * *

Бог – стержень мира. Бог есть тишина.
Полнейшая. Ни ветерка, ни пены.
Та чаша жизни, что полным-полна
И для стихии неприкосновенна.

Всецелый неподвижный океан –
Миры объемлющее сердце Божье,
Которое не тронет ураган
И никогда ничто не потревожит.

Мою немую целостность храня,
Он на мои стенанья не ответит.
Бог – стержень мира. Он – внутри меня.
Пусть хлещет дождь, пусть с ног сбивает ветер,

Я не спрошу «зачем» и «почему».
Я укрощу молитвою тревогу.
Я все удары на себя приму,
Самой собою я укрою Бога.

* * *

Ещё одна чакона

Душа глаз на глаз с целым мирозданьем…
И вот она – задача всех задач:
Преодолеть страданием – страданье
И Божьей болью – человечий плач.

Ещё никем не хожена дорога.
Ты – первый путник. Ты совсем один.
О, этот труд отыскиванья Бога
В сердечной глуби – в глубине глубин.

Ни проблеска. Последний звук смолкает.
Не шепчет ветер, вздохи не слышны.
О, Боже святый, тишина какая!
И вдруг из этой полной тишины

Вихрь поднялся. Он вырвался на волю!
В его дыханье огненном кружись!
Дыхание той светоносной боли,
Божественной, которой имя – жизнь.

* * *
Посвящается
Ирине Афанасьевой

А Он стоит за безутешным горем
Вот точно так, как за горами – море.
Вот так, как небо над моим окном.
Он не ломает, Он раздвинул дом.
Он – Адонай, Егова, Элоим –
Стучит в тебя, чтоб стать жильцом твоим.
К тебе, Свой взгляд бездонный наклоняя,
Он попросил: будь домом для Меня,
Принять Меня пусть сердцу хватит сил.
Твой Бог меня сегодня посетил.

* * *

Дорога к Богу – по ступеням
Молчанья до исчезновенья
Себя, до превращенья в путь,
Ведущий прямо в Божью грудь.
Но ты уже не ты. Теперь
Ты только путь, ты только дверь, -
Ничто, не мало и не много,
Наполненное целым Богом.

* * *

День длится, как Дерево, длится, как лес.
День длится, и длится, и длится.
И тянется сердце в пространство небес,
Туда, к пролетающим птицам.
Туда, к облакам серебристо-седым
Да к птичьим бескрайним дорогам.
О, только бы время не стало пустым,
А полнилось лесом и Богом!

* * *

Я погружаюсь вглубь за кладом,
Душе моей коснуться надо
Тех самоцветов, из которых
Вдруг разгораются просторы.
И в пламени листов осенних
Пылает весть о воскресеньи.

* * *

Есть в хаосе просвет миропорядка,
Теченье Духа – тайная струя.
И каждый стих мой – новая разгадка
Загадочного смысла бытия.
И чем она внезапней, чем случайней,
Тем достоверней вечные черты.
Ведь каждый стих – прикосновенье к тайне,
Её свеченье в недрах темноты.

* * *

Ты знаешь, что такое сказка?
Та вспышка или же та связка
Всех вспышек, всех случайных бликов
В черты единственного лика.
Тот звон, то самое «да будет»,
Что нам доносит весть о чуде.
Умеет в мире только сказка
Незримой правде дать огласку
И в неподвижное мгновенье
Ввести нас прямо в воскресенье.

* * *

Передо мною лес. О, Боже,
Передо мною снова лес.
Вот почему и вправду может
Душа пропеть: Христос воскрес!
Лишь потому возможно чудо,
Что появилась Дверь в стене.
Есть вход вовнутрь. И лес – повсюду.
Не только рядом, он – во мне.
И жизнь нигде не ставит точку,
А открывает в вечность вход.
Христос воскрес! Ведь сердце – почка,
В которой Бог живой растёт.

* * *

Бог своё дело вершит в тишине.
Шум весь творим мы сами.
Осенью этой увиделось мне,
Что тишина – это пламя.
Если, лукавый, в Господнюю тишь
Вступишь – сгоришь.

* * *

Сыплются, сыплются листья, как слёзы…
Жизнь отлетает с высокой берёзы
И золотыми трепещет крылами,
Вдруг заплеснув негасимое пламя
В душу.
О, чистое пламя без дыма!
Скоро, о, скоро жизнь станет незримой,
Скоро, о, скоро немая жар-птица
Будет из дали холодной светиться.
Но открывается сердцу сегодня
То, что вся жизнь наша – пламя Господне,
То ни на миг негасимое пламя,
Что, отлетая, трепещет крылами.

* * *

А ветка что-то хочет мне сказать.
Осенний ветер чуть листы колышет.
Я слышу шёпот… И опять, опять…
Я различаю. Слушаю. Я слышу
Всё то же слово из Господних уст,
Повторенной веткой одинокой.
То, что шепнул неопалимый куст
Там, на горе, застывшему пророку.
Осенний лес горел, как Божий глаз,
А Слово было золотым обвалом.
Все десять заповедей мне сейчас
Склонившаяся ветка диктовала.
И буквы вспыхивали, как огни, -
То там, то здесь внезапно загорится…
А вы считали, верно, что они
Раз навсегда застыли на страницах…

* * *

А Свет глядел в мои глаза,
Свет прямо в душу мне глядел.
Он так глядел, что всё сказал.
Да, всё сказал, что Он хотел.
О, слов светящихся прибой!
Горение в лесной глуши…
Чем говорит Он? Всем собой.
Всем, всем собой для всей души…

* * *

Ты исчерпать вовек не можешь
Неисчерпаемости Божьей.
Ведь, что ни день и что ни час,
Вновь открывается запас.
Чего? Да жизни, жизни, жизни,
Которая внезапно брызнет
Осенним золотом кленовым –
И ты опять родишься снова:
И снова исчерпать не сможешь
Неисчерпаемости Божьей.

* * *

Ты говоришь. Ты говоришь!
Я слышу, Господи, я слышу.
И разгоревшаяся тишь
Всё шире, всё мощней, всё выше.
Как пламенеет тишина!
Ты погрузить всё сердце просишь
В огонь. Вот для чего нужна
Твоя пылающая осень.

* * *

I
Что значит золото осеннее,
Пылающий осенний лес,
Небес внезапное вторжение,
Огонь, сошедший к нам с небес?

В огне даётся нам прозрение:
Смысл непостижный – постижим
Лишь только пламенным горением…
И мы горим, горим, горим.

II

Весь лес октябрьский в огне.
Взметнутся искры – только тронь!
Здесь всё напоминает мне,
Что Бог – огонь! Огонь! Огонь!

И Он сейчас глазам открыт
И пламенеет, тьму круша.
И вот горит, горит, горит
Неопалимая душа.

* * *

Осень ясная, погожая.
Как сверкают янтари!
Приоткрылась тайна Божия,
Засветилась изнутри.

Знаю, золото осеннее
Отгорит, но в глубине
Не останется сомнения
В Том, Кто вечно жив в огне.

* * *

Жёлтыми, бурыми, рдяными
Стали осенние листья.
Лес мой, расписанный заново
Вечной невидимой кистью.

О, как он просит внимания!
Всё во мне смолкнуть готово.
Господи, это послание.
Господи, это же Слово.

Знаю я, слышу я – должно нам
Душу собрать воедино!
Как же не видеть Художника
За совершенной картиной?!

Как не провидеть нетленное
За приоткрытою дверью?
Как не рвануться мгновенно нам
Прямо к Нему в подмастерья?

* * *

Закатный луч застрял в листве густой,
И, Боже мой, с какой великой силой
Я поняла: есть стержень золотой.
Есть Ось, которая мира пронзила.

Всё мирозданье светом налилось,
Как соком плод… зачем же слов так много?
А я стою, пронзённая насквозь,
Как лес лучом, просверленная Богом.

* * *

И воцарилась тишина,
Какой душа ещё не знала,
Как будто полная луна
Внезапно озарила скалы.
Как будто бы из глубины
Взошло всё то, что в ней сокрыто –
Что много более луны
И звёзд толпы многоочитой.
Объяв собою высь и дол,
Связав узлом все жизни нити,
Над царством плоти Дух взошёл
Её всевластный повелитель.
И вся враждующая тварь
Затихла у Творца в объятье.
И стало ясно вдруг, кто царь,
Кто наш владыка и создатель.
Огнь разрушительный потух.
Одно осталось в мире пламя –
Творящий Дух, тишайший Дух,
Повелевающий громами.

* * *

I

Жизнь движется к невидимому краю,
Доходит до неведомой черты.
И я со светом вместе умираю,
Чтоб вместе с ним восстать из темноты.

Из тьмы великой не приходят вести,
Но лишь одно бесспорно знаю я:
Мне надо быть всегда со светом вместе,
И буде жить всегда душа моя.

II

Со светом слиянье, со светом соитье –
Конец всем деяньям, конец всем событьям.
Ни зим и ни лета, ни льда и ни зноя –
Что будет со светом, то будет со мною,

В едином горенье, в одном океане –
И нету блаженней такого слиянья.

* * *

Вихрь холодный дохнул пустотой.
И, хотя закрываются выси,
Разрастается свет золотой,
Что от солнца совсем не зависит.

Лес осенний в священном огне.
И, как ветер ни рвёт и ни вертит
Всё вокруг, что-то крепнет во мне,
И совсем не зависит от смерти.

* * *

Что значит предстать перед Богом?
Я вижу, я внемлю, я – вот.
Ни радость, ни боль, ни тревога –
Ничто меня не отвлечёт.

Не сдвинусь ни влево, ни вправо –
Уже никакой суеты.
Сегодня бессилен лукавый –
Мне нужен один только Ты

* * *

Не знаю, скоро иль нескоро
Растает время, словно дым,
И мы с тобой взойдём на гору
И, как пространство, замолчим.

И склоны, и прибрежный камень,
И пенистый морской прибой –
Всё, всё пространство станет нами,
И всем пространством - мы с тобой.

И мы очнёмся вдруг в отчизне,
Где дней прошедших – ни следа,
Где станет ясен смысл жизни
Так, как нигде и никогда…

Он в том, чтобы раздать богатство –
Весь скопленный за годы хлам,
И до конца Тому отдаться,
Кто весь до капли отдан нам.

* * *

Боже мой, ликуя и любя,
Всё и всех, как солнце в день погожий,
Нищий духом потерял тебя
И богат одним Тобою, Боже.

Каждый день земного бытия
Он Тебя во всём и всюду ищет.
И «да будет воля не моя,
А Твоя», - промолвил самый нищий.

* * *

А ветер качает деревьев вершины,
Колеблет и треплет верхушки берёз.
А к горлу подходит и давит лавина
Скопившихся в сердце непролитых слёз.

А ветер высокие ели тревожит
И шлёт облака на небесную гладь.
Взгляни в моё сердце, прости меня, Боже,
За то, что мне слёз ни пролить, ни унять,

За то, что нет силы, прости меня, Отче!
Но буду ли жить, или завтра умру,
Твори Свою волю, верши, что захочешь,
А я – как вершины дерев на ветру.

* * *

Как мне сказать, что ничего
Важнее сердца Твоего
На свете не было и нет?
Что надо только этот свет
Вбирать в себя из глаз Твоих.
Ты бесконечно прост и тих.
И что такое все мечты?
Нам нужен ты и только Ты.

* * *

Я вновь тону. И вновь прошу: спаси!
И вновь смотрю наружу, в двери ада,
И не могу промолвить: «Ты еси,
А больше сердцу ничего не надо».

Я говорила это столько раз,
И, Боже мой, я правду говорила.
Но Ты скрывался неизменно с глаз,
И угасали сразу все светила.

И вот, глаз на глаз с собственной судьбой,
Я всё ждала в огне и в море брода.
Мне надо было внутрь – вслед за Тобой,
А я, как Пётр, камнем шла под воду.

И вновь всю душу покрывала мгла,
И вновь и вновь меня бросали силы,
Чтоб вновь и вновь припомнить я смогла,
Что лишь внутри восходят все светила.

* * *

И вот, как громом поражённые,
Как вкопанные мы стоим.
Вокруг – весенние, зелёные,
С узором лёгким кружевным

Деревья. Знаю наизусть уже –
Их тыщу раз видала я, -
Но это явное Присутствие
Великой тайны бытия…

Но этот миг пересечения
Вот с тем, что созидает нас…
И вся душа в повиновении
Готова выполнить приказ –

Жить так, как та сосна безмолвная
И в озере её двойник.
Жить жизнью истинною, полною
Не миг один, а каждый миг!

* * *

Что значит обратиться к Богу?
Почувствовать живую связь
Вот с этой бездной многоокой,
Что мириадом звёзд зажглась.

И в сердце ощутить мгновенно
Горящий столб, прокол огня,
Поняв внезапно: центр Вселенной
Находится внутри меня.

О, это стягивание далей
В одну горящую ладонь!
Слова ушли. Минуты стали.
И вдруг – огонь! Огонь! Огонь!

* * *

Не вихрь стихийный, нет, не ураган.
Он никогда мне господином не был.
Внутри меня – недвижный океан,
В котором отражается всё небо.

Глаза распахнуты, открыт мой слух,
И льётся свет в меня, и льются звоны.
Нет, не стихия, а творящий Дух,
Никем на свете не порабощённый

И не поработивший никого.
Не внешний натиск – внутреннее пламя.
Огонь священный сердца моего,
Что слит со всеми жаркими сердцами.

* * *

Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погружалось
В Твой нескончаемый свет.
Как бы меня ни терзала
Страшная мука земная,
Мой Господин совершенен –
Вот мой бессменный ответ.
Господи, Господи, Боже,
Сколько Ты вынести можешь!
Боль моя стала Твоею –
Стала Господним крестом.
Ты – всем напастям открытый –
Станешь моею защитой.
Но, что бы ни было с нами, -
Всё не про то, не о том:
Как ни бесчисленно много
Слов – все они не про Бога.
Сколько б мы ни рассуждали,
Всё не про это, не так.
Господи, кто Тебя видел,
Тот позабыл об обиде,
В сердце лучей перекрестье
Вдруг пробуравило мрак.
Смерти дыханье всё ближе.
Жизнь на исходе земная. –
Но не про то, не про это
Твой просиявший ответ.
Господи, я Тебя вижу.
Господи, я Тебя знаю.
Сердце моё погрузилось
В Твой нескончаемый свет.

РАЗДЕЛ 3

ТИШИНА ЕСТЬ ПУТЬ

 

I

А тишина есть Путь. Дорога
В мою неведомую Суть.
Да, тишина приводит к Богу,
Но это очень долгий Путь.
Дорога Духа – затиханье.
Стихает всё: стремленье, сны, -
Душа в великом океане
Плывёт по волнам тишины.
Их много. Бесконечно много.
О, только бы хватило сил!
Лишь только тот дойдёт до Бога
Кто эти волны переплыл,
Взрастающие вал за валом.
Какой простор наполнил грудь!
А тишина всё нарастала…
Путь Духа – бесконечный Путь.

II

О, только вы не торопите
Меня, не мерьте мне минут…
Ветвей сцепившиеся нити
Меня ведут, ведут, ведут…
Такая длинная дорога!..
И если только не свернуть
С неё, то я дойду до Бога.
Живое Время – это Путь!
Мгновение – как стих в поэме,
Блажен часов неспешный ход…
Не убивайте только Время,
И Время в Вечность вас введёт.

III

Есть тишина, есть откровенье.
Душа до дна растворена…
Весть о великом единеньи
Доносит сердцу тишина.
Как будто Зодчий мирозданья
Сзывает всех в тишайший час.
О, только б не прервать молчанья,
Соединяющего нас!..

 

* * *

I

Набирать тишину надо долго,
Так, как чашей серебряной снег,
Чтобы те, кто навеки замолкли,
Не казались бы тише нас всех.
Надо долго безмолвие слушать.
О, как времени надобно много,
Чтоб покоем наполнить всю душу
И нечаянно встретиться с Богом.

II

Бога узнают нечаянно,
Бога узнают нежданно.
Он ничем неотличаемый,
Ни гвоздей на Нём, ни раны,
Ни знамений нет, ни молнии,
Ни громоподобной речи.
Но когда всё сердце полное –
Неминуемая встреча
Происходит во мгновенье,
Как лучей пересеченье.

* * *

О, этот долгий, долгий путь
От самого себя до Бога!..
Случайно б только не свернуть,
Не потерять бы вдруг дорогу.

Как много дней, а, может, лет
На заповеданную встречу
Идти за Деревом вослед,
Или за Сыном человечьим.

За музыкой, за кем-нибудь –
Проводников на свете много.
Но не за тем, кто знает Путь, -
За тем, кто сам и есть Дорога.

* * *

Деревья не дают ответа
На нескончаемый вопрос:
Зачем так тяжко в мире этом?
Зачем на свете столько слёз?

Рябины гроздь средь тёмных веток,
В зелёной гуще алый след…
Деревья не дают ответа,
Деревья сами есть ответ.

Ответ безмолвный с нами рядом,
И только в этом благодать.
Искать ответов нам не надо,
А надо нам ответом стать.

* * *

I

Если вынести всё бремя,
Всей земли немую тяжесть,
Если внутрь вместить всё время,
Не терять ни дня – вдруг ляжет
Там, за ним, в дали туманной,
Океан. Тебе на встречу
Дунет ветер с океана,
Называемого Вечность.

II

Нет, не расплывёмся дымом, -
Что-то есть, что не разрушить.
Время неостановимо
Нам наращивает душу.
За мгновением мгновенье,
Наполненье, углубленье,
Неустанное движенье
К стану Бога – становленью.

III

На сосне задержался луч.
Здесь запрятался в вечность ключ.
Не придавит нам тяжесть плечи.
Этот ключик откроет вечность,
Но откроет лишь перед теми,
Кто поймёт, как священно время.

* * *

И растёт, растёт в молчанье
Чувство связи с небосводом,
С целым лесом, с каждой веткой,
Чуть качающей листы.
Домолчаться до великой,
Нескончаемой свободы,
Домолчаться до последней,
До глубинной правоты…
Если трепетное сердце
С бесконечностью едино,
Если в сердце уместилось
Всё свечение зари –
Нет тогда над ним владыки,
Нет у сердца господина.
Центр мира – ось Вселенной –
Не снаружи, а внутри.
Есть светящаяся тайна
У морей, долин, полесий.
Разглашает тайну эту
Запах трав и птичий свист.
Сердце, полное всем миром,
Всё и всех уравновесит –
Каждый падающий волос,
Каждый вниз слетевший лист.

* * *

Есть жизнь другая. В эту жизнь
Есть очень узкий вход.
Со всем богатством развяжись:
Бог в нищету зовёт.
Там обнажается родство
Всех душ. И молкнет речь.
Не надо слов. Там – ничего,
Способного отвлечь.
От жизни вечной! Но она –
Другая. И сейчас
Так непонятна и трудна
И так страшна для нас!
А вот деревья так живут,
И это им совсем не в труд.
И как они зовут меня
В жизнь вечную! День ото дня
Всё неотступней этот зов –
Без знаков, мыслей, и без слов…

* * *

Жить и значит всегда отвечать,
Слыша сердцем беззвучный вопрос,
Так, как чувствует водная гладь,
То, что ветер из дали донёс.
То дыханье незримых глубин,
Безымянности с именем Бог.
Знать в молчании: ты не один,
Знать, что жизнь есть немой диалог
Малой малости и высоты,
Жизни вечной и краткого дня.
Это Ты! Это Ты! Это Ты!
Святый мой, не остави меня!

