Не смог бы, никогда, надеть судейской мантии,
Я даже сам к себе предвзято отношусь.
Ищу, не оправдания, скорей, грехам гарантии,
В параграфах судьбы своей частенько копошусь.
Статьи мои "расстрельные", но сроки все условные,
И Ангелок-Хранитель - свидетель и конвой.
Со мной поднаторел - замашки уголовные,
Меж крыльев есть наколочка - чёрт с лысой головой.
Рай - это, где по - совести, в аду же, по - понятиям,
А нам бы всё хотелось местами поменять.
Ленивые исправиться, привыкшие к проклятиям...
Огнём СКРИЖАЛИ писаны и надо исполнять.
Поступки наши скотские, зато беседы светские,
Почти что каждый - праведник, попробуй упрекнуть.
Грехи везде разбросаны, как те игрушки детские,
Умеем в удивлении и ручками всплеснуть !
Статьи мои "расстрельные", но сроки все условные,
И Ангелок-Хранитель - свидетель и конвой.
За столько лет "содружества", почти, как братья кровные,
ОН мне, всегда согласно, кивает головой.
[Скрыть]Регистрационный номер 0323827 выдан для произведения:
Не смог бы, никогда, надеть судейской мантии,
Я даже сам к себе предвзято отношусь.
Ищу, не оправдания, скорей, грехам гарантии,
В параграфах судьбы своей частенько копошусь.
Статьи мои "расстрельные", но сроки все условные,
И Ангелок-Хранитель - свидетель и конвой.
Со мной поднаторел - замашки уголовные,
Меж крыльев есть наколочка - чёрт с лысой головой.
Рай - это, где по - совести, в аду же, по - понятиям,
А нам бы всё хотелось местами поменять.
Ленивые исправиться, привыкшие к проклятиям...
Огнём СКРИЖАЛИ писаны и надо исполнять.
Поступки наши скотские, зато беседы светские,
Почти что каждый - праведник, попробуй упрекнуть.
Грехи везде разбросаны, как те игрушки детские,
Умеем в удивлении и ручками всплеснуть !
Статьи мои "расстрельные", но сроки все условные,
И Ангелок-Хранитель - свидетель и конвой.
За столько лет "содружества", почти, как братья кровные,
ОН мне, всегда согласно, кивает головой.