Столько вырвано из сердца,
Что хватило б на второе.
Уши давят килогерцы,
Под огнём садись - прикрою.
Понимать кого-то глупо,
Мне ль вставать на чье-то место?
Гипоксия, спазмы, ступор,
В этом теле стало тесно.
Демоны-хранители роют по головам,
Ангелы-искусители крепят печаль и срам.
Роют, реят, лелеят то, что не удержать.
Держат, рассеянно сеят - спрятаться, не сбежать.
Когда-то кофейная пена, развинчина нервосистема,
Но психика танго танцует в раскатах мазкоро-обсцена.
Когда-то завалы навалом, проплачено счастье безналом,
Когда-то интокс дофамина и в этаноле картина.
И если с утра что осталось, то переложи на второе.
Сердце сковала усталость, ноги мне тюлем кроют.
Фаланги судьбы артрозны, длани судьбы - тремор.
Во мне на себя не осталось, во мне на краюшку хлеба.
Фатум запущен