* * *

I

И после всех земных событий,
И после всех несметных бед
Густой высокий лес увидеть,
Увидеть в нём сквозящий свет;
Услышать звук дождя по веткам
И ветра медленный прибой
И незаметно, незаметно
Придти в себя и стать собой.
И будет сердце биться тише
И различит благую весть
О том, что жизнь – уменье слышать
И видеть то, что вечно есть.

II

И ни о чём мечтать не надо –
Лишь чуткость уха, зоркость взгляда,
И никаких доктрин солидных,
А только знать душою всех,
Что Бог – простая очевидность,
Но лишь для внутренних очей.

III

Увидеть в мире можно очень много,
И всё же истина моя проста:
Уменье видеть – значит видеть Бога,
Всё остальное – это слепота.

* * *

I

Что я увидела сегодня?
Да то, что видела вчера.
Но есть ещё следы Господни
Вновь проступившие с утра.

О, это дуновенье Божье!
Благоуханный этот след!
Всё то же, что вчера, - всё то же:
Ель, сосны, - изменений нет.

И будет утро, будет вечер, -
Всё то же долгие года…
Но наша жизнь есть свежесть встречи
С тем, с чем сроднился навсегда.

II

А вот иному человеку
Мир слишком мал, исхода нет.
«Ночь, улица, фонарь, аптека»…
Аптека, ночь… А Божий след?

* * *

Дотронься до меня… но только так,
Чтобы достать сквозь кожу, сквозь всё тело,
Сквозь этот смертный, этот тяжкий мрак –
До точки, что звездою заблестела.

Дотронься вдруг до сердца моего
До малой точки среди бездны полой,
До света посредине НИЧЕГО,
До той иглы, что бездну проколола.

Я жду тебя. О, как же надо мне
Дождаться твоего прикосновенья
К той точке, проблеснувшей в глубине,
К тому неугасимому свеченью…

* * *

Стояли мы стеной к стене.
Но погоди, поверь –
Свет пробуравил вход во мне,
Душе раскрылась Дверь.
Пробита, дрогнула стена –
Здесь не тупик, а вход.
Моя душа растворена.
Но кто в неё войдёт?

* * *

Деревьям говорить не надо,
Деревьям надо только быть,
Открыться замершему взгляду
И ничего не говорить.
Когда окончатся кочевья
Души по тропам всех обид,
Она увидит вдруг деревья –
И наконец-то замолчит…

* * *

Здесь нет как нет пустых минут.
Деревья каждый миг ЖИВУТ.
И каждый их безмолвный миг
Так нескончаемо велик,
Их жизнь немая так полна,
Что целой вечности равна.
А вечность, вечность так тиха,
Как мы до первого греха.
Как он зовётся, этот грех,
Который разделил нас всех,
Который сердце отделил
От тайного истока сил?

* * *

И выступали вдруг они,
Как бы из-за кулис на сцену.
И оказалось всё в тени,
А высветлился центр Вселенной.

И тот, который мимо шёл,
Застыл, чтобы смотреть и слушать.
И все деревья, каждый ствол,
Вступил и из пространства в душу.

* * *

А война не кончается,
И не молкнет разлад.
А деревья качаются,
А деревья шумят.

Сколько жизни разрушено!
Сколько сомкнуто глаз!
Мы деревьев не слушаем,
Лес не слушает нас.

Над погибелью нашею,
Над доской гробовой –
Лес весенний, украшенный
Кружевною листвой.

Над иссохшими душами –
Океаны любви…
Лес любимый, не слушай нас,
Лес любимый, живи!

* * *

И зазвучала тишина,
Запела листьев позолота,
И сердцу сделалась слышна
Творца незримая работа.

О, тишины девятый вал!
В какой тиши творящий Гений
Нас воскрешал и создавал!..
Шумело только разрушенье…

* * *

Как хорошо, что небо так высоко
И так неспешны в небе облака…
Что нет часов – здесь не бывает срока –
И тянутся мгновенья, как века.
Как хорошо, что над землёй моею
Гряда прозрачных образов плывёт
И что так тихо, так блаженно зреет
Живое сердце, как Господень плод.
Не надо ни усилия, ни пота –
Лишь только с Богом крепнущая связь…
Вам кажется, что кончилась работа?
Она сейчас лишь только началась.
Она сейчас лишь только и возможна,
Та самая, сокрытая от глаз
Работа нескончаемая Божья
По воссозданью, воскрешенью нас.

* * *

Пусть буде бесконечно,
Бессрочно и безмолвно.
В лесу бы где-то лечь мне
И только слушать волны
Растущего прибоя.
О, этот шум древесный!..
Нальюсь, напьюсь тобою
И, может быть, воскресну…

* * *

Припомнит, Господи, припомнить
То, позабытое давно, -
Небес безмолвную огромность,
Их меркнущее полотно…
Душа становится большою –
Её вместить не в силах грудь…
Припомнить Бога всей душою
И всей душой к Нему прильнуть.

* * *

О, будь благословенно время!
О, только неизменно будь –
Прямой, открытый перед всеми,
Господень бесконечный путь.

О, будь всегда благословенным
В великой тишине своей –
Всецелый разворот Вселенной
И рост готических елей.

Уже ни слов, ни дум бесплодных.
Я вместе с ними, я – Пути.
И наконец душа свободна
Дышать, как ели, и расти.

* * *

Есть тишина, в которой смог
Мир развернуться постепенно.
Есть тишина, в которой Бог
Свободно расправляет члены.
И годы вовсе не прошли,
И было не навек прощанье,
И ты уже не ком земли,
А боговидное созданье.
?
* * *

Теперь закинь, пожалуй, сети.
Простор открыт, и смолкнул звук.
Далёкий берег незаметен,
Лишь море тихое вокруг.
И станет сеть тяжёлой глыбой,
Ты с нею справишься едва.
В неё, как трепетные рыбы,
Втекут забытые слова.

* * *

Когда время не проходит мимо,
Заполняется сердце миром.
Когда время не проходит мимо,
Дорастает душа до Памира.
И глядится с Богом око в око –
Дотекает устье до истока.

* * *

Деревья ввысь вознесены,
Заря легла на лица.
О, дай мне столько тишины,
Чтоб заново родиться!..

* * *

Слоистые, серые дали
И медленно тающий снег…
А ели высокие ждали.
Кого они ждали весь век?
И ели, и эти берёзы,
И тёмный овраг с ивняком
Роняли беззвучные слёзы.
О, Господи Боже, - о ком?
С какою великою силой,
Глубинное вспомнив родство,
Душа моя всех их любила
В ответ не прося ничего,
В холодную влагу одетых,
Седых, не считающих лет…
Какого желать мне ответа?
И что это значит – ответ?
На части любовь неделима,
И если наполнена грудь,
То любящий слился с любимым.
Одно только надо мне: будь!

* * *

Тихо дождь стучит по раме,
Мокнет переплёт оконный.
Жизнь неспешными шагами
Держит путь свой неуклонный.

Ничего, что всё темнее,
Что листы давно опали.
Только б, только б вместе с Нею.
Всё равно в какие дали.

Всё равно, какие вести
Принесёт мне день осенний.
Только б, только б с жизнью вместе,
Только б в такт её движенью.

Только б слиться с этим звуком,
С чутким плеском, с тихим звоном.
Укачай и убаюкай
И возьми в родное лоно!..

* * *

О нет, не громыхающая весть
И не прямая торная дорога,
А только лишь Поэзия и есть
Тропинка, приводящая нас к Богу.

Чуть-чуть дрожат осенние листы,
Скользит и уплывает струйка дыма,
И проступают тайные черты
И делают невидимое зримым.

Невидимое… Им наполнен весь
Притихший лес и узкая поляна.
Оно не где-то там, оно вот здесь,
И не когда-нибудь, а постоянно.

Светящаяся вечная страна,
Куда веду следы из лёгких кружев…
Но только лишь Поэзия одна
В невечном мире Вечность обнаружит.

* * *

В согласии с вечерним светом,
В согласии с седой сосною,
В согласии с покоем веток,
В согласии со мглой ночною
Все споры тишина погасит,
И станет вся душа певучей.
Поэзия и есть согласье,
Поэзия и есть созвучье.

* * *

I

Всё то же, Господи, всё то же –
Мой старый лес, сосна моя.
Но перед сердцем – бездна Божья,
Святая тайна бытия.
И эти линии, извивы,
В густосплетении ветвей –
Таинственный, неторопливый
Бессрочный путь души моей.
Передо мной – загадка Божья
И нет такого мудреца,
Кто разгадать её поможет.
Ведь нету у Пути конца.
Он длиться, как мерцает млечность
Звёзд над безмолвием вершин.
Загадка Божья – бесконечность
Моей неузнанной Души…

II

Кто, кто когда-нибудь узнает,
Кто, кто же, наконец, поймёт,
Что затаила глубь лесная
И этот бледный небосвод?
И почему неторопливо
Часы проходят, как века,
Когда смотрю на переливы
Листвы и вверх на облака?
Я всё, что знала, покидаю,
Как будто старую тюрьму,
И, утопая, пропадая,
Вдруг нахожу себя саму.

* * *

И я вступаю в медленность ветвей,
Великий ритм, в совсем иную скорость,
И наконец-то всей душой своей
Я слышу мирового Дирижёра.
Я слышу, я угадываю. Вот
Внезапный блик, переплетённый с тенью,
Ещё один труднейший поворот,
Ещё одно точнейшее движенье,
То самое, какого просит Он,
То самое, что мне необходимо…
Так весь глухой круговорот времён –
Моё боренье с волею незримой?
О, Господи, я слышу голос Твой,
Душа сейчас внимательна и зряча.
Вступленье в вечный танец мировой –
Вот в чём моя великая задача.
И я вхожу в медлительность ветвей,
В их полные значения повторы.
И всей душой, всей волею своей
Прислушиваюсь к воле Дирижёра.

* * *

Умение входить в закат,
Умение ступать по водам.
С таким уменьем мир творят,
Развёртывают небосвода

Простор без края и конца
И зачинают звон певучий.
Уменье нашего Творца,
Которому Он всех нас учит.

* * *

Запутанность лесных извилин –
Витые, длинные дороги…
Деревья мне наговорили
Всё то, что нужно знать о Боге.
Наговорили, нашептали
Листвой кленовою и хвоей.
В ветвях просвечивали дали,
Весь лес был тихою молвою.
Мне оставалось только слушать,
Пока струилась речь живая,
Вот так же раскрывая душу,
Как рот ребёнок раскрывает,
Забывшись перед сказкой новой,
Затихнув перед тайной вечной…
Качался плавно лист кленовый,
Трепал берёзу ветер встречный.
Какая глубь открылась взгляду!
От слов осталось так немного…
О Боге рассуждать не надо.
А надо жить, внимая Богу.

* * *

А сроках забыть и о цели,
Забыть про заботы и труд,
И жить, как спокойные ели,
Как тихие сосны живут.

О близкой и дальней обиде,
О боли своей позабыть.
Я здесь для того, чтобы видеть,
Я здесь для того, чтоб любить.

Дойти до светящейся глуби –
Немой полноты бытия.
А любят меня иль не любят –
Забота уже не моя.

* * *

Свет тихо подбирался внутрь ко мне,
Всё бережней, всё ближе, ближе, ближе…
И вот уже в последней глубине
Он золото на нити жизней нижет.
И, тайное деяние верша,
Стирает он всесмертные приметы.
И засветилась медленно душа
Тем внутренним, неугасимым светом…

* * *

А если бы думать с деревьями вместе,
То мы бы услышали Божие вести.
То мы бы услышали, мы бы узнали,
Про вышние выси и дальние дали.
И мы в стороне от житейского шума
Всё думали б, думали долгую думу.
И вдруг получили бы тайное знанье
О том, что не будет у дум окончанья,
Что неисчерпаемы Божие вести
Для тех, кто их слышит с деревьями вместе.

* * *

И долго-долго там, во мне,
Святая музыка звучала –
Та песнь великого начала,
Те песнопенья в тишине,
Чреватой жизнетворным словом,
Та музыка первоосновы…
О, Боже, как Она тиха!
И как Она живёт глубоко!
В той глубине, где нет греха,
В той Вечности, где нету срока.
В той позабытой, в той, в которой
Ещё не ведают раздора
И беспрепятственно царят
Негромкий свет, глубокий лад…

* * *

Лес зелёный, лес любимый,
Веток сплетшаяся вязь…
Огоньком неугасимым
Осень в гущине зажглась.
Больше не бегут минуты,
Время вдруг лишилось сил.
Лес во мне все мысли спутал,
Все расчёты перебил.
Эта глубь и глушь лесная,
Тишина и крыльев взмах…
Больше ничего не знаю
О началах и концах,
О потерях и победах.
Счёт утрачен, смысл исчез.
Божий замысел неведом
И велик, как этот лес.
Танец в тайном хороводе,
Без дороги, без следа…
Лес в такую даль уводит!
Лес ведёт меня… куда?..

* * *

Меня не будет.
Будет только море.
Меня не будет.
Будет только лес.
Вода лазоревая будет вторить
Неизречённой нежности небес.

Меня не будет. Будет только это –
Немой разлив небесного огня.
Взгляд неотрывный ласкового света,
Который заново родит меня.

* * *

Покой растёт, как лист весной.
Как Дерево, как ствол сосновый.
Движенье за предел земной,
К недвижности Первоосновы.

Дорога от земли до звёзд
Сквозь все пороги и границы.
О, только б не прервался рост!
О, только б не остановиться,
Ни на часок не отдохнуть,
На полдороги не прилечь бы…
О, только б не прервался путь
Сквозь жизнь и смерть до жизни вечной.

* * *

Мой лес с чуть видными листами,
Мой Бог, который весь в пути.
Неважно всё, что перед нами,
Но если внутрь вещей войти…

Но если сердцем погрузиться
В мир так, как птица в небосвод,
То вдруг раздвинутся границы,
И всё, что рядом, внутрь войдёт.

И ты очнёшься, прозревая,
С минутой каждой вновь и вновь,
Что это значит – жизнь без края
И бесконечная любовь.

* * *

Сила жизни молчалива,
Молчалива и упорна:
Веток мягкие извивы,
В землю врывшиеся корни,
Взрывы почек, крыльев взлёты,
Гладь рассекший горный гребень –
Та незримая работа,
Что идёт в земле и в небе.
На виду у всех – потери,
На слуху – такие плачи…
Но незримому поверить –
Сердца смолкшего задача.
И на листьев тихой тризне
Ощутить живые корни,
Доверяя силе жизни,
Молчаливой и упорной.

* * *

Дождь медленный.
Дожить. Дождаться.
Чего? Не знаю. Молча жду,
Как ветки в никнущем саду,
И, как они, иду, иду,
И путь не может оборваться,
Покуда я с дождём одно,
Покуда всё в слезах окно.
Я вне времён. Я в океане.
И всё же длится ожиданье.
Чего? О, Господи, прости.
Ты сам есть Путь. И я в пути.
Ведь у души нет окончанья…

* * *

Вал лесного шума,
Звук Первоосновы…
Не прервите думой,
Не спугните словом.
Всё вольней, всё глуше,
Всё родней, всё тише…
Только наши души
Сможет Бог услышать.

* * *

Как медленно растут деревья
И наконец-то, наконец
Немой внимательный Творец
Глядится тихо внутрь творенья.

И вся душа, всё существо
Безмолвно входит в мир Его,
В дыханье своего Творца
В то, что не ведает конца.

* * *

О, этот капель перестук,
Любимый мной до боли звук,
Тот звук, который сердце знало
Ещё до своего начала
И будет знать после конца:
Ведь он опять втечёт в сердца,
Когда уже ничто мирское
Не отвлечёт нас от покоя,
От равновесия всех сил,
В котором Дух животворил
Всех нас; и вновь животворит
Всех тех, кто так глубоко спит…

* * *

По тропам дум заброшенных бредя,
Я вслушиваюсь в музыку дождя,
Ту музыку, которою полна
Застывшая на сотни лет сосна.
Ту музыку, которою давно
Немое сердце до краёв полно.
И чёрной ветки тоненькая нить
Застыла, чтоб её не перебить.

* * *

Ввысь в небо тянутся вершины,
И капли на ветвях горят.
И стоит голову закинуть
И утопить в лазури взгляд –

Такую ощутишь свободу,
Что неожиданно поймёшь,
Кто ты такой, откуда родом,
И как легко отбросить ложь

Всех знаний. Из семян небесных
Мы вышли. В небе наша суть.
И сонм деревьев бессловесных
Так неустанно держит путь

Обратно в небо, золотыми
Листами медленно шурша,
Светясь на солнце… А за ними,
За ними следом – вся душа.

* * *

Куда ты?
- Здесь словам граница.
И всё же, слушай мой ответ:
Туда, где тайно жизнь творится,
Туда, откуда всходит свет.

Кто, кто в тот мир проникнуть может,
Который, точно небо, тих?
Туда лишь те живые вхожи,
Кто вхож в святая всех святых.

* * *

Шуршит листва, журчит вода,
Колышется под ветром нива,
И говорит всегда, всегда
Моя душа без перерыва.

Так волны, пеною шурша,
Приносят вести с океана.
И если говорит Душа,
То надо слушать постоянно.

Мелькает луч среди листвы,
Не молкнет звон в зелёной чаще.
Сотрётся грань, сольётесь вы –
Внимающий и говорящий.

* * *

Зелёное море, зелёное море,
Зелёное море листвы.
Лес светом наполнен –
зелёные волны
И просверк, наплыв синевы.

О, Господи Боже, кто хочет, кто сможет
Вот в этих волнах потонуть,
Тот в то же мгновенье
Найдёт к воскресенью
Кратчайший, единственный путь.

Ни стен, ни границы,
Беги, чтоб зарыться
В том сердце, что растворено,
В том необозримом,
В великом, любимом…

А как Его звать – всё равно.

* * *

Высокие деревья – это души,
Вот те, которые любили нас
Давным-давно… Чем тише и чем глуше,
Тем нам ясней, что любят и сейчас.
Тем нам ясней: всё, что проходит, - малость.
Пришло, ушло, и не вернётся вновь.
Ну, а Душа – она навек осталась,
И, Боже мой, какая в ней Любовь!
Собою никого не заглушая,
Всей боли и всей смерти вопреки,
Она спокойна… До чего большая!
И как деревья эти высоки!
Вхожденье в выси, погруженье в глуби,
Где плоть не давит, не бушует кровь…
За что Деревья нас с тобою любят?
Да ни за что – они и есть Любовь.

* * *

В мире утро раннее
Не бывает тише.
Божие дыхание
Надо мне расслышать.
Буду наготове я –
Ни шажка, ни вздрога.
Тишина – условие
Для дыханья Бога.
Из какого семени
В сердце входят звоны?
Остановка времени,
Мир заворожённый.
Творческому гению
Всё сейчас возможно –
В мире нет движения,
Есть Дыханье Божье.

* * *

Он рядом с Нами, райский сад,
Как прежде, Богом полный.
О, сколько сердцу говорят
Древесные безмолвья!

И в каждый бессловесный миг
Перевожу я снова
На человеческий язык
Божественно слово.

* * *

Синеет гор высоких ряд.
Нет, неспроста они молчат.
И так спокойно неспроста
Торжественная немота
Всё сердце превратила в слух,
И слышен стал беззвучный Дух,
Который внятно говорил:
На всё, что нужно, хватит сил.

* * *

Снова раздвинет мне грудь тишина,
Сердце омоют внезапные слёзы.
Я никому ничего не должна,
Только вот этим высоким берёзам.
Снова коснётся лица моего
Ветки колышущий Дух светоносный.
Я никому не должна ничего,
Только вот этим вознёсшимся соснам.
Всё, что я знала, развеялось в дым,
Молкнет всех дел и долгов вереница.
Я никому не должна – только им,
Но перед ними я вечно должница.
Годы идут и идут, ну и пусть.
Слышатся сердцу безмолвные речи…
Только всей жизнью своей расплачусь,
Всею душою своею отвечу.
?

РАЗДЕЛ 4

ТАКОЙ ПРОСТОР!

I

Почему я всё время о Боге?
Потому что созвездья горят,
Потому что ведут все дороги
В золотой бесконечный закат.
Потому что мне единоверцы
Все, кто в небе готов потонуть,
Потому что раздвинулось сердце.
Потому что расширилась грудь.
Есть закон очень точный и строгий:
Всё сосчитано в нашей судьбе.
Почему я всё время о Боге?
Потому лишь, что не о себе.
Потому лишь, что шепчутся ветки,
И пьянит своим запахом бор.
Потому что в себе я, как в клетке,
Потому что мне нужен Простор!

II

Бог есть Простор. И в сём Просторе
Душе моей, как лодке в море,
Как птице в чистых небесах.
При чём тут боль? При чём тут страх?
Всё, всё, что бы со мной ни сталось, -
Так мизерно, такая малость!
Все мысли, все заботы – сор,
Когда вокруг – такой Простор!

III

Кто был в той глубине, в которой
Таятся семена простора,
Таятся жизни семена,
Вот там, откуда к нам весна
Приходит, чтоб раскрывши крылья
Вдруг потопить нас в изобилье
Своих немыслимых щедрот;
Кто вхож был в пласт священный тот,
Всегда неведомый, откуда,
Что ни мгновенье, снова чуда
Встаёт; - кто был там, - тот не может
Не славить вечно имя Божье.

* * *

Облака… облака… И качаются сосен вершины.
Облака… облака… И листва кружевная, как дым,
Чуть качаясь, дрожит… И вокруг меня нет ни единой,
Не малейшей преграды меж мною и Богом моим.

Сотни тысяч листов у расцветшего вешнего сада,
Сотни, тысячи тысяч сцепившихся, сросшихся пут.
И ещё и ещё… Но они никогда не преграда,
Но они никогда между мною и Богом моим не встают.

И сквозь юные листья гляжу я в простор небосвода,
Как сквозь узкую щёлку вглубь сердца гляжу своего.
И я знаю, я знаю – есть в мире одна лишь свобода:
Когда нет между мною и Богом моим ничего…

* * *

Одиночество старого клёна,
Одиночество голых берёз…
Дуб раскинутый, дуб наклонённый
Целый век в одиночестве рос.

Одинокий простор небосвода
Над широкой, неспешной рекой…
Одиночество – это свобода.
Одиночество – это покой.

Храм для истинных единоверцев,
Та молитва, что Богу слышна –
Одиночества полного сердца,
Переполненных глаз глубина.

И не надо гремящих пророчеств.
Есть одно. Его хватит навек –
Встреча двух или трёх одиночеств,
Точно в море впадающих рек.

* * *

Есть Бах, так значит, смерти нет,
Хоть прах вернётся к праху.
Ушедшим не гляди вослед,
А вслушивайся в Баха.
О нет, не воскрешенье тел!
Могил ничто не рушит.
Но Бах сметает наш предел –
Приводит к Богу душу.
В такую глубь он вводит нас,
Где стёрлись все итоги.
И с тем, кто скрылся с наших глаз,
Мы повстречались в Боге.

* * *

Наш тихий дом,
И с нами розы,
Разросшиеся, вросшие мне в сердце…
И Моцарт, Моцарт – резвое дитя,
Одним прыжком внезапно достающий
До неба, чтобы принести оттуда
Охапку ярко золотых лучей
И утопить нас в золотистых брызгах…
Ах Моцарт, Моцарт, озорным движеньем
Скользнувшим сквозь скопившуюся тяжесть
Несметных сил, готовых нас сдавить.
Но кто нас сдавит, если с нами Моцарт,
Разбрызгавший, как искры, детский смех,
Летящий Моцарт, тот, кому известны
Сокрытые от всех пути до Бога?
Никто ему не может помешать,
Пройдя сквозь тяжкий мрак, вдруг очутиться
У Божьих ног
И там, склоняясь, затихнуть,
Чтоб перед нами медленно раскрыть
Прозрачную, как слёзы, Бесконечность.

* * *

Прервите речь… Постойте… Замолчите…
Пускай одни деревья говорят.
Ветвей апрельских тоненькие нити,
В узор которых вплёлся весь закат.

Свет золотистый, алый и багровый
Становится прозрачнее, бледней…
Сейчас звучит единственное слово –
Всё то, что нужно всей душе твоей.

Великий час восполненного счастья, -
Как самый высший дар, его приму:
Есть Слово, обращённое не к части
Тебя, не к дроби, а к тебе всему.

Когда ты приближался к этой тиши,
Забыв про всё, что послано судьбой?
Когда ты мог неслышимое слышать?
Когда, когда же был ты всем собой?!

* * *

Ну, вот мы и снова остались втроём:
Я, ты и безветренный лес.
И словно корабль, наш маленький дом
Вплывает в бескрайность небес.
Да, снова душа потеряла края,
Не нужно ни стен, ни опор.
Нас снова не двое, а трое: ты, я
И этот вселенский простор.
У Духа Святого законы просты
И ведомы сердцу давно:
Не двое, не двое, а трое: я, ты
И то, что нас слило в одно.
Всё то, что собой наполняет сердца
И скрыто от слуха и глаз,
То, что без начала, то, что без конца, -
И делает вечными нас.
Тот, Третий, невидим и неисследим,
Он – ветер, сдувающий сны.
Что мы без него? Два осколка. А с Ним
Мы целой Вселенной равны.

* * *

I

Есть ты и я. Нас в мире двое.
Нет, трое: в нас и с нами Бог.
И небеса над головою.
Вот он – таинственный пролог
Всей жизни. Мы – Адам и Ева.
И нет божественного гнева.
Наш Бог от нас не отделён,
И нет пространств, и нет времён.

II

А есть… Когда б вы увидали
Те нарастающие дали,
Тот нескончаемый простор,
В котором молкнет всякий спор;
То самое пространство рая,
Где, никогда не умирая,
Восходит с каждым мигом вновь
Неистощимая любовь…

* * *

Что это значит, встретить Бога?
Да нет, не за земным порогом,
А прямо здесь, на этом свете
Его необходимо встретить.
Виденье? Нет, оставь надежду
Увидеть лик. Он где-то между
Всех лиц. Меж мною и тобой,
Меж этой далью голубой
И всем, чему отмерен срок.
Он между слов. Он между строк.
Его не может видеть глаз.
Он То, что связывает нас.
И если с Ним не будет встречи,
То и дышать нам будет нечем.

* * *

Я просыпаюсь, и в моём окне
Моя сосна пророчествует мне.
Нет, не пророчествует, просто так
Даёт душе какой-то тайный знак.

Нет, не пророчествует – говорит
О том, что Бог моей душе открыт,
О том, что Бог сейчас передо мной…
И тихо я здороваюсь с сосной.

* * *

А накопленье тишины
Шло так неисчислимо долго,
Что сердцу сделались слышны
На небе ангельские толки,
И тот, кто так давно отвык
От громких слов и формул строгих,
Постигнул ангельский язык
И начал лепетать о Боге.

* * *

О, это умиротворенье!
Вечерний миротворный свет…
Каких ещё нам надо откровений?
Какой ещё придёт ответ?

Что может быть сильней, чем этот,
Навылет просквозивший тьму?
Душа моя, отдайся Свету!
Отдайся Богу своему…

Оставь, забудь свои метанья.
Тебе открылся мир иной.
Настал великий час свиданья.
Мой Боже тихий, Ты со мной…

* * *

А сосна уходит в небо.
А сосна шуршит о Боге…
Вслед за ней подняться мне бы
По проложенной дороге!..

О, какая скрыта сила
И любовь какая в этом:
Для меня ведь прочертила
Путь прямой к Истоку света,

Проложила для меня же
Мост в пространство голубое!
Так ведь? Ничего не скажет,
Лишь поманит за собою.

* * *

Всё тише, и тише, и тише.
Я в тишь, словно в воду, нырну.
И дождь барабанит по крыше
И так создаёт тишину.

И всё неспроста, неслучайно,
Всё – путь в глубину бытия.
На дне тишины этой – тайна,
А в тайне – свобода моя.

* * *

Что в жизни великих деревьев сокрыто,
Мерцанием звёздным во тьме перевитых,
Безлиственных зимних, намокших осенних?
В них тайно вершится моё продолженье.
Они мою жизнь продолжают куда-то
В простор бесконечный, умом не объятый.
Они – отрицанье любого итога.
Они – единенье души моей с Богом.

* * *

Оттого, что есть на свете море,
Оттого, что есть лесной простор,
Может вдруг свернуться в точку горе,
Навсегда исчезнуть наш позор.
Господи, как мелки наши цели
Рядом с вечной сутью бытия.
Как я благодарна этой ели
И всему, что более, чем я!

* * *

И всё неважно. Важен только лес,
Спокойный, отрешённый и прекрасный.
Важны прямые линии стволов
И длинные иероглифы веток –
Живого Духа тайные пути,
Которые пересекают смерть.
Не только смерть, но всю земную боль…
На плоскости для нас исхода нет.
Но ствол сосны пересекает плоскость.
Мы постигаем вдруг, что есть объём.
И мы объемлем мир – и вот тогда,
Здесь, в точке сердца, чувствуем бессмертье.
Оно не после жизни, не потом.
Оно – сей час, не знающий предела.
Оно – в пересечении длины
С великой высотой и глубиною.
Оно есть небо и оно есть море,
В котором отразились небеса.
Как труден путь из плоскости в объём!
Как трудно нам поверить в то, что мы –
Не только плоть, не только эта плоскость.

* * *

А листья летят, и летят, и летят
Крылатою лёгкою стаей.
Октябрь на исходе. Густой листопад.
Лес молкнет. Мой лес замирает.

А сердце готово следить без конца
За медленным листьев паденьем.
Я чувствую ясно дыханье Творца
В безжалостном ветре осеннем.

О, Дух, возносящий стволы к небесам,
Пространство провей и расчисти!
Ты часто бываешь безжалостен к нам –
Дрожащим, трепещущим листьям.

Но мы ведь не только сухие листы,
Слетевшие с ветки древесной.
Мы – ноль и всецелость, вот также, как Ты,
Незыблемый и бестелесный.

* * *

Мир зелёный, мир высокий,
Мир бездонной тишины…
Что тебе все наши сроки?
Что тебе все наши сны?
Мир зелёный, мир высокий.
Там, где вечность, счетов нет:
Миллиарды, миллионы
Или только сотни лет…
Мудрость, как туман седая
До всех лет, давным-давно,
Тихо-тихо оседает
На таинственное дно.
Дно? Но где оно? Где стены?
Только глубь и ширь и высь…
Дно в бездонности Вселенной –
Точка, где мы все слились.

* * *

I

Моя молитва ни о чём,
Моя молитва о Тебе.
Мольба о Господе моём,
Внимающем моей мольбе.

Любовь растёт за мигом миг
И подымается, как вал.
Я, глядя в твой Любимый лик,
Молюсь, чтоб мир Тебя узнал.

II

Вы не знаете Бога,
Вы придумали Бога.
Слов насказано много,
Но ведь Он молчалив.

Что такое познанье?
Погруженье в молчанье,
Сердца к сердцу касанье
И свидетельство – жив!

* * *

Молитва – это остановка…
Оборван бег. Задержан час.
Идёт немая подготовка
К раскрытью многих сотен глаз.
К рождению иного глаза,
Пробившего всю плотность тьмы,
К тому, который видит сразу
Всё, что ощупывали мы,
Быть может, долгими веками,
За шагом шаг, за мигом миг,
И вдруг ворвавшееся пламя –
Толчок, с которым мир возник.
Упала, сорвана завеса,
Проколота навылет мгла.
Молитва – единенье с лесом,
Недвижность мощного ствола.
Беспрекословное приятье
Всей тяжести судьбы своей.
Впаданье в Божие объятье,
Закрытие земных очей.

* * *

Молиться надо на горе,
Молиться надо в Божьем храме,
На затихающей заре,
Когда весь свет склонён над нами.

Молиться надо у сосны,
К вершине голову закинув,
В часы глубокой тишины,
Собравши душу воедино.

Гора иль море, лес иль храм –
Там, где просторнее, где тише…
Молиться надо только там,
Где сердце может Бога слышать.

* * *

Застыть на берегу. Морском или потока
Текущей музыки. Застыть на берегу.
Впивает ухо и вбирает око,
И миг остановился на бегу.

О, этот миг, раздвинутый, пространный!
Пусть ширится, весь мир обнимет пусть!
Я становлюсь великим океаном,
Гармонией вселенской становлюсь.

Дух, замерший на берегу Вселенной
В одежде той, что так ему тесна!..
Не рву одежды и не бьюсь о стены,
Но знаю, что раздвинется стена.

Не бьётся свет с покрывшей землю тьмою,
Но он растёт. И вот – дрожит туман.
Нет стен таких, которых не размоет
И не снесёт великий океан.

* * *

Тварь мощная с Творцом незримым в споре,
Иаков с Богом. Поединок сил.
Тяжёлое, рокочущее море –
И лёгкий Дух, что море сотворил.
Вершится нам неслышимая месса,
Кто ей простор в средине сердца даст?
Как можно не имеющему веса
Пробиться насквозь через горный пласт?
Как обречённо, каменно и глухо…
И вдруг глубинный, чудотворный звук –
И веянье невидимого Духа
Сдвигает гору тяжелейших мук.
О, тишина над широтой морскою –
Творца немолчный и беззвучный зов!
И силы единенья и покоя
Мощнее всех вздымаемых валов.

* * *

Закат был золотым и алым.
Он догорал, бледнел и рос.
Свет говорил. Душа внимала.
Смолкала боль. Смолкал вопрос.

Свет говорил душе такое!
Вводил в такую тайну свет!
Он звал к великому покою.
Он говорил, что смерти нет.

Но, Боже правый, как же это –
Как можно взять такое в толк?
Не знаю. Просто верю Свету.
Смолкает боль. Вопрос замолк.

* * *

Откуда птица знает всё про Бога?
Кто ей вложил внутрь горла эту трель?
О, как мы слов нанизываем много,
А тут совсем без слов и – прямо в цель.
Откуда птаха малая лесная,
Со мной едва знакомая полдня,
Всё, что таится в этом сердце, знает
И всё сейчас сказала за меня?

* * *

Как просто… Тоненькие ветки
С узором из снежинок редких
И белое немое поле,
Где дышит только Божья воля.
Как просто… Ничего не надо.
Лишь только лёгкость снегопада,
Лишь только небо, только ветки
С узором из снежинок редких…

 

Стихи, написанные в больнице

* * *

Что будет там, в посмертье, я не знаю.
Уста сомкнула тишь и гладь.
Но небом грудь наполнилась земная
И знает всё, что сердцу нужно знать.
И вот они – мои единоверцы,
Те, кто сейчас, как я, глядят в окно.
Вот те, чьё замирающее сердце
Всей Божьей бесконечностью полно.

* * *

Так вот он Ты! Так вот кто Ты такой –
Тот самый Дух, которым все мы дышим,
Объявший всё, держащий мир покой –
Всё шире, шире, глубже, глубже выше…
О, все века вмещающий сей час!
Вопросов нет. Не вопрошаю где Ты?
Мы все – в Тебе, а Ты… Ты входишь в нас,
И нет предела хлынувшему свету.

* * *

Господа надо припомнить.
Господа надо узнать…
Чистого неба огромность,
Моря безмолвного гладь…
О, эта древняя память –
Огнь, прожегший покров…
С гроба свалившийся камень,
Лазарь, услышавший зов…

* * *

О, Господи, какая жизнь есть там,
Где нет дробей, где сердце стало целым.
Так вот что значат всем открытый храм
И навсегда пропавшие пределы.
И – ни мгновенья жизни позади,
И никакой уже не страшен жребий.
О небо, небо, небо, ты – в груди!
Внутри меня простор – такой, как в небе.

* * *

Какая тишина в иконных лицах,
И как безмолвно дерево растёт!
В каком молчанье Божий труд вершится,
И как шумит весь наш круговорот!
И этот шум не знает окончанья,
И потому Твой смысл непостижим…
О, Боже, дай мне Твоего молчанья,
Чтоб наконец подобьем стать Твоим.

* * *

Лишь только небо с птицею вдали,
Лишь только нескончаемость обзора –
И нету притяжения земли,
А только притяжение простора.
Там, на земле – бессчётные границы,
А здесь – лишь синь и белоснежный пух.
Простор небес в простор души глядится,
И два крыла раскидывает Дух.

* * *

Благодарю Тебя, Господь,
За то, что Ты есть Ты,
Что притяженья высоты
Душе не побороть.

За то, что льётся благодать
Так незаметно в нас,
За то, что нам не исчерпать
Незримых сил запас.

За неизменный их прибой
Из сердца бытия,
За единение с Тобой,
Любовь и боль моя.

* * *

Когда-нибудь, когда – ещё не знаю,
Но только я предчувствую весну,
В которой будет только даль без края
И погруженье ввысь и в глубину,
И душу всю, как птицу в день весенний,
Охватит вдруг такое торжество!
Ведь кроме вот такого погруженья
Ей в мире и не надо ничего.

* * *

Погружение в сердце любимое.
Бесконечное погружение.
Это тяга неодолимая
К растворению, к единению.
Больше нету преград бесчисленных,
Исчезает любой порог.
Только тот, кто любил воистину,
Сам узнает, что значит Бог.

* * *

Простору, Боже, только лишь простору!
Чтоб меж тобой и мною – ничего,
Чтоб дух нашёл в себе самом опору
И бездну ощутил как торжество.
Лишь только тот достиг своей вершины,
Кто ощутил, что не нужна броня,
Что нет над Духом Божьим господина,
А этот Дух – во глубине меня.

* * *

Как птица в небе, так, как птица в небе,
Как точка, вдруг попавшая в простор,
Так, как к звезде взлетевший горный гребень,
Так, как земля с крылами снежных гор…
О, эта нескончаемость дороги,
Живое чувство полнобытия
И ликованье о бескрайнем Боге,
В ком так блаженно утопаю я…

Это был цикл стихов, написанный в больнице.

* * *

О, нет, мы не одни на свете,
Не надо нам бояться тьмы.
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.
В белесом сумраке темнели
И высились, как стройный храм,
Две древние большие ели
И что-то говорили нам.
Мы тихих слов не разобрали,
Они растаяли вдали.
Но эти выси, эти дали
К нам в сердце медленно вошли.
Да, кто-то был за нас в ответе,
Кого не ведали умы…
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.

* * *

Открывшееся взгляду мирозданье
По капле натекает в грудь мою.
Благословенно Божие молчанье,
Которое с таким доверьем пью!
Молчание пространства голубого,
Раскрывшийся молчащий небосвод…
О, Господи, какое в мире слово
Охватит мир и жизнь в него вдохнёт?!

* * *

Когда звуки становятся глуше,
Мягче свет и жара присмирела,
Выступают прозрачные души,
Покидая тяжёлое тело.
Знают сосен немые вершины,
Что душа не имеет границы
И что то, что сокрыто в глубинах,
Будет длиться, и длиться, и длиться…

* * *

В лесу не лес, а Бога вижу я,
В моей сосне, в её осанке строгой,
И в иве, наклонённой у ручья,
Не иву вижу, не сосну, а Бога.
Вот и в тебе я вижу не тебя.
Нет никого родней тебя и ближе,
И, до самозабвения любя,
В тебе Его невидимого вижу.
В Него вхожу сквозь первые листы,
Сквозь куст, цветы, сквозь дерево любое.
И потому лишь мне так дорог ты,
Что ты Его не заслонил собою.

* * *

И наконец-то стало тихо.
Страстей и споров нет как нет.
И оказалось наше лихо
Всего лишь суетой сует.
Когда всё в мире отшумело,
Вдруг довелось остаться мне
Наедине с Вселенной целой –
С самой собой наедине.
В вечерний час, в преддверье ночи,
В святой объявшей мир тиши,
Когда почти закрылись очи,
Открылось око у души.
И наступил конец обиде,
И страх наткнулся на порог.
Мир внутрь зашёл.
Мир стал невидим,
А видим восходящий Бог.

* * *

Хорошо ли тебе в небе, сосна?
Хорошо ли стоять в забытьи?
Набежавшего ветра волна
Треплет тёмные ветки твои,
Ну а ты, всем простором дыша,
Расправляешься там, в вышине…
Хорошо ль тебе в Боге душа?
Хорошо ль Тебе, Боже, во мне?

* * *

Мне хорошо, хоть я стою
Сейчас у жизни на краю.
Мне хорошо, хоть боль моя
Давно ушла за все края.

Мне хорошо сквозь гущу слёз
От высоты моих берёз,
От тишины моих елей,
От шёпота сосны моей.

Как Бога ты ни назови,
Но если грудь полна любви,
То, значит, Бог в неё вошёл.
И, Боже, как мне хорошо!..

* * *

Мне хорошо в Твоих объятьях.
Я чувствую жар рук Твоих,
Когда вечерний лес затих,
И рдеет небо на закате.
Не оставляя меня, Создатель!
Молю Тебя, не оставляй!
Твои объятья – это рай.
Ад – это рук Твоих разжатье.
Я жребий вынесу любой.
О, только б, только б быть с Тобой,
А без Тебя мне сил не хватит.

* * *

Ах, Марфа, Марфа, что ты пропустила!
Когда бы вслушалась в Христову речь,
Такую ты приобрела бы силу,
Что хлебы жизни научилась печь.
И на Марию не досадуй, Марфа,
А лучше сядь в молчанье рядом с ней.
Ещё не смолкли ангельские арфы,
Ещё течёт поток Его речей…

* * *

Есть час тишайший, час молитв,
Тот час немеренный, в который
Мой Бог со мною говорит
Своим немеренным простором.
Как целый небосвод, большой
Волной покрылись наши споры.
Простор ли стал моей душой
Иль стала вся душа простором?..

* * *

Деревья звали, но никто не слушал,
Никто не видел их в упор, и вот,
Они вошли в раскрывшуюся душу
И совершили в ней переворот.

Они вокруг, но их не замечали,
Немыми называли, а они,
Шептали сердцу о начал начале
И сохраняли канувшие дни.

А мы кичились тем, что знаем много,
А мы… Мы жили, их собой глуша.
Вот так же мы не замечаем Бога,
Покуда не разверзлась вся душа.

* * *

В чём смысл великого заката,
Объявшего и даль и близь?
В проникновении куда-то,
Откуда все мы зачались,
В таинственном проникновенье
Куда-то за наш смертный страх.
И каждый вечер – откровенье
О наших собственных сердцах.

* * *

Молитва – это выход. Это – стены
Раздвинуты. Открыт простор Вселенной,
И ты один выходишь на дорогу,
Которая приводит прямо к Богу.

Так высоко! Так глубоко и тихо –
Из всей земной безвыходности выход.
Такая бесконечная свобода,
Как чистое пространство небосвода.

* * *

День угасал,
День долгий прожит.
В притихшем мире – торжество:
Так ясно видно, Боже, Боже,
Горенье сердца Твоего.
День угасал. Спускался вечер.
И открывался долгий путь,
И сердце к сердцу шло навстречу,
Чтобы друг в друге потонуть.
Обняв всю даль, всю высь, все шири,
Всем мыслям подведя итог,
Свет догорал в огромном мире.
Над миром разгорался Бог.

* * *

I

Нас нет отдельно. Нету множеств
Во всеобъявшем сердце Божьем,
Во всеобъемлющем провале,
Где мы исчезли, мы пропали.
Но можно, только исчезая,
Узнать, что нет у жизни края.

II

Об этом – всё. Об этом – море,
Об этом взлёты дальних взгорий,
Озёр немеющая гладь –
О том, что надо всё терять.
Всё, всё отдать, всё разом скинуть
И без всего нырнуть в глубины.
Как долго небо на закате
Поёт, что надо всё утратить
И вдруг увидеть в бездне Божьей
То, что утратить невозможно.

* * *

I

Следить за голой, чёрной веткой,
Чуть-чуть колеблемою ветром.
Следить часами за метелью
С какой-то непонятной целью.
Следить заворожённым взглядом
За всем, что вечно с нами рядом,
И незаметно проследить
Связующую с Богом нить.

II

А созерцанье – это выход
Из клетки «я» в пространство «Бог».
Вокруг становится так тихо,
Что звёздный звон доплыть к нам смог.
Забот и боли постоянство
Растаяло. Вопросов нет.
Есть бесконечное пространство
И несмолкающий ответ.

РАЗДЕЛ 4

ТАКОЙ ПРОСТОР!

 

I

Почему я всё время о Боге?
Потому что созвездья горят,
Потому что ведут все дороги
В золотой бесконечный закат.
Потому что мне единоверцы
Все, кто в небе готов потонуть,
Потому что раздвинулось сердце.
Потому что расширилась грудь.
Есть закон очень точный и строгий:
Всё сосчитано в нашей судьбе.
Почему я всё время о Боге?
Потому лишь, что не о себе.
Потому лишь, что шепчутся ветки,
И пьянит своим запахом бор.
Потому что в себе я, как в клетке,
Потому что мне нужен Простор!

II

Бог есть Простор. И в сём Просторе
Душе моей, как лодке в море,
Как птице в чистых небесах.
При чём тут боль? При чём тут страх?
Всё, всё, что бы со мной ни сталось, -
Так мизерно, такая малость!
Все мысли, все заботы – сор,
Когда вокруг – такой Простор!

III

Кто был в той глубине, в которой
Таятся семена простора,
Таятся жизни семена,
Вот там, откуда к нам весна
Приходит, чтоб раскрывши крылья
Вдруг потопить нас в изобилье
Своих немыслимых щедрот;
Кто вхож был в пласт священный тот,
Всегда неведомый, откуда,
Что ни мгновенье, снова чуда
Встаёт; - кто был там, - тот не может
Не славить вечно имя Божье.

* * *

Облака… облака… И качаются сосен вершины.
Облака… облака… И листва кружевная, как дым,
Чуть качаясь, дрожит… И вокруг меня нет ни единой,
Не малейшей преграды меж мною и Богом моим.

Сотни тысяч листов у расцветшего вешнего сада,
Сотни, тысячи тысяч сцепившихся, сросшихся пут.
И ещё и ещё… Но они никогда не преграда,
Но они никогда между мною и Богом моим не встают.

И сквозь юные листья гляжу я в простор небосвода,
Как сквозь узкую щёлку вглубь сердца гляжу своего.
И я знаю, я знаю – есть в мире одна лишь свобода:
Когда нет между мною и Богом моим ничего…

* * *

Одиночество старого клёна,
Одиночество голых берёз…
Дуб раскинутый, дуб наклонённый
Целый век в одиночестве рос.

Одинокий простор небосвода
Над широкой, неспешной рекой…
Одиночество – это свобода.
Одиночество – это покой.

Храм для истинных единоверцев,
Та молитва, что Богу слышна –
Одиночества полного сердца,
Переполненных глаз глубина.

И не надо гремящих пророчеств.
Есть одно. Его хватит навек –
Встреча двух или трёх одиночеств,
Точно в море впадающих рек.

* * *

Есть Бах, так значит, смерти нет,
Хоть прах вернётся к праху.
Ушедшим не гляди вослед,
А вслушивайся в Баха.
О нет, не воскрешенье тел!
Могил ничто не рушит.
Но Бах сметает наш предел –
Приводит к Богу душу.
В такую глубь он вводит нас,
Где стёрлись все итоги.
И с тем, кто скрылся с наших глаз,
Мы повстречались в Боге.

* * *

Наш тихий дом,
И с нами розы,
Разросшиеся, вросшие мне в сердце…
И Моцарт, Моцарт – резвое дитя,
Одним прыжком внезапно достающий
До неба, чтобы принести оттуда
Охапку ярко золотых лучей
И утопить нас в золотистых брызгах…
Ах Моцарт, Моцарт, озорным движеньем
Скользнувшим сквозь скопившуюся тяжесть
Несметных сил, готовых нас сдавить.
Но кто нас сдавит, если с нами Моцарт,
Разбрызгавший, как искры, детский смех,
Летящий Моцарт, тот, кому известны
Сокрытые от всех пути до Бога?
Никто ему не может помешать,
Пройдя сквозь тяжкий мрак, вдруг очутиться
У Божьих ног
И там, склоняясь, затихнуть,
Чтоб перед нами медленно раскрыть
Прозрачную, как слёзы, Бесконечность.

* * *

Прервите речь… Постойте… Замолчите…
Пускай одни деревья говорят.
Ветвей апрельских тоненькие нити,
В узор которых вплёлся весь закат.

Свет золотистый, алый и багровый
Становится прозрачнее, бледней…
Сейчас звучит единственное слово –
Всё то, что нужно всей душе твоей.

Великий час восполненного счастья, -
Как самый высший дар, его приму:
Есть Слово, обращённое не к части
Тебя, не к дроби, а к тебе всему.

Когда ты приближался к этой тиши,
Забыв про всё, что послано судьбой?
Когда ты мог неслышимое слышать?
Когда, когда же был ты всем собой?!

* * *

Ну, вот мы и снова остались втроём:
Я, ты и безветренный лес.
И словно корабль, наш маленький дом
Вплывает в бескрайность небес.
Да, снова душа потеряла края,
Не нужно ни стен, ни опор.
Нас снова не двое, а трое: ты, я
И этот вселенский простор.
У Духа Святого законы просты
И ведомы сердцу давно:
Не двое, не двое, а трое: я, ты
И то, что нас слило в одно.
Всё то, что собой наполняет сердца
И скрыто от слуха и глаз,
То, что без начала, то, что без конца, -
И делает вечными нас.
Тот, Третий, невидим и неисследим,
Он – ветер, сдувающий сны.
Что мы без него? Два осколка. А с Ним
Мы целой Вселенной равны.

* * *

I

Есть ты и я. Нас в мире двое.
Нет, трое: в нас и с нами Бог.
И небеса над головою.
Вот он – таинственный пролог
Всей жизни. Мы – Адам и Ева.
И нет божественного гнева.
Наш Бог от нас не отделён,
И нет пространств, и нет времён.

II

А есть… Когда б вы увидали
Те нарастающие дали,
Тот нескончаемый простор,
В котором молкнет всякий спор;
То самое пространство рая,
Где, никогда не умирая,
Восходит с каждым мигом вновь
Неистощимая любовь…

* * *

Что это значит, встретить Бога?
Да нет, не за земным порогом,
А прямо здесь, на этом свете
Его необходимо встретить.
Виденье? Нет, оставь надежду
Увидеть лик. Он где-то между
Всех лиц. Меж мною и тобой,
Меж этой далью голубой
И всем, чему отмерен срок.
Он между слов. Он между строк.
Его не может видеть глаз.
Он То, что связывает нас.
И если с Ним не будет встречи,
То и дышать нам будет нечем.

* * *

Я просыпаюсь, и в моём окне
Моя сосна пророчествует мне.
Нет, не пророчествует, просто так
Даёт душе какой-то тайный знак.

Нет, не пророчествует – говорит
О том, что Бог моей душе открыт,
О том, что Бог сейчас передо мной…
И тихо я здороваюсь с сосной.

* * *

А накопленье тишины
Шло так неисчислимо долго,
Что сердцу сделались слышны
На небе ангельские толки,
И тот, кто так давно отвык
От громких слов и формул строгих,
Постигнул ангельский язык
И начал лепетать о Боге.

* * *

О, это умиротворенье!
Вечерний миротворный свет…
Каких ещё нам надо откровений?
Какой ещё придёт ответ?

Что может быть сильней, чем этот,
Навылет просквозивший тьму?
Душа моя, отдайся Свету!
Отдайся Богу своему…

Оставь, забудь свои метанья.
Тебе открылся мир иной.
Настал великий час свиданья.
Мой Боже тихий, Ты со мной…

* * *

А сосна уходит в небо.
А сосна шуршит о Боге…
Вслед за ней подняться мне бы
По проложенной дороге!..

О, какая скрыта сила
И любовь какая в этом:
Для меня ведь прочертила
Путь прямой к Истоку света,

Проложила для меня же
Мост в пространство голубое!
Так ведь? Ничего не скажет,
Лишь поманит за собою.

* * *

Всё тише, и тише, и тише.
Я в тишь, словно в воду, нырну.
И дождь барабанит по крыше
И так создаёт тишину.

И всё неспроста, неслучайно,
Всё – путь в глубину бытия.
На дне тишины этой – тайна,
А в тайне – свобода моя.

* * *

Что в жизни великих деревьев сокрыто,
Мерцанием звёздным во тьме перевитых,
Безлиственных зимних, намокших осенних?
В них тайно вершится моё продолженье.
Они мою жизнь продолжают куда-то
В простор бесконечный, умом не объятый.
Они – отрицанье любого итога.
Они – единенье души моей с Богом.

* * *

Оттого, что есть на свете море,
Оттого, что есть лесной простор,
Может вдруг свернуться в точку горе,
Навсегда исчезнуть наш позор.
Господи, как мелки наши цели
Рядом с вечной сутью бытия.
Как я благодарна этой ели
И всему, что более, чем я!

* * *

И всё неважно. Важен только лес,
Спокойный, отрешённый и прекрасный.
Важны прямые линии стволов
И длинные иероглифы веток –
Живого Духа тайные пути,
Которые пересекают смерть.
Не только смерть, но всю земную боль…
На плоскости для нас исхода нет.
Но ствол сосны пересекает плоскость.
Мы постигаем вдруг, что есть объём.
И мы объемлем мир – и вот тогда,
Здесь, в точке сердца, чувствуем бессмертье.
Оно не после жизни, не потом.
Оно – сей час, не знающий предела.
Оно – в пересечении длины
С великой высотой и глубиною.
Оно есть небо и оно есть море,
В котором отразились небеса.
Как труден путь из плоскости в объём!
Как трудно нам поверить в то, что мы –
Не только плоть, не только эта плоскость.

* * *

А листья летят, и летят, и летят
Крылатою лёгкою стаей.
Октябрь на исходе. Густой листопад.
Лес молкнет. Мой лес замирает.

А сердце готово следить без конца
За медленным листьев паденьем.
Я чувствую ясно дыханье Творца
В безжалостном ветре осеннем.

О, Дух, возносящий стволы к небесам,
Пространство провей и расчисти!
Ты часто бываешь безжалостен к нам –
Дрожащим, трепещущим листьям.

Но мы ведь не только сухие листы,
Слетевшие с ветки древесной.
Мы – ноль и всецелость, вот также, как Ты,
Незыблемый и бестелесный.

* * *

Мир зелёный, мир высокий,
Мир бездонной тишины…
Что тебе все наши сроки?
Что тебе все наши сны?
Мир зелёный, мир высокий.
Там, где вечность, счетов нет:
Миллиарды, миллионы
Или только сотни лет…
Мудрость, как туман седая
До всех лет, давным-давно,
Тихо-тихо оседает
На таинственное дно.
Дно? Но где оно? Где стены?
Только глубь и ширь и высь…
Дно в бездонности Вселенной –
Точка, где мы все слились.

* * *

I

Моя молитва ни о чём,
Моя молитва о Тебе.
Мольба о Господе моём,
Внимающем моей мольбе.

Любовь растёт за мигом миг
И подымается, как вал.
Я, глядя в твой Любимый лик,
Молюсь, чтоб мир Тебя узнал.

II

Вы не знаете Бога,
Вы придумали Бога.
Слов насказано много,
Но ведь Он молчалив.

Что такое познанье?
Погруженье в молчанье,
Сердца к сердцу касанье
И свидетельство – жив!

* * *

Молитва – это остановка…
Оборван бег. Задержан час.
Идёт немая подготовка
К раскрытью многих сотен глаз.
К рождению иного глаза,
Пробившего всю плотность тьмы,
К тому, который видит сразу
Всё, что ощупывали мы,
Быть может, долгими веками,
За шагом шаг, за мигом миг,
И вдруг ворвавшееся пламя –
Толчок, с которым мир возник.
Упала, сорвана завеса,
Проколота навылет мгла.
Молитва – единенье с лесом,
Недвижность мощного ствола.
Беспрекословное приятье
Всей тяжести судьбы своей.
Впаданье в Божие объятье,
Закрытие земных очей.

* * *

Молиться надо на горе,
Молиться надо в Божьем храме,
На затихающей заре,
Когда весь свет склонён над нами.

Молиться надо у сосны,
К вершине голову закинув,
В часы глубокой тишины,
Собравши душу воедино.

Гора иль море, лес иль храм –
Там, где просторнее, где тише…
Молиться надо только там,
Где сердце может Бога слышать.

* * *

Застыть на берегу. Морском или потока
Текущей музыки. Застыть на берегу.
Впивает ухо и вбирает око,
И миг остановился на бегу.

О, этот миг, раздвинутый, пространный!
Пусть ширится, весь мир обнимет пусть!
Я становлюсь великим океаном,
Гармонией вселенской становлюсь.

Дух, замерший на берегу Вселенной
В одежде той, что так ему тесна!..
Не рву одежды и не бьюсь о стены,
Но знаю, что раздвинется стена.

Не бьётся свет с покрывшей землю тьмою,
Но он растёт. И вот – дрожит туман.
Нет стен таких, которых не размоет
И не снесёт великий океан.

* * *

Тварь мощная с Творцом незримым в споре,
Иаков с Богом. Поединок сил.
Тяжёлое, рокочущее море –
И лёгкий Дух, что море сотворил.
Вершится нам неслышимая месса,
Кто ей простор в средине сердца даст?
Как можно не имеющему веса
Пробиться насквозь через горный пласт?
Как обречённо, каменно и глухо…
И вдруг глубинный, чудотворный звук –
И веянье невидимого Духа
Сдвигает гору тяжелейших мук.
О, тишина над широтой морскою –
Творца немолчный и беззвучный зов!
И силы единенья и покоя
Мощнее всех вздымаемых валов.

* * *

Закат был золотым и алым.
Он догорал, бледнел и рос.
Свет говорил. Душа внимала.
Смолкала боль. Смолкал вопрос.

Свет говорил душе такое!
Вводил в такую тайну свет!
Он звал к великому покою.
Он говорил, что смерти нет.

Но, Боже правый, как же это –
Как можно взять такое в толк?
Не знаю. Просто верю Свету.
Смолкает боль. Вопрос замолк.

* * *

Откуда птица знает всё про Бога?
Кто ей вложил внутрь горла эту трель?
О, как мы слов нанизываем много,
А тут совсем без слов и – прямо в цель.
Откуда птаха малая лесная,
Со мной едва знакомая полдня,
Всё, что таится в этом сердце, знает
И всё сейчас сказала за меня?

* * *

Как просто… Тоненькие ветки
С узором из снежинок редких
И белое немое поле,
Где дышит только Божья воля.
Как просто… Ничего не надо.
Лишь только лёгкость снегопада,
Лишь только небо, только ветки
С узором из снежинок редких…

Стихи, написанные в больнице

* * *

Что будет там, в посмертье, я не знаю.
Уста сомкнула тишь и гладь.
Но небом грудь наполнилась земная
И знает всё, что сердцу нужно знать.
И вот они – мои единоверцы,
Те, кто сейчас, как я, глядят в окно.
Вот те, чьё замирающее сердце
Всей Божьей бесконечностью полно.

* * *

Так вот он Ты! Так вот кто Ты такой –
Тот самый Дух, которым все мы дышим,
Объявший всё, держащий мир покой –
Всё шире, шире, глубже, глубже выше…
О, все века вмещающий сей час!
Вопросов нет. Не вопрошаю где Ты?
Мы все – в Тебе, а Ты… Ты входишь в нас,
И нет предела хлынувшему свету.

* * *

Господа надо припомнить.
Господа надо узнать…
Чистого неба огромность,
Моря безмолвного гладь…
О, эта древняя память –
Огнь, прожегший покров…
С гроба свалившийся камень,
Лазарь, услышавший зов…

* * *

О, Господи, какая жизнь есть там,
Где нет дробей, где сердце стало целым.
Так вот что значат всем открытый храм
И навсегда пропавшие пределы.
И – ни мгновенья жизни позади,
И никакой уже не страшен жребий.
О небо, небо, небо, ты – в груди!
Внутри меня простор – такой, как в небе.

* * *

Какая тишина в иконных лицах,
И как безмолвно дерево растёт!
В каком молчанье Божий труд вершится,
И как шумит весь наш круговорот!
И этот шум не знает окончанья,
И потому Твой смысл непостижим…
О, Боже, дай мне Твоего молчанья,
Чтоб наконец подобьем стать Твоим.

* * *

Лишь только небо с птицею вдали,
Лишь только нескончаемость обзора –
И нету притяжения земли,
А только притяжение простора.
Там, на земле – бессчётные границы,
А здесь – лишь синь и белоснежный пух.
Простор небес в простор души глядится,
И два крыла раскидывает Дух.

* * *

Благодарю Тебя, Господь,
За то, что Ты есть Ты,
Что притяженья высоты
Душе не побороть.

За то, что льётся благодать
Так незаметно в нас,
За то, что нам не исчерпать
Незримых сил запас.

За неизменный их прибой
Из сердца бытия,
За единение с Тобой,
Любовь и боль моя.

* * *

Когда-нибудь, когда – ещё не знаю,
Но только я предчувствую весну,
В которой будет только даль без края
И погруженье ввысь и в глубину,
И душу всю, как птицу в день весенний,
Охватит вдруг такое торжество!
Ведь кроме вот такого погруженья
Ей в мире и не надо ничего.

* * *

Погружение в сердце любимое.
Бесконечное погружение.
Это тяга неодолимая
К растворению, к единению.
Больше нету преград бесчисленных,
Исчезает любой порог.
Только тот, кто любил воистину,
Сам узнает, что значит Бог.

* * *

Простору, Боже, только лишь простору!
Чтоб меж тобой и мною – ничего,
Чтоб дух нашёл в себе самом опору
И бездну ощутил как торжество.
Лишь только тот достиг своей вершины,
Кто ощутил, что не нужна броня,
Что нет над Духом Божьим господина,
А этот Дух – во глубине меня.

* * *

Как птица в небе, так, как птица в небе,
Как точка, вдруг попавшая в простор,
Так, как к звезде взлетевший горный гребень,
Так, как земля с крылами снежных гор…
О, эта нескончаемость дороги,
Живое чувство полнобытия
И ликованье о бескрайнем Боге,
В ком так блаженно утопаю я…

Это был цикл стихов, написанный в больнице.

* * *

О, нет, мы не одни на свете,
Не надо нам бояться тьмы.
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.
В белесом сумраке темнели
И высились, как стройный храм,
Две древние большие ели
И что-то говорили нам.
Мы тихих слов не разобрали,
Они растаяли вдали.
Но эти выси, эти дали
К нам в сердце медленно вошли.
Да, кто-то был за нас в ответе,
Кого не ведали умы…
Мы не оставленные дети,
В сём мире не сироты мы.

* * *

Открывшееся взгляду мирозданье
По капле натекает в грудь мою.
Благословенно Божие молчанье,
Которое с таким доверьем пью!
Молчание пространства голубого,
Раскрывшийся молчащий небосвод…
О, Господи, какое в мире слово
Охватит мир и жизнь в него вдохнёт?!

* * *

Когда звуки становятся глуше,
Мягче свет и жара присмирела,
Выступают прозрачные души,
Покидая тяжёлое тело.
Знают сосен немые вершины,
Что душа не имеет границы
И что то, что сокрыто в глубинах,
Будет длиться, и длиться, и длиться…

* * *

В лесу не лес, а Бога вижу я,
В моей сосне, в её осанке строгой,
И в иве, наклонённой у ручья,
Не иву вижу, не сосну, а Бога.
Вот и в тебе я вижу не тебя.
Нет никого родней тебя и ближе,
И, до самозабвения любя,
В тебе Его невидимого вижу.
В Него вхожу сквозь первые листы,
Сквозь куст, цветы, сквозь дерево любое.
И потому лишь мне так дорог ты,
Что ты Его не заслонил собою.

* * *

И наконец-то стало тихо.
Страстей и споров нет как нет.
И оказалось наше лихо
Всего лишь суетой сует.
Когда всё в мире отшумело,
Вдруг довелось остаться мне
Наедине с Вселенной целой –
С самой собой наедине.
В вечерний час, в преддверье ночи,
В святой объявшей мир тиши,
Когда почти закрылись очи,
Открылось око у души.
И наступил конец обиде,
И страх наткнулся на порог.
Мир внутрь зашёл.
Мир стал невидим,
А видим восходящий Бог.

* * *

Хорошо ли тебе в небе, сосна?
Хорошо ли стоять в забытьи?
Набежавшего ветра волна
Треплет тёмные ветки твои,
Ну а ты, всем простором дыша,
Расправляешься там, в вышине…
Хорошо ль тебе в Боге душа?
Хорошо ль Тебе, Боже, во мне?

* * *

Мне хорошо, хоть я стою
Сейчас у жизни на краю.
Мне хорошо, хоть боль моя
Давно ушла за все края.

Мне хорошо сквозь гущу слёз
От высоты моих берёз,
От тишины моих елей,
От шёпота сосны моей.

Как Бога ты ни назови,
Но если грудь полна любви,
То, значит, Бог в неё вошёл.
И, Боже, как мне хорошо!..

* * *

Мне хорошо в Твоих объятьях.
Я чувствую жар рук Твоих,
Когда вечерний лес затих,
И рдеет небо на закате.
Не оставляя меня, Создатель!
Молю Тебя, не оставляй!
Твои объятья – это рай.
Ад – это рук Твоих разжатье.
Я жребий вынесу любой.
О, только б, только б быть с Тобой,
А без Тебя мне сил не хватит.

* * *

Ах, Марфа, Марфа, что ты пропустила!
Когда бы вслушалась в Христову речь,
Такую ты приобрела бы силу,
Что хлебы жизни научилась печь.
И на Марию не досадуй, Марфа,
А лучше сядь в молчанье рядом с ней.
Ещё не смолкли ангельские арфы,
Ещё течёт поток Его речей…

* * *

Есть час тишайший, час молитв,
Тот час немеренный, в который
Мой Бог со мною говорит
Своим немеренным простором.
Как целый небосвод, большой
Волной покрылись наши споры.
Простор ли стал моей душой
Иль стала вся душа простором?..

* * *

Деревья звали, но никто не слушал,
Никто не видел их в упор, и вот,
Они вошли в раскрывшуюся душу
И совершили в ней переворот.

Они вокруг, но их не замечали,
Немыми называли, а они,
Шептали сердцу о начал начале
И сохраняли канувшие дни.

А мы кичились тем, что знаем много,
А мы… Мы жили, их собой глуша.
Вот так же мы не замечаем Бога,
Покуда не разверзлась вся душа.

* * *

В чём смысл великого заката,
Объявшего и даль и близь?
В проникновении куда-то,
Откуда все мы зачались,
В таинственном проникновенье
Куда-то за наш смертный страх.
И каждый вечер – откровенье
О наших собственных сердцах.

* * *

Молитва – это выход. Это – стены
Раздвинуты. Открыт простор Вселенной,
И ты один выходишь на дорогу,
Которая приводит прямо к Богу.

Так высоко! Так глубоко и тихо –
Из всей земной безвыходности выход.
Такая бесконечная свобода,
Как чистое пространство небосвода.

* * *

День угасал,
День долгий прожит.
В притихшем мире – торжество:
Так ясно видно, Боже, Боже,
Горенье сердца Твоего.
День угасал. Спускался вечер.
И открывался долгий путь,
И сердце к сердцу шло навстречу,
Чтобы друг в друге потонуть.
Обняв всю даль, всю высь, все шири,
Всем мыслям подведя итог,
Свет догорал в огромном мире.
Над миром разгорался Бог.

 

* * *

I

Нас нет отдельно. Нету множеств
Во всеобъявшем сердце Божьем,
Во всеобъемлющем провале,
Где мы исчезли, мы пропали.
Но можно, только исчезая,
Узнать, что нет у жизни края.

II

Об этом – всё. Об этом – море,
Об этом взлёты дальних взгорий,
Озёр немеющая гладь –
О том, что надо всё терять.
Всё, всё отдать, всё разом скинуть
И без всего нырнуть в глубины.
Как долго небо на закате
Поёт, что надо всё утратить
И вдруг увидеть в бездне Божьей
То, что утратить невозможно.

 

* * *

I

Следить за голой, чёрной веткой,
Чуть-чуть колеблемою ветром.
Следить часами за метелью
С какой-то непонятной целью.
Следить заворожённым взглядом
За всем, что вечно с нами рядом,
И незаметно проследить
Связующую с Богом нить.

II

А созерцанье – это выход
Из клетки «я» в пространство «Бог».
Вокруг становится так тихо,
Что звёздный звон доплыть к нам смог.
Забот и боли постоянство
Растаяло. Вопросов нет.
Есть бесконечное пространство
И несмолкающий ответ.

 

РАЗДЕЛ 5

ДЕНЬ СУББОТНИЙ

 

Есть Паузы, когда не жди, не требуй
Ни слов, ни дел и не расходуй сил.
Вот так, наверно, Бог и создал небо,
Вот так когда-то море расстелил.

Есть Пауза. Час тихий. Час просторный:
Не плещут ветки. Не шумит вода.
В средину неба входит контур горный,
И прямо в душу вкраплена звезда.

Мысль движется всё тише, неохотней
И замирает, ощутив порог.
Есть Пауза – великий день субботний,
Когда сквозь мир просвечивает Бог.

* * *

Что делаю? Да ничего.
Впиваю Бога моего.
Пью этот световой наст ой,
Вдыхаю сердцем Дух святой.
О, если б я сказать сумела,
Что в мире нет важнее дела,
Чем это! Если б я смогла
Сказать, как мелки все дела
Без этого! Все наши битвы
Без этой истинной молитвы
Проиграны, хоть гром побед
Сопровождал их сотни лет.
Что делаю? О, Боже мой,
Учусь Твоей любви немой –
Учусь Тебе. О, научи,
Чтобы из глаз текли лучи,
Чтобы из слов струился свет,
Заливший весь позор побед.

* * *

И снова осень подступает,
Издалека, исподтишка.
На зелени слеза скупая
Чуть пожелтевшего листка.

Высокий лес так неподвижен,
Как будто слышит чей-то зов,
И тайна жизни ближе, ближе,
И всё прозрачнее покров.

Незримый смысл наш где-то рядом,
Вот-вот проглянет сквозь сосну.
И делать ничего не надо,
Лишь не спугнуть бы тишину.

* * *

А мне диктует тишина.
Нет, не диктат, здесь суть иная:
Когда душа полным полна
И я нема, я зачинаю

От тишины. Ведь только в ней
Сосредоточенная вся сила
Грядущих, нерождённых дней
И жизнь всего, что прежде было.

В ней звук, как в почке лист, набух.
Его не может слышать ухо.
Но вечный жизнетворный Дух
Открыт для внутреннего слуха.

И огнедышащую речь
Родит безмолвие лесное,
И опыт всех духовных встреч
Есть опыт встречи с тишиною

* * *

Уменье ничего не делать
И долго-долго Бога ждать,
Своим деяньем скороспелым
Не потревожить неба гладь.

Да, ни на миг не потревожив
Той бесконечной глубины –
Не слышной уху мысли Божьей,
Что тихо входит в наши сны.

И зреет в нас. О, как ни много
Часов пройдёт – пускай вся жизнь –
Не действуй. Или действуй с Богом.
Чтоб ни было, но ты дождись…

* * *

Нужней всего – пусть те поймут, кто могут,
Кому на тишину хватило сил, -
Весь долгий день общаться только с Богом,
И чтобы нас никто не перебил.

Никто, никто… Ты хочешь нам поведать
Про то, как болью изошла душа?
Ну, что ж, включись в беззвучную беседу,
Но только ничего не нарушай.

Сосна шумит весь день со мною рядом,
Высокий ствол уходит в небосвод…
Сосна умна. Её учить не надо,
Она нас никогда не перебьёт.

Весь долгий день общаться только с Богом –
Ведь Он душе, как небеса открыт.
Бог говорит так бесконечно много!..
Бог всё, что нужно, сердцу говорит…

* * *

Позолочёные леса
Какой-то высшей вести внемлют,
И тихо-тихо небеса
Переселяются на землю.

И, нас о тишине моля,
Всё громкое уводят в небыль.
Весной возносится земля,
А осенью нисходит небо.

Вся широта и высь небес
Сродняется безмолвно с нами,
И молкнет усмирённый лес,
И плачет светлыми слезами.

Листвой редеющей шурша,
Впускает в небо лес осенний.
И постигает вся душа,
Что осень – время просветленья.

* * *

Успокойся, Бог с тобой.
Смолкнул шум. Окончен бой.
И прямой недвижный ствол
Прямо в небеса вошёл.
Успокойся, посмотри,
Как сверкают янтари
Среди зелени густой,
Как подходит золотой
Свет всё ближе, ближе к нам,
Освещая тайный храм,
Где, не слыша наших смут,
Тихо ангелы поют.

* * *

Ещё заря, но серп белеет лунный
Сквозь истончившиеся облака.
Деревья как натянутые струны.
Сейчас их тронет Божия рука.

Совсем исчезли, растворились тени,
Всё в ожиданье замерло вокруг.
И сердце тоже ждёт прикосновенья,
Чтобы издать свой самый тайный звук…

* * *

На небе тихо. Господи, как тихо!
На небесах – немереный простор.
Всё небо есть сплошной великий выход
Из наших вечных тупиков и нор.

Куда бы мы ни забредали, где бы
Ни находились – сбросим свой багаж,
Расправимся и взглянем прямо в небо,
Чтоб прошептать неслышно: «Отче наш…»

* * *

И ничего не происходит.
Чудес на свете нет как нет.
Сияние на небосводе.
В лесу горит зелёный цвет.
Так незаметно длятся тени,
Так неподвижен ствол сосны.
Но сердце чувствует Движенье
Внутри великой тишины.
Внутри всего, как в плоде семя,
Есть Кто-то, Кто незрим, но жив.
И вот остановилось время,
Ему дорогу уступив.

* * *

О, если б вся душа припала
К Творцу, как тела тяжкий пласт
К земле! Он всё начнёт сначала,
Он заново тебя создаст.
Но только если ты покинул
Всё для Него. И не на срок –
Навек. Оглядки – ни единой,
Сомненья – ни на волосок.
Потеряны и счёт и мера.
Совсем замолкли плоть и кровь:
Ты весь – одна сплошная вера,
Неодолимая любовь.

* * *
К Богу, как к земле припасть,
Намолчаться долго, всласть –
И восстать со дна молчанья,
Как из Бога – мирозданье.

* * *

Господь нас лечит тишиной
Огромною, всецелой.
Так вот, что значит мир иной,
Утративший пределы,

Когда придёт большая тишь,
Всё половодье тиши,
И ты, как небо, замолчишь,
То Бог тебя услышит.

Да, Он внимать тебе готов,
Он день и ночь внимает,
Ему совсем не надо слов –
Нужна душа немая.

Он только ей и даст ответ…
Так подогни колени,
Поняв, что большей силы нет,
Чем полнота смиренья.

* * *

А времени мало. Как времени мало!
Всю жизнь свою надо прожить мне сначала.
Мне надо прожить её вместе с сосною,
Что тихо шуршит в высоте надо мною.

А время подходит к незримой границе,
И мне не хватает его, чтоб смириться.
Да, мне не хватает последних мгновений,
Чтоб выйти душе к Океану смиренья.

А в том Океане, а в том Океане,
Там всё, что не нужно, растает в тумане.
Там Духу свободно, как ветру средь поля,
Там только творящая Божия воля.

* * *

Час долгий, час прощания.
Весь день в лесной глуши.
Немое излияние
Светящейся души.
Что далее, не ведаю –
Истаиванье, дым.
Но сердце тихо следует
За светом золотым.
На небе – туча серая,
Весь лес туманно сед,
Но как я свято верую
В запечатленный свет,
В мерцание крылатое…
Пусть под ногами прах,
Но вечность отпечаталась
На золотых листах.

* * *

Как будто звёздочки во мраке,
Чтоб в темноте не потонуть,
Вдруг засверкали Божьи знаки,
Нам освещая в вечность путь.

Лист золотой и нежно алый –
Нимб, окружающий кору…
Т сердце тихо задрожало,
Как лёгкий листик на ветру.

И рвётся вон. О, Боже, Боже!
В лесной осенней тишине
Узнай его по этой дрожи,
Согрей его в Своём огне!..

* * *

I

Есть у души свой камертон:
Завечеревший небосклон
И тихий-тихий древний лес,
Входящий в высоту небес.
Лишь только здесь, в лесной тиши,
Хранится чистый звук души.
Беспримесный, чистейший звук –
Прикосновенье Божьих рук
К одной натянутой струне,
Затрепетавшей в тишине.

II

Все наши звуки временны,
Все наши мысли тленны.
А тишина беременна
И неприкосновенна.
Священное безмолвие
Пустой небесной сини…
Ведь пустота наполнена:
Наш Бог живёт в Пустыне.

* * *

Ты разрешаешь мне подслушать.
Мне подглядеть позволил Ты,
Как восстают из праха души,
Когда слетают вниз листы.

Когда всё в мире замолкает:
Ни птиц, ни даже ос и мух,
И тишина стоит такая,
Что в самом деле слышен Дух.

Вот в эту пору листопада,
Когда как искра лист любой,
Беззвучно падает преграда
Между душою и Тобой.

Да, мир сейчас пустой и нищий.
Но кто меня уверит в том,
Что я сижу на пепелище,
А не на троне золотом?

* * *

Эта осень златотканая –
Купина неопалимая,
Вся земля обетованная
Постепенно стала зримою.
Торжествует тишь иконная,
На Небесный град похожая.
Через тело истончённое
Засветилось сердце Божие.

* * *

Под аккомпанемент костра
Молчать до ночи, до утра
И не считать часов и дней,
А только слушать плеск ветвей.
А только каждое мгновенье
Вершить немое погруженье
В ту тишь, что плещется у ног,
В тот океан, который – Бог…

* * *

Да разве ты не видишь, ты не знаешь,
Что я сама как тишина лесная,
Что нет у сердца никакой вины,
Вот так же, как у этой тишины?
Да разве ты не видишь сквозь меня
Сиянье жизнь творящего огня?
Я не при чём. Я Им просквожена.
А ты не видишь…
Что ж, твоя вина.

* * *

В чём, в чём наша общая тайна?
О чём колокольные звоны?
Что главное в мире? Бескрайность.
Что главное в сердце? Бездонность.
И эти мохнатые ели,
И эти берёзы и клёны
Всю жизнь об этом и пели,
О том, сокровенном, бездонном…

* * *

Не просто видеть – погрузиться
В вас, чтоб смогла душа моя
Безмолвно перейти границу
Иного слоя бытия.
Не просто видеть, просто слушать
Покой стволов и плеск ветвей,
А их невидимую душу
Внезапно ощутить своей.
И эти листья, ветки, птицы
Войдут в души твоей состав.
Не видеть, а преобразиться,
Всё сердце ими напитав.
Не лес, а душу всю колышет
Осенний ветер. Стихнул шквал.
И ты уже деревьев тише.
Ты здесь не гость, ты лесом стал.

* * *

Да нет, совсем не за земным порогом
Лежит обетованная страна.
Ведь тайна леса – это тайна Бога,
А тайна Бога – это тишина.

И в тишине светящейся осенней
Вдруг обнажились тайные пласты,
И вот душе настало пробужденье
Опоминание от суеты.

Сухих листов хрустящие обвалы
И тишь, в которой можно потонуть…
Вся тайна в том, что суеты не стало
И в мире тихо проступила суть.

* * *

Ты причащаешь своему Покою,
Чуть шепчешь, ветки тёмные скрестя,
Как будто мать, обняв своей рукою,
Ласкает неразумное дитя.
О, Господи, должна понять теперь я,
Что сон прошёл, развеян тёмный страх.
Ты просишь только моего доверья.
А я… Я плачу у Тебя в руках.

* * *

О, Господи, укрой и обними,
И замолчу я, как весь мир лесной.
Ведь не могу я говорить с людьми,
Когда Ты сам беседуешь со мной!
Душа нашла сейчас своё жильё,
Душа нашла сейчас своё жильё,
Душа к себе самой вернулась вновь.
Простите мне молчание моё –
Не знает слов растущая любовь.

* * *

Когда густеет тишина,
Внезапно замирает время,
И сердце ощущает бремя
Блаженное. Душа полна
Ещё не ведомым грядущим,
И чем весомее, чем гуще
Лесная тишь, тем ближе плод,
Который Бог веками ждёт…

* * *

Благословенно то, что есть.
Не надо ничего другого.
То, что вот в этот миг, вот здесь,
Что вечно и всегда не ново.
Душа окончила кочевье,
Вошла в распахнутость небес.
И время встало, как деревья,
И разрослось, как целый лес.

* * *

Полине Чижевской

Как будто все покровы сдунул,
Свёл маски пёстрые на нет,
И воцарился в мире лунный
Всё пронизавший, тайный свет.
И стало всё вокруг единым,
Мерцая, засинел простор,
И проступили в нём глубины,
Невидимые до сих пор.
Повисло бледное светило,
Сереброокая луна.
И глубина заговорила,
И просияла глубина.

* * *

Шум лесной, бесконечный, протяжный.
В нём – все дали и вся глубина.
Оказалось – всё в мире неважно,
А важна только эта сосна,

Только эти столетние ели,
Только в ветках сквозящий простор,
Только майская юная зелень,
Только этот немой разговор

Мира с сердцем. Вот так у иконы:
Всё смолкает. Покой. Забытьё.
И звучит в тишине затаённой
Глубочайшее сердце моё.

* * *

Юность лета. Рябина в цвету.
Лес густой тишиною набух.
Долго рос, набирал высоту
И застыл воплотившийся дух.

Будто лодка на глади морской,
Будто Бог средь субботнего дня.
Так душа погрузилась в покой.
Так весь мир погрузился в меня.

А вблизи меж сплетённых ветвей,
В гуще клёнов, берёз и ракит,
Тонко-тонко поёт соловей…
Или, может, так сердце звучит?

* * *

И наконец настало лето.
Всё беззаботней, всё теплей…
Расправленность зелёных веток,
Расправленность души моей…

Какая ясность и свобода,
Парящих тихих крыл размах…
В зените сила. Полдень года.
И можно плыть на облаках.

* * *

Нас было двое. Рядом ель качалась,
И время шло не мимо, а насквозь.
Пространство расширялось, расширялось
И тихо с Бесконечностью слилось.
И сердце вдруг почувствовало с дрожью,
Что прямо здесь, не в сказочной дали,
Находится родное царство Божье
И мы в него нечаянно вошли.
Ты головы коснулся головою,
Рука моя – у сердца твоего.
Качалась ель. Нас было только двое.
И Бесконечность. Больше ничего.

* * *

А наша любовь – бесконечная тишь.
Ты в душу мою, точно в небо глядишь.
А наша любовь – это мощный покой
Растущей, раскрывшейся шири морской.
А наша любовь – нескончаемый рост
Спокойных деревьев, коснувшихся звёзд.

* * *

Я у моря души твоей
Слышу сердцем великий вал,
Дальний рокот земных морей
Ты в безмолвье любви собрал.
Слышу звёздный беззвучный хор.
На морском берегу стою.
Как мне нужен морской простор,
Уместившийся в грудь твою!..

* * *

Вся праведность лишь только в том,
Чтобы сердцам соединиться
Так, чтобы каждая частица –
Одним охвачена огнём.
Чтоб в моментальной этой Встрече
Внезапно вспыхнула вся Вечность
Сияньем тысячи светил.
И то, что Бог соединил,
Уже не разделить вовеки,
Как слившиеся в море реки.

* * *

А лес был мудр. И был неуязвим,
И я у леса моего училась,
Который был всегда собой самим
И ни на чью не полагался милость.

Да, лес был мудр, и лес был одинок.
Не надо биться с роком в рукопашном.
Вот здесь, в лесу, неумолимый рок
Вдруг делался бессильным и нестрашным.

Деревья тихо высились над ним,
И кто их видел, не боялся ада.
Ну да, конечно, рок неумолим,
Но нам его и умолять не надо.

Над ним сомкнутся сизые леса…
Остановитесь шум лесной послушать
И взгляд поднять в немые небеса,
Чтобы призвать всё небо прямо в душу…

* * *

Моё призванье, о, моё призванье!
Я призвана вселенской тишиной.
Я призвана земных пространств молчаньем
И каждой елью, каждою сосной.

Я призвана великим и суровым
Безмолвьем неба и надгробных плит
Услышать то единственное Слово,
Которое за всех заговорит.

Не за себя – за всех. Призыв могучий
Сбил с ног меня: Остановись! Внемли!
И различи небесное созвучье
Над всей разноголосицей Земли!

* * *

Нет, не просто любованье,
Отдых под зелёной сенью,
Смысл и сущность созерцанья –
Растворенье, единенье.
Лес прошит парчовой нитью,
Световой обвит дорогой.
Созерцанье есть соитье
С деревом, с лучом и с Богом.

* * *

В небе место моё. Моё место в пустыне.
Моё место в морской нескончаемой сини,
Где ни слов и ни дел, где всем мыслям порог.
Я в бездействии полном, а действует Бог.
Жизнетворным огнём
Он горит в глубине.
Моё место лишь в Нём.
Его место – во мне.

* * *

И ни шумка и ни словечка.
Дом замер в полной тишине.
Чуть-чуть потрескивает печка,
И что-то зреет там, во мне.
И кажется сейчас Вселенной
Вот этот деревянный дом.
И Кто-то тайный и священный
Незримо обитает в нём.
Он явным станет так нескоро!..
Он весь в пути… Идут века.
О, стать бы для Него простором,
Чтоб ни словечка, ни шумка…

* * *

Когда я остаюсь одна,
Разгорается тишина.
Когда сходит вся жизнь на нет,
Разгорается тайный свет.

И горит, и горит, пока
Не смешаются все века,
Не сольётся с душой моей
Широта всех земных морей,

Высота и простор небес,
Где последний предел исчез, –
И напьётся душа моя
Беспредельности бытия.

* * *

День пасмурный, серый.
Померкшая хвоя.
А время – без меры,
И столько покоя!
Что нам в непогоде?
Спит царство лесное.
И время обходит
Его стороною.

* * *

Серое небо и хмурые ели.
Тихие редкие звуки капели.
Редкие, тихо текущие слёзы.
Голые ветки высокой берёзы.
Сердце – у веток туманных во власти.
И почему-то - глубокое счастье…
Было долгов в этой жизни так много!
Ну, а сейчас – только отданность Богу,
Только молчание вечных основ,
Только покой, пробужденье от слов.

* * *

Идти не надо никуда,
Недвижность и затишье.
Стекает медленно вода,
И дождь стучит по крыше.

Листвы новорождённой дрожь,
Зелёный блеск сквозь темень.
А время длится, словно дождь,
И дождь идёт, как время.

Течёт струя, часы текут
Мгновенье за мгновеньем.
И этот мерный стук минут
Есть сердца наполненье.

* * *

Своих ветвей зелёным валом,
Войдя в разлив голубизны,
Сосна из тишины вставала
Так, как богиня из волны.
И так, как крылья серафима
От огнедышащей страны,
Она была неотделима
От совершенной тишины.

* * *

Мистическая тишина
Жизнь так торжественно полна,
Как будто чаша, что вот-вот
За край свой влагу перельёт.

Всецелый мир. Ни щёлки нет,
Всё затопил великий свет.
И этот свет хранит Она –
Таинственная тишина.

Живого Духа торжество.
Есть Бог. И больше – ничего.

* * *

Нет, не всевластен в мире рок.
Покой мне душу пересёк
Вот так, как гладь пространства – ствол.
Вот так, как высоту – орёл.
Как вседержительной рукой
Бог – землю, так должна покой
Я удержать наперекор
Всем бурям, вторгшимся в простор.

* * *

Есть жизнь от жизни в стороне,
С самой собой наедине,
Глубокой тайною полна,
Сама собой окружена.
До нас с тобой ей дела нет.
Она сама себе ответ,
Не слышный нам ответ немой.
Наполнена собой самой,
Она в немотной глубине.
Откроется тебе и мне.

* * *

А снег идёт, идёт, идёт,
И тихо-тихо ветки гнутся.
Как будто со своих высот
Нисходит Бог, чтоб нас коснуться.

И не бывает в мире нег
Целебней и проникновенней,
И этот белый-белый снег
Есть Божие прикосновенье.

Как будто небо входит в дом,
И он сейчас всех храмов выше.
И смысл всей жизни только в том,
Чтоб шёпот Господа услышать…

* * *

Лишь только сосны. Больше ничего.
Они, как слово Божие, - вначале.
Внутри небес и сердца моего
Лишь только сосны тихие качались.

Какой покой сейчас на душу лёг!
Как камень в море, тонет шум несносный.
И чтобы знать, что есть на свете Бог,
С меня довольно только видеть сосны.

 

* * *

Целительная тишина,
Когда всё сердце вспоминает,
Что это значит – жизнь иная,
Которая полным-полна,

В которой ни малейших мук,
Боль стихла так же, как и звуки,
И ты встаёшь из Божьих рук
И ощущаешь Божьи руки.

И ясно знаешь, что они
Всегда принять тебя готовы,
Лишь только к ним опять прильни,
Лишь только их припомни снова…

* * *

Я повторяюсь точно так,
Как дождь, как волны океана,
Как свет проходит через мрак:
Не раз, не два, а постоянно.

Я повторяюсь, так, как вдох –
Не дай Господь не повториться, -
Как в нас Себя вдыхает Бог,
Так, как крылами машет птица,

Как раскрывается простор
Вновь с каждым утром неизменно.
Жизнь есть ритмический повтор,
Отдавшийся по всей Вселенной!

* * *

Часы созерцанья –
Вдыханье простора.
Душа в океане,
И времени горы.
Где шепчутся сосны
Вершинами всеми,
Там времени вдосталь –
Не движется время.
Нет, движется, длится,
Как свет в небосводе,
Внутрь сердца струится,
А прочь не уходит.

* * *

Часы или мгновения –
Безмыслие блаженное.
С душой соединение
Незримою, нетленною.
Часы или столетия –
Ни слова, ни события –
С душой своею сретенье,
С душой своей соитие.
Нет, в мире не случайно я.
Нет, в мире не мгновенно я.
Душа моя бескрайняя…
Душа моя блаженная…

 

ЧАСТЬ II

РАЗДЕЛ I

МОРСКОЕ ДЫХАНИЕ

Светлогорск 2005

* * *

А может, море – это образ
Души, с которой снят покров.
Разъят, раздвинут и разобран,
И вот – душа без берегов.
Душа, лишённая защиты.
И нету ничего сильней
Души, которая открыта
До бесконечности своей.
Дыханье моря. Ветер встречный
И во всю ширь морской закат.
Распахнутая бесконечность…
Ты можешь с нею взгляд во взгляд?

* * *

I

Что такое море Белое?
Что такое море Чёрное?
Море ничего не делает,
Море есть душа просторная.

Море есть душа открытая,
Как лицо многоочитое,
Око Божие бездонное,
Неподвижное, иконное…

II

Не гадали, не итожили,
Только полнили внимание.
Море есть дыханье Божие,
Море есть моё дыхание.

И не будет жизнь мгновенною,
В вечность приведёт дорога,
Если – в лад со всей Вселенною,
Если дышишь вместе с Богом.

* * *

Жизнь отпущена не надолго,
Не навеки эти дали.
Для чего-то Богу надобно,
Чтобы все мы умирали.

Но любовь Твоя великая
Причащает сердце раю.
Если надо так, Владыка мой,
За Тебя я умираю.

Растворюсь вслед за туманами
И уйду в покой таинственный
За Тебя, Душа желанная,
За Тебя, мой смысл единственный.

* * *

Зов. Ты зовёшь меня туда,
Откуда появилась я.
Здесь только воздух и вода
И потерявшее края
Пространство. Горизонт потух.
Но что там, над волной седой?
Дыхание… тот самый Дух
Опять трепещет над водой…

* * *

Здесь очень тихо. Ничего
Нет лишнего. И торжество
Волной беззвучной разливалось.
И постепенно оказалось,
Что точка сердца – это малость,
Глазок звезды среди пустот –
Имеет в бесконечность вход.
Крепка Господняя держава,
Когда нет лишнего. Лукавый
Исчез. Здесь невозможен тот,
Кто вечность у Тебя крадёт.

* * *

У моря я. Вот он,
Предел всех желаний –
Какие широты!
Какое Дыханье!
Ни слова… Всё глухо.
Лишь волны грохочут.
Всесилие Духа:
Дух дышит, где хочет.
Дух мощью своею
Пределы раздвинул.
Дух дышит, Дух веет,
Врывается в глину.
В разломе, в расколе,
Над всею разрухой –
Да здравствует воля
Творящего Духа!
В сём вихре заложен
Порыв созиданья.
Влей в грудь мою, Боже,
Морское Дыханье!

* * *

Оно так зовёт, потому что родное.
Оно так зовёт, потому что со мною,

С душой моей вечною чувствует связь,
Ведь знает, что я из него родилась.

Оно так зовёт, потому что когда то
Великую тайну Господь в него спрятал,

Простую и вечную мысль бытия:
Оно - это Я.

* * *

Всё медленней, всё тише вал
И цвет бледней, бледней, бледней…
Быть может, яркий цвет скрывал
Последний пласт души моей.
И вот теперь вода бледна,
Почти прозрачна полутьма.
И вот теперь обнажена
Перед собою я сама.
И только лишь теперь, теперь
Вхожу в бездонность бытия.
Вовнутрь себя открылась дверь,
И в Бога погружаюсь я.

* * *

Кто тебя измерил?
Кто тебя расчислил?
Растворил все двери,
Перерос все мысли…

Все законы – небыль.
Очевидность сети.
Небо! Небо! Небо,
Кто тебя заметил?!

Кто застыл в просторе
Без границ, без линий?
Может, только моря
Вещая пустыня…

* * *

Наплыв лесного гула,
Дроздов вечерних звоны…
И время потонуло
В душе моей бездонной!

Так вот оно, начало
Пророчества о чуде:
Нам сердце предвещало,
Что времени не будет…

* * *

I

А душа моя огромна,
Точно небо или море.
А душа моя не помнит
Ни единой из историй.
А душе моей не надо
Знать про то или про это.
С новым вздохом, с новым взглядом,
С новым утром, с новым светом!

II

Ничего не забываю,
Но – не памятника надо.
Вечность – то, что открывают
С каждым вдохом, с каждым взглядом
Заново. Так мир весенний
Вновь становится зелёным.
Что такое воскресенье?
Бог наш, заново рождённый.
О, душа моя живая,
Сбросившая все оковы,
Та, что Бога открывает
С каждым вдохом, вновь и снова.

* * *

Так вот как углубляют время.
Так вот как продлевают дни…
Уже не блеск, ещё не темень.
Ещё не вспыхнули огни.

И был и вправду бесконечен
Протянутый, как жизни нить,
Склонившийся над морем вечер
И тот, кто мог за ним следить.

* * *

Что такое вдохновенье?
Это Божие внедренье
Самого Себя внутрь нас.
Это – сметены границы:

Кто б ты ни был, где б ты ни был,
Над тобой раскрылось небо,
И душе твоей раскрыться
Дан немедленный приказ.

* * *

I

Я сделана из этой широты,
Из этой высоты и этой сини.
Мой зримый облик, все мои черты
Скрывают бесконечность этих линий.
Но если размотать и развернуть,
До самых звезд протянется дорога.
Я превращусь в бескрайний Млечный Путь.
Я даль и высь. Я создана из Бога.

II

Не только я - мы все до одного,
Живые сгустки этой вязкой пыли, -
Мы все когда-то вышли из Него
И своего Родителя забыли.
И вдруг, о Боже, эта широта,
И облака и взлеты дальних взгорий,
И горизонта ровная черта
Меж небесами и затихшим морем...
Перевернувший, вросший в душу вид,
Торжественный и молчаливо-строгий, -
Весь этот мир передо мной лежит
Немым напоминанием о Боге...

* * *

Есть тайна вечная в природе,
В лесов густозелёной теми.
Здесь жизнь стоит, а не уходит.
Деревья скапливают время,

А не теряют. В их покое
И в полной тайны тихой речи
Есть восполнение такое,
Какое знает только вечность.

* * *

Замолчать с Тобою вместе,
Домолчаться до начала,
Взять посмертное безмолвье
Внутрь души своей живой.
Глубже, глубже… Тише, тише…
Жизнь застыла, переполняясь,
Смерть саму перемолчала –
И раздался голос Твой.

* * *

Как из стенок тюрьмы на свободу,
Так меня – из границ на простор.
Как дельфина в родимые воды,
Как дрозда в нескончаемый бор…

Души влиться в пределы не могут.
Наши о-пре-де-ленья – уму,
А душа устремляется к Богу,
Ни к какому – на всех одному.

Ни к какому: не тот и не этот,
Грозно тяжек и лёгок, как пух, -
К разрастанью крылатого света,
К Безымянности с именем Дух.

Всех одарит Собой, всех обнимет –
Крылья Духа не знают краёв.
Да святится и светится Имя,
Безымянное имя Твоё.

* * *

Небес великих пустота
На самом деле не пуста.
Пустынь великих тишина
Созвучьями населена;
И только их не потревожив,
Душа расслышит шёпот Божий…
Вглядитесь в сокровенный Лик
И – не читайте больше книг.

* * *

Море тайну раскрывало
Довременного провала.
До и после всех историй
Что на свете было? Море.
Море, точно Божий глаз,
Все века глядело в нас.
И безмолвно ожидало,
Как мы взглянем вглубь провала,
Как войдём в Его прибой,
Как мы встретимся с собой.

* * *

Нет разделений, нет границы,
И в мире те единоверцы,
Кто славит Бога так, как птицы
И переполненное сердце.

Как много нас и как немного,
Участников немого хора,
Кто всем собою славит Бога,
Как море – всем своим простором.

* * *

Бог вдунул внутрь меня простор
И целое мгновение
Глядел в глаза мои в упор,
И – длилось вдохновение.

Бог вдунул небо внутрь меня
На миг один – и, Боже,
Ты вспышкой белого огня
Страх бездны уничтожил…

* * *

Бесконечная водная гладь,
Потерявшая в далях края.
Не измерить её, не обнять,
Только всё-таки всё это – я.

О, немые просторы небес,
Синь, подёрнутая белизной…
Край растаял, расплылся, исчез,
Но всё это едино со мной.

Песнь дрозда в предзакатной тиши
И с водою луча разговор…
О, великая тайна души:
Ты и есть этот вечный простор.

* * *

Творец воистину один,
Как неба полотно.
Мы все творим, но Божий Сын
С Отцом своим – одно.

Совсем беззвучен мир иной,
Сокрывшийся внутри.
Сравняйся с Богом тишиной –
И лишь тогда твори.

Когда ты Богом просквожён
И виден свет глубин,
Творишь уже не ты, а Он –
Один, опять Один…

* * *

Хватило бы сил на безмолвье,
На тот напряжённый покой,
Который приказывал волнам,
Царил над стихией морской.
На этот простор тыщекрылый,
Повисший над гладью морей…
О, только хватило бы силы
Быть стихшей Марией Твоей…

* * *

Бог так далёко, так далёко…
Но как-то на исходе дня
Взглянуло молча Божье око
Сквозь море целое – в меня.
Вошло пунцовое светило
В глубь из надмирной высоты,
И молния меня пронзила:
О, Господи, как близко Ты!

* * *

Простора! Простора! Простора!
Родимых объятий морских!
Я больше не кто-то, который
Отпущен от сих и до сих.

О, Боже, безмерный, бескрайний,
Отверзший мне сердце и очи!
Душа причащается тайне –
Дыханью, что веет, где хочет!

Душа причащается небу,
Пресветлой открытости горней,
И, может, божественным хлебом
Когда-нибудь души накормит.

* * *

Вот и всё. И сердце успокоит
Широкий дуб, высокая сосна
С её чуть-чуть трепещущею хвоей
И та спасительная тишина,

Что тайно, за мгновением мгновенье,
Растёт, как лес, как сеть его ветвей,
И ограждает душу от вторженья
Всего, что чуждо, что не нужно ей.

Ну вот и всё. Вот так и над могилой
Когда-нибудь… Но ты не торопись
Звать мёртвой тишину. В ней скрыта сила,
Что смерть саму преобразует в жизнь.

* * *

Останови меня, останови
Огромным валом всей Твоей любви!
Останови мелькающую мысль,
Тревоги повели: остановись!
Пускай твой властный, всемогущий зов
Прервёт поток бессмысленных часов
И остановит тот слепой закон,
Что был противужизнью утверждён.
Простри свою бестрепетную длань
И повтори сегодня: «Лазарь, встань!»
Да, вот сейчас, сегодня повтори,
Что всемогущество – у нас внутри;
Что там внутри в единой глубине
Я вся в Тебе и сам Ты весь во мне.
Немое море это говорит.
Его простор всему и всем открыт.
И кто его увидел только раз,
Тот слышал Твой торжественный приказ.
Тот понял повеление Любви –
Твоё беспрекословное: живи!

* * *

Есть только это. Остальное – небыль.
Есть крылья расправляющая сила.
Передо мною небо, только небо,
Но я в него входила и входила.

Есть только это. Никаких историй,
А эта бесконечная свобода.
Передо мною море, только море,
Но я шагаю внутрь себя по водам.

Душа ликует, очутясь в просторе,
И ангелы выходят мне навстречу.
Да, я вступаю в небеса и в море –
В свою же собственную бесконечность

* * *

Молчания… Молчания… Молчания…
Не каменных монументальных плит,
А целого живого мирозданья,
Молчания, в котором Бог творит.
Молчания. Молчания. Молчания,
В котором полно, глубоко дыша,
Межзвёздные измерив расстояния,
Спокойно расправляется душа.
Великого, могучего безмолвия,
В котором тонут наши голоса,
Которым разговаривают с волнами
Повисшие над нами небеса.

* * *

Как широко Господь раскрыл
Свои объятия!
Но очертания Божьих крыл
Глаз не охватит.
Для зрения слишком Ты велик!
Но в сердце сразу
Изобразился Божий лик,
Не видный глазу.
Ужель никто и никогда
Понять не сможет,
Что здесь ни небо, ни вода,
А образ Божий?!

* * *

Боже, Боже мой, спасибо
За немереную глыбу
Счастья, за Твои просторы,
Не охваченные взором.

Потерялись все пределы,
Оттого, что Ты – Всецелый.
Нету большей полноты –
Внутрь сердца входишь Ты.

* * *

А моря не увидит тот,
В ком вся душа не оживёт,
В ком все слова не замолчат
И не охватит сразу взгляд
Всё то, в чём уместиться смог
На части неделимый Бог.

* * *

Был бесконечно молчалив
И звал к молчанию залив,
И сизо-серебристый свод
Висел над гладью блёклых вод.
И нас просила эта гладь
Лишь только об одном: внимать.
Внимать всем сердцем, всей душой,
Вдруг ставшей тихой и большой –
Почти такой же, как залив,
Который был так молчалив…

* * *

Здесь тишина росла, как вал,
Никто здесь Богу не мешал.
Он был один на весь простор.
И прекратился вечный спор
Живой души с самой собой,
С творящей волей и судьбой.
Он был на весь простор один,
Наш совершенный Господин.
Один, объявший всё и всех;
И не было Ему помех.

* * *

Ты – зеркало, поднесенное мне,
К моей последней, тайной глубине.
Она в одном Тебе отражена –
Не видимая миру глубина.
И я смотрюсь, смотрюсь, смотрюсь туда…
Что видит глаз мой? Небо и вода.
В покое вод – колеблемая высь…
Но сердце, в сердце вечное вглядись!

* * *

А я хочу туда, туда,
Где не колышется вода
И где ветвистая сосна
На берегу совсем одна.
Она густа и широка.
Над нею только облака.
И только море перед ней
И так все дни, сто тысяч дней.
Там берег одинок и глух,
И над волнами реет Дух.
Нет ни начала, ни конца
У одиночества Творца.

* * *

Вновь бежит за валом пенный вал,
Луч блеснёт – и в облаке потонет…
Море – мастер. Я – лишь матерьял,
Только матерьял в Его ладони.
Кто-то мощный, мудрый и большой
Смешивает золото с опалом.
Боже, до чего же хорошо
Быть Твоим послушным матерьялом!

* * *

А море гудело, а море ревело
И брызгалось пеной серебряно-белой.
Над ним облака громоздились, как горы,
И не было слов здесь, и не было споров.
А только одно всемогущее Слово,
Что было в начале, здесь слышалось снова.

* * *

Над гладью серебристо-млечной
Сквозь небо белела дорога.
Я вышла из времени в вечность,
Вернулась к недвижному Богу.

Туда, где не ставят условий,
Туда, где конец всех сомнений, -
К незыблемой Первооснове,
Творящей всё наше движенье…

О, Господи, сколько простора!
Торжественный штиль океана…
И время стоит, словно горы,
А сердце растёт неустанно…

* * *

На море ни ветерка, ни пены.
Бирюза. Полнейшее затишье.
Если скажешь на одном конце Вселенной, -
На другом тебя немедленно услышат.

И ни что меж нами встать не может
В тайный час на розовом рассвете.
Если сердце скажет: Боже! Боже! -
Бог тебе немедленно ответит…

Загадай желание любое -
Только это детская отрада:
Сам Господь сейчас перед тобою,
А тебе еще чего-то надо?

* * *

Море было, как мир, большое,
Море было моей душою.
Значит надо забыть все речи
И, как море, взвалить на плечи
Небо днём и ночную тьму.
И не плакаться никому.
Потому что, как мир, большое
Море стало моей душою.

* * *

Море не даёт нам обещаний,
Море только смотрит в небосвод.
Море никогда нас не обманет,
Море чистоганом отдаёт.

Мерит мерой самою большою –
Море не торгуется с людьми,
Полной мерой, полною душою:
Вся душа – всё море. На, возьми!

Только так и никогда иначе.
Правда – цельность. Остальное – ложь.
Море требует самоотдачи.
Если всё отдашь, то всё возьмёшь.

 

* * *

I

Не нарушай одиночества Бога,
Не нарушай мировой тишины.
Свет продвигается долгой дорогой.
С моря доносится шорох волны.
Поберегись ненароком нарушить
С тихой Вселенной незримую связь.
Зодчий миров твою малую душу
Молча растит, над землёй наклоняясь.
Будто бы мать, наклоняясь к колыбели,
Замер, коснувшись воды, небосвод.
Ветер качает волну еле-еле,
Час удлиняется, сердце растёт.
И замирают тоска и тревога,
Боль растворилась в глубокой тиши.
Не нарушай одиночества Бога,
Не останавливай роста души…

II

Мы зачаты в вечном океане,
Во всецелой мировой тиши.
Истинное счастье – нарастанье,
Разрастанье собственной души.
За мгновеньем новое мгновенье
Чередой неисчислимых дней –
До того, что было до рожденья,
До немой всецелости своей…

 

* * *

Так приближается Всевышний.
О, нет, не окончанье дня,
Не предзакатное затишье –
Господь мой входит внутрь меня.
Бездонный, бесконечный вечер,
Внутрь сердца заходящий свет.
Смысл жизни только в этой Встрече.
Другого смысла в жизни нет.

* * *

Какой громадный мир – и как же я мала!
О, до чего мала, но, Боже, как я рада,
Что всю меня собой укрыла, обняла,
Что с сердцем говорит пустынная громада!

Молчанием своим мой крик останови!
Я знаю: у меня есть мера и граница.
Но так велик сей мир, что в нём самой любви,
Да, всей моей любви возможно уместиться.

Какой громадный мир! И я отдам всю кровь,
Пройду сквозь квадрильон и больше квадрильона,
Чтоб вновь и вновь понять, как велика любовь
И как велик сей мир, любовью сотворённый.

* * *

Чайка в небе медленно кружится,
До чего легка и хороша!
И вот так, как в целом небе птица,
В целом Боге держится душа.
Только бы утихли все тревоги,
Только б оторваться от земли!
Хорошо ль тебе в бескрайнем Боге?
Вправду ль крылья Духа отросли?

* * *

Так вот что такое свобода!
Так вот что такое покой –
Восполненный круг небосвода
Над полною чашей морской.
О, светом налитая чаша –
В воде отражённая высь!
И воля Господняя с нашей,
Как небо и море, слились.

* * *

Душа перед открытым морем.
О, Господи, какая тишь!
Мой каждый нерв Тебе покорен,
Ты заново меня творишь.

Ни воля не нужна, ни сила…
Чуть-чуть лепечущий прибой…
Всё, чем была я, всё, что было,
Сейчас заменено Тобой.

И тяжести земной не стало,
И, как туман, рассеян страх.
Ведь всё сначала, всё сначала,
Ведь я опять в Твоих руках.

* * *

- Что важней всего на свете?
- Небо, облако и ветер,
Да зелёная листва.
Да высокая трава.
- Что тебе всего нужнее?
- Тот простор, что бред развеял,
Тот немеренный простор,
Что всё смеренное стёр;
Всё ненужное разрушил
И мою живую душу
Всем собой, как парой крыл
Бесконечных, наделил.
- Что тебе всего дороже?
- Веянье, дыханье Божье,
Что влетает к нам в окно,
То, что в нас с тобой – одно.

* * *

Да славит Бога в звёздном хоре
Мой тихий голос вновь и вновь!
Я знаю, что Любовь есть море,
А море… Море есть Любовь.

Какая ширь! Какие глуби!
Какая сила бытия!
Господь меня всем морем любит.
Всем морем отвечаю я.

* * *

Г.П.

Мне есть, с кем миром поделиться,
И миру есть, куда излиться
В великий час переполненья.
Всего одно прикосновенье,
Один лишь взгляд, одно касанье
И – удержалось мирозданье.
Всё не вмещённое в границы,
Способно в сердце уместиться,
Что бьётся здесь со мною рядом.
Ему всё той же глуби надо
И никогда не слишком много
Ни моря, ни небес, ни Бога.

* * *

И вот сомкнулась тишина –
Ни всплеска на воде, ни пены.
И сердцу сделалась слышна
Неведомая глубь Вселенной.
Неведомая высота –
Ни облачка на ней, ни дыма…
О, Боже, как она проста,
И как она необходима!..
Никто извне не подал знак
И не сте5снил моей свободы,
И сердце вслушивалось так,
Как только пьют в пустыне воду.

* * *

Вы грезите о чудесах,
А я тоскую о Христе.
О той изгнавшей всякий страх
Неимоверной высоте,
С которой синяя звезда,
Державшаяся ни на чём,
Взглянула медленно сюда –
И тихо постучалась в дом.
И, не теряя высоты
Своей ни на единый миг,
Земные обрела черты,
В горящий превратившись Лик.
И мне не надо ничего,
Лишь приклонись к одной мольбе:
Войди внутрь сердца моего,
Тоскующего о Тебе.
Не знает мир, откуда свет,
Но жив одним Твоим лучом.
И я пойду Тебе вослед,
Чтобы держаться ни на чём.

* * *

I

Неизмеримые пустоты,
Пустыня неба и морей,
Ничто. Не что-нибудь, не кто-то –
Мир в непомерности своей.
Бог без лица. Простор порожний,
Как круг небес и моря гладь.
Нельзя измерить и понять,
Но полюбить навеки – можно.

II

Лицо Господне, Божий лик…
Он так немеренно велик,
Что, кто увидел Его, тот
Витает в грёзах или лжёт.
Лик Божий есть бескрайность мира.
Не сотвори себе кумира!
Не то, не это. Всё не так!
Но – молния прошла сквозь мрак,
И сердце вспыхивает вмиг:
В нём загорелся Божий лик.

* * *

Какая почва нам нужна?
Какая надобна защита?
Великая голубизна
И бесконечная открытость!
О, небеса без облаков
И море без единой тени!
Что значит череда веков
И все мечты о воскресенье?
Мой Боже, слышу твой призыв,
Звучащий вновь вот здесь, не где-то:
Откройся настежь тот, кто жив!
Чтоб свет воскрес, откройся свету!

* * *

Когда тебя настигнет тишина,
Прервав все мысленные разговоры,
И станет сердцу твоему слышна
Мелодия неведомых просторов;
Когда тебя настигнет высота,
И ты застынешь, голову закинув,
И вдруг поймёшь, как сказочно чиста
Голубизна над тёмною вершиной;
Когда душа рванётся за порог,
Всю бесконечность наконец заметив, -
Тогда тебя обнимет целый Бог
И ты поймёшь, зачем живёшь на свете…

 

РАЗДЕЛ II

Искусство обращения вовнутрь

Светлогорск 2006

* * *

I

О, погружение в покой
Великий, как простор морской.
О, отрешённость от всего
Помимо Бога моего!
Безмолвие, морская гладь.
Все силы сердца отозвать
Извне вовнутрь, от вся и всех,
И утопить наш смертный грех
В тиши, не знающей конца,
Где зачиналась мысль Творца.

II

Не надо, ничего не надо.
Не оторвать бы только взгляда,
Не отделить души своей
От этих плещущих зыбей,
От той великой широты,
Которой нас питаешь Ты.

* * *

Пройдут часы или века
В туманности седой,
И грань размоют облака
Меж небом и водой.
Земная истончится ткань
И станет неземной,
И медленно сотрётся грань
Меж вечностью и мной.
И как в очищенный сосуд –
Ведь я сошла на нет, -
Все небеса в меня втекут,
Весь придымлённый свет.
И в тишине, лицо склоня,
Пойму, что всё сбылось.
И взглянешь ты не на меня,
А только через, сквозь…

* * *

Здесь Бог дохнул. Так значит, нет
Ничем не поправимых бед.
Бог всё, что нас давило, стёр.
Вот отчего такой простор.
Бог развернул морскую гладь,
Чтоб жизнь всю заново начать.
Да, каждый миг есть первый миг,
И море – это Божий лик.
(стр.299)

* * *

О, только верить, только верить,
Раскрыв все замкнутые двери
Души, чтобы свободно мог
Войти в меня всецелый Бог.
О, только видеть, только видеть,
У ног Христа незримых сидя,
Или у моря, долгий час,
Покуда не вберёт мой глаз
Вовнутрь себя простор морской –
Всю мощь его и весь покой.
О, только слышать, только слышать,
Как Божья грудь глубоко дышит,
Как тихая морская гладь,
И вместе с нею – задышать.

* * *

Как хорошо, о Боже мой,
В Твоей безмерности немой,
В морской дали, в любви Твоей,
Безмерной, точно даль морей.
Я вся сейчас в руках Твоих,
Весь шум внутри меня затих,
Как будто утопаю я
В творящей бездне бытия,
В Твоей утробе, там, где плод,
Тобой окутанный, растёт…

* * *

Сущность жизни молчалива,
Не гремит Первооснова.
Еле слышный плеск залива –
Вот и всё Господне слово.
Сущность жизни бессловесна,
Целокупна, бестревожна.
Полный разворот небесный –
Так сказалось слово Божье.
Тише вод и неба тише
Звук архангельского рога.
Сердце молкнет, сердце слышит,
Сердце знает голос Бога.

* * *

Как долго свет прощался с нами.
Как в небе медлило светило.
И превращалось в нежность пламя
И прямо в сердце заходило.
И тихо озарялись лица,
И боль застыла и умолкла,
И сердце начало светиться
Не угасая… Долго-долго…

* * *

Во все концы простор открыт,
Ни звука. Чайка в поднебесье.
А тишина звенит, звенит
И вот – сгущается до песни.
Помехи мира не слышны,
И Божье слово зазвучало…
Вот здесь, в сгущенье тишины,
Священной музыки начало.

* * *

О, только б этой голубой
Священной глади не нарушить!
Мой Боже, только лишь Тобой
Способна я заполнить душу.
Всё влитое в пределы – ложь.
Но кто же Твой предел очертит?
Ведь Ты растёшь, растёшь, растёшь,
И этот рост есть жизнь без смерти.

* * *

Плоть только плоти соразмерна.
Но кто измерит глубь мою?
Ведь я безмерное безмерным
Вдыхаю, вижу, познаю.
Лишь в бесконечности свобода,
И в мире нет других свобод.
Моя душа оттуда родом.
Моя душа туда уйдёт.

* * *

Так вот Он где – Творец Вселенной,
Раскрывший крылья Дух святой.
Всё стало песней совершенной
И совершенной красотой.
О, это сердца наполненье
Разлитым золотом зари!..
Не можешь верить в воскресенье?
Затихни, слушай и смотри.

* * *

Ты победил меня, Создатель.
Ты победил меня, Отец.
На медленном морском закате
Я вижу дел Твоих венец.
Ты победил моё страданье,
Заполнил всю меня, и вот –
Твоё бессильное созданье
Опять в свой полный рост встаёт.

* * *

Мне обо мне никто не скажет,
Никто, нигде и никогда –
Вот так, как тихая вода
И этот лёгкий пух лебяжий
Прозрачных облаков над ней.
Даль потеряла все границы,
И глубь моя видней, видней.
Моя душа в себя глядится,
Моя душа понять смогла
Всё, что шептала глушь лесная.
Мы о себе совсем не знаем,
Ведь мы не смотрим в зеркала…

* * *

Это полного неба вместилище –
Эта чаша разлитой зари,
Это вечное жизнехранилище…
Исчерпался? Приди и бери.
Может быть, тыщу раз умираем мы,
Но за смертью в немой глубине
Кладезь творчества неисчерпаемый
Вновь и вновь открывается мне.

* * *

Вот когда вернёмся снова
В тот простор, где все едины,
И из внешнего, чужого
Станет внутренним, глубинным
Время, - рухнут все границы
Между вечным и мгновенным,
И внутрь времени вместиться
Сможет сам Творец Вселенной.

* * *

Жизнь нам всем пределы чертит,
Но безмерна Божья сила.
Смерть? Но что тебе до смерти,
Если грудь весь мир вместила?

Если не земною глиной –
Светом был твой дух нагружен.
Свет, вместившийся в глубины,
Вытесняет тьму наружу.

В глубине твоей безгрешной
Снят вопрос – одни ответы.
Что тебе до тьмы кромешной –
Ты вошёл в источник света!

* * *

И длится песня бытия,
Как зори.
И продлена душа моя
За море.
И покидает сердце страх
Обрыва.
На бесконечных небесах –
Все живы.
Душа моя, о, длись и длись.
Свет тает.
Так вот что это значит – жизнь
Святая…

* * *

Здесь только небо и вода,
И я сзываю вас сюда.
Здесь Дух крыла свои раскрыл,
А у него сто тысяч крыл.
А у него сто тысяч глаз,
И я сюда сзываю вас.
Да будет свет! Да грянет хор
Из всех сердец, на весь простор!

* * *

Опять звучит благая весть,
Равно для всех и перед всеми.
А море тихое и есть
Остановившееся время.
Неисчерпаемая жизнь
В немой воде и в небосводе.
Мгновение, остановись!
Остановилось. Не проходит.

* * *

В какой глубокой тишине
Творец мой действует во мне!
Замри, душа, не шелохнись!
Какая мощь! Какая жизнь!

Сто тысяч дней, а, может, лет
Есть только Путь, а цели нет.
О, этот бесконечный Путь,
Которым Бог мой входит в грудь!

Затихнуть, как морская гладь,
Чтобы Ему не помешать!
Замри, душа, не шелохнись.
О, Господи, какая жизнь!

* * *

А даль звала, звала, звала!
О, зов морской растущей дали!
Вселенские колокола
Весь мир разрозненный сзывали

Собраться. Колокол зыбей
И тайный колокол беззвучий
Отозвались в душе моей
Любовью, как простор, могучей.

Пускай ничтожна, пусть мала –
Весь мир сейчас могу объять я.
О, Боже, я к Тебе пришла!
Я здесь стою, я жду собратьев!

* * *

Здесь ничего не говорят.
Здесь надо только зреть и слушать.
И пять и сто часов подряд,
Покуда не насытишь душу.
Деревья над водой шуршат,
А море тихое пророчит…
Когда насытится душа,
Тогда пусть говорит, что хочет.

* * *

Когда последний луч потух,
Спустился из высот в глубины,
Могучий вездесущий Дух
На миг собрался воедино.
В глаз вещий, в точку собран свет,
И все часы – в одно мгновенье,
И жизнь вот-вот сойдёт на нет,
Но это высший миг творенья.
И наклонился небосвод
Над онемевшим мирозданьем.
Сейчас Создатель сам войдёт
В своё незрячее созданье.
Кто рассчитал час в час, точь-в-точь,
Когда из тьмы луч света брызнет?
Храни Его, святая ночь,
Святая смерть – утроба жизни.

* * *

И снова море. Снова штиль.
И вновь передо мной развёрсто
Всеобнимающее Сердце,
Одно на сотни тысяч миль.
И снова – ни волны, ни пены,
И даже не шуршит прибой.
Бескрайность шири голубой
И этот взгляд проникновенный…
Да, взгляд без глаз, без звука зов
И, Боже, - никаких событий.
И только просьба: отзовитесь
И начинайте жить с азов!

* * *

Ну вот и всё. И сердце полное.
Ведь я у моря, я у леса.
И как торжественна безмолвная
Непрерываемая месса!
Ширь придымлённая, туманная,
И ей немое сердце вторит.
Моя молитва постоянная
Родится, как волна из моря.

* * *

Господь промолвил: Хорошо!
И шелест по земле прошёл.
Звучит на море и сегодня
Великий отзвук слов Господних.
И длится по сей день хорал.
Тот, что когда-то собирал
Созвездья; и мерцает пламя,
И Дух трепещет над водами.

* * *

Туман под взглядом солнца таял.
Закат в нём оставлял следы,
И, как икона золотая
Заря гляделась в глаз воды.

И было царствие морское
Вместилищем небесных сил.
И тишина была такою, что голос Бога доходил.

И ни малейшего движенья.
Глубокий мир на землю лёг.
И только длилось отраженье:
Заря – в воде и в сердце – Бог.

* * *

Куда меня уводит море?
Скажи мне, Господи, куда?
Что там с утёсом дальним в створе?
Мир новый? Новая звезда?
Что там, в слоящемся тумане,
Прильнувшем к сизым облакам?
О, как он манит! Как он манит!
Скажи мне, Господи, что там?
- Ответа внятного не требуй.
Но нет другого бытия,
А есть бескрайняя, как небо,
Душа всецелая твоя.

* * *

Морского штиля не нарушу.
Как ствол, недвижная стою.
Я только созерцаю душу
Непостижимую свою.
Мой взгляд притихший ей покорен,
Как пена белая – волне.
Она огромна, точно море,
И – умещается во мне.
О, Боже, как это возможно?
И где разгадка бытия?
Во мне, мгновенной и ничтожной,
Конца не знающая Я…

* * *

Полнейший штиль. Ни волн, ни пены.
Душа, как море, разрослась,
И в тишине с Творцом Вселенной
Налажена прямая связь.

Прямой приказ Душе от Бога,
В каких глубинах он возник?
Кратка, как молния, дорога -
Сквозь бесконечность напрямик.

О, это полное затишье
Приказу Божьему в ответ.
И если Сердце Бога слышит,
То творчеству предела нет!

 

* * *

Полине Чижевской
(к её картине)

Вокруг – ни звука, ни словечка.
Снег чуть мерцает под луной.
Окошки, узкие, как свечки,
Затеплились во тьме ночной.

И всё яснее, всё знакомей
То, что как детский сон прошло,
То, затаившееся в доме
Неистощимое тепло.

Кто защитил его от стужи?
Кто прошептал огню: гори
И, как маяк, свети снаружи
И, как утроба, грей внутри?

Дом окружён глубокой тенью.
Ни звука, ни словечка нет.
Но это тихое свеченье…
Но этот внутренний подсвет…

* * *

И злоба и крики,
И бойни и войны…
А в небе спокойно,
И в море спокойно.
А в небе бездонно,
И в море бездонно.
И небо и море –
Господни иконы.
На небе великом,
На море великом
Дрожит отраженье
Господнего лика.
На час иль мгновенье
Застынь без движенья
И, в них отражённый,
Вглядись в отраженье.

* * *

О, Господи, как Ты велик!
В Тебе утонет каждый крик.
В Тебе утонет каждый грех:
Ведь Ты всегда один за всех.
Как это небо и морской
Простор, хранящий мой покой,
Как вся распахнутая гладь,
Которой я должна внимать.
Мне надо предоставить ей
Немой простор любви моей
И жить, её покой храня, -
И всё свершится за меня.

* * *

Здравствуй, море, здравствуй, Боже!
Только Ты спасти нас можешь –
Не от горя, не от бед,
Не от всех бегущих лет
И не от врагов своих –
Только от себя самих.

* * *

От меня ничего не зависит.
Я во власти у шири и выси,
Я во власти у неба и моря,
И со мной ни о чём не поспоришь.
Спорьте с ними хоть годы подряд,
Но они ведь в ответ промолчат,
Засияют и зазеленеют.
Вы, конечно, гораздо умнее:
Есть и слово у вас, есть и мысль;
Ну, а что бессловесная высь?
Ну, а что немота этих вод?
Ничего. Только жизнь нам даёт.

* * *

Сосредоточенность какая!
Как ясен дух! Как даль ясна…
Безбрежна синева морская,
И бесконечна тишина.
Дух над водою крылья поднял,
Они сквозь небо продлены.
И всемогущество Господне
Есть мощь великой тишины.

* * *

Когда немеющая гладь
Почти слилась с небесным кровом,
Вдруг сердце стало понимать,
Что это было Божье Слово,
Что шлют душе великий знак,
Лучи протяжные, косые,
И слушать надо было так,
Как слушала Христа Мария.

* * *

Была заря простой и строгой.
Без облаков погас закат.
Дышало море вместе с Богом,
И в мире был глубокий лад.
И тихо-тихо пели волны,
А мир умолк, а мир оглох.
Глубокий вдох и выдох полный,
И вновь глубокий, полный вдох.
Немая строгость чётких линий,
Без края ширь и даль ясна.
И вся великая Пустыня
Безмолвной святости полна.

* * *

О, погоди, не торопись…
Есть Истина размером в жизнь,
Размером с весь небесный свод
И с широту притихших вод,
Тех, голубеющих, морских…
Её не сдвинет с места вихрь,
Огонь не причинит вреда.
Она о том, что навсегда.
О, только, только не прерви
Рост Истины, рост той любви,
Что в нас заброшена давно,
Как еле видное зерно.
И зреет там, у нас в сердцах,
Любовь, сжигающая страх,
Любовь, которая растёт
И ширится, как небосвод,
Перерастая нашу мысль.
О, погоди, не торопись…

* * *

И не вижу и не слышу,
И не строю и не рушу.
Сердце стало неба тише,
Сердце стало моря глуше.
И не мыслю и не помню,
Не гадаю и не знаю.
Сердце облака огромней,
Сердце не имеет края.
И не поздно и не рано –
Нету времени, наверно.
Сердце глубже океана
И нежней зари вечерней.
И чего бояться буду
И о чём молиться, Отче?
Если сердце – всё и всюду,
Если сердце – мира Зодчий…

* * *

Ты думаешь - я это я? Оспорю.
Я - это море.
И это всё не выдумка, не небыль.
Я - это небо.
И та сосна, и ива у ручья –
Всё это я.
Всё дело в том, чтоб досмотреть меня
До дальнего закатного огня
И до меня - вечернюю зарю.
Ведь я всю жизнь про это говорю.
Учись смотреть. Еще совсем немного –
И сможешь море досмотреть до Бога,
И небо, и сосну. И вот тогда
Увидишь, что вода не есть вода
И ствол не ствол. Дыханье затая,
Ты вдруг поймёшь, что я - не только я.

* * *

А волны не пели,
А волны шептали,
И чуть розовели
Закатные дали.

А сердце немело,
А сердце молило…
И вот догорело
Дневное светило.

Укрылось светило
За горкой пологой,
А сердце вместило
Замолкшего Бога.
Всё в мире померкло,
Подёрнулось тенью,
И только из сердца
Разлилось свеченье.

Прозрачною тьмою
Все дали одеты,
Но сердце немое –
Вместилище света.

Мир блекнет и тает,
Всё в мире умолкло,
Но в сердце светает
Так нежно, так долго…

* * *

И шум замолк. И можно вновь следить
За кораблём, за медленным прибоем,
И море с морем может говорить,
Душа – с душой, и Бог - самим собою.
И не прервёт ничто Господних дум,
И снова Дух стал тихим и великим.
О, знали б вы, что значит этот шум!
О, знали б вы, что губят ваши крики!

* * *

Какая ширь! И как далёк
Тот край… А чайка, как намёк
На то, что есть за нашим краем…
Намёк на то, чего не знаем…
На сини белое пятно –
На миг мелькнувшее окно,
Прокол, мгновенная догадка
О том, что суть миропорядка
На самом деле совершенна.
Как море, как Творец Вселенной.

* * *

И вновь простор, сгущенье тишины,
И вместе – разрастание простора.
И дали запредельные видны
И слышен тот неуловимый шорох,
Таинственный, непостижимый тот,
Откуда слово вечное растёт.
Оно ещё не выросло. Пока
Синь широка и мысль глубока.
И в этой широте и глубине
Так, как в гнезде родном, уютно мне.
Моё гнездо, размером с небосвод,
В котором Слово вечное растёт.

* * *

Так вот зачем туманом млечным
Подёрнул Бог голубизну –
Чтоб неотрывно, бесконечно
Могли мы слушать тишину.
Пустыня стихнувшего пляжа
И бледная морская гладь…
А что мне тишина расскажет,
Вовеки не пересказать…

* * *

Сверкает горизонта нить,
И в мир иной открыта дверца.
Гул моря… Это, может быть,
Гуденье собственного сердца?..

Вход внутрь промыт голубизной,
Его небесный свод раздвинул.
И может статься, мир иной
Есть сердца тайные глубины…

* * *

Не пропускайте час молитвы!
Не пропускайте час, когда
Царит недвижная вода
И правят медленные ритмы.
Как будто мир смежает веки,
Вовнутрь глаза его глядят
И о всесильном человеке
Безмолвно говорит закат.
О нашем тайном, сокровенном,
Живущем в самой глубине,
В центральной точке всей Вселенной
И очень глубоко – во мне.
И начинается великий,
Непрерываемый рассказ
О том, что в мире нет Владыки,
Кроме Того, который в нас.
В часы зари золотокрылой,
Немой, молитвенной зари,
Стянулись внутрь все наши силы
И мощь восходит изнутри.

* * *

Как долго вмещается в сердце всё море!
Как долго всё небо вмещается в грудь…
Здесь нету событий, здесь нету историй,
А есть, как вся жизнь, нескончаемый путь.
Есть ты и пространство. Всё прочее смолкло.
О, только лишь чистый сосуд приготовь!
А время струится так долго, так долго,
Как тянется нежность, как длится любовь.

* * *

И непонятно – небо или море.
Чуть-чуть обозначается вода.
Чуть-чуть светлеет в тающем просторе
Бесплотность еле видного следа.
Нет ясности. Как будто непогода.
Вода как небо. Ни небес, ни вод.
Но сердцу внятно: Бог ступал по водам.
Он был вот здесь. Он и сейчас идёт.

* * *

Не прислушивайся к телу.
А прислушивайся к Духу.
Море словно онемело.
Шелестят деревья глухо.
Не прислушивайся к боли,
А прислушивайся к Богу.
Сердце тишина уколет
Длинной лунною дорогой.
Не прислушивайся к знанью,
А прислушивайся к Тайне.
На рассвете ранней ранью
Промелькнёт звезда случайно.
Промелькнула, пролетела
И шепнула прямо в ухо:
Не прислушивайся к телу,
А прислушивайся к Духу.

* * *

Вам кажется, что быстро дни бегут.
Вам не хватает дней, часов, минут.
Вам хочется остановить их бег.
А вы могли бы день, а, может, век
Следить, как медлит падающий снег,
И длить и длить немое созерцанье
Морской волны и корабля в тумане,
Пустого неба и зари бессонной,
И в темноте мерцающей иконы?
Могли бы? Нет. Но вечность есть пустырь,
Где во всю душу - только высь и ширь.
Ничто и ты. Ты - лодка в океане.
И длится бесконечно разрастанье
Души. Нет ни начала, ни итога.
Дни не бегут. Ты созерцаешь Бога.

* * *

Туман, но если приглядеться,
То постепенно разглядишь
Своё исчезнувшее детство.
И – раньше детства – эту тишь
И эту гладь, в которой не был
Никто ещё. Вода и небо,
Но и не небо, не вода,
А то, что брезжило всегда,
Теряя чёткие края…
Так вот откуда родом я…
Так вот что было до рожденья,
До слуха моего, до зренья,
До первого на свете дня,
И всё-таки – не до меня…

* * *

I

А где-то… Может быть, в истоке
Всех наших дней, всех наших сил
Каким молчанием глубоким
Простор со мной заговорил!
На волю был мой дух отпущен,
Разрушен был любой предел.
Каким молчаньем всемогущим
Господь мне верить повелел!
О, где Ты, Господи? О, где Ты?
Вздохнуло море тяжело.
Каким бестрепетным ответом
Молчанье на душу легло!
Ни времени, ни расстоянья.
Всему конечному – конец.
Всё обнимающим молчаньем
Творил и воскрешал Творец.

II

А Бог молчал. Молчал всегда,
Как неподвижная вода,
Как горизонт, как гребни скал.
В ответ на всё Господь молчал.
Князь мира, как в грозу прибой,
Всю землю затопил собой.
Он разрушал, гремел и жёг.
Но был самим молчаньем Бог.
И раскрывался небосвод,
И голубела чаша вод.
И пили тихие сердца
Молчанье своего Творца.
Князь мира рушил, разъяряясь,
С Творцом земли и неба связь,
И сам себя сводил на нет.
А Бог молчал на всё в ответ.

* * *

То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю...
Я знаю, как грозен земной наш владыка,
Но ведь не его я люблю.

Он может наслать нам любые несчастья,
Развеять надежды, как дым.
Он властен над миром, но он ведь не властен
Над духом, над сердцем моим.

Я только Твоя, мой незыблемый Боже,
Твоя, мой безмолвный простор!
Я знаю - князь мира, что хочет, то сможет,
А Ты не вступаешь с ним в спор.

Любовь с сатанинскою силой не спорит.
Безумному не прекословь!
Но если исчезнет всё небо, все море,
Останется целой Любовь.

Да, если исчезнут все формы, все вещи,
Сойдет все живое на нет,
Любовь уцелеет и дух затрепещет,
И снова затеплится свет.

Да, снова раздастся: "Да будет!" И - буду!
И снова расколется мрак...
Откуда я знаю? Не знаю - откуда,
Но только я знаю, что так!

То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю.
Землею не правит небесный Владыка,
Но только Его я люблю.

* * *

Сегодня затаилось море
Оно сейчас и есть и нет.
И только в облачном зазоре –
Чуть серебрящийся подсвет.
Туман закрыл все дали глухо,
Но тайный проблеск не погас.
О, эта затаённость Духа,
Собой окутавшего нас!..

* * *

А чайка! А чайка!
Что ей расстоянье?
Ей дом – весь открытый простор!
О, точность размаха! О, сила дыханья
Всей тяжести наперекор!
А чайка! А чайка! Сквозь дали, сквозь выси,
Сквозь сети пространств и времён…
Душа моя – чайка – от мук не зависит,
И что ей владычный закон?
В синеющем сизо-молочном растворе,
Покинув свой смертный острог,
Расправила крылья… А небо! А море!
А нас воскрешающий Бог!

 

* * *

I

За горизонт ушло светило.
В воде разлился перламутр.
Заря меня сейчас учила
Искусству обращенья внутрь.
И было тихо, было пусто.
Над морем облака зажглись…
Какое трудное искусство
И бесконечное, как жизнь!
Как много сил и веры надо,
Чтоб усмирилось естество!..
Но вот когда Учитель рядом…
Когда душа у ног Его…

II

Не надо слов, не надо силы.
Светилась, медленно горя,
И бесконечности учила
Меня вечерняя заря.
Во мне, во глубине сердечной,
Свет, отразясь, рождался вновь.
И сердце было бесконечным,
Как Божья тайная любовь.
Любовь, которой нет границы…
Вглядись в неё, вживись, вмолчись…
Она от слов всегда таится
И каждый миг нам дарит жизнь.

--------------------------------------------------------------------

 

 

Один на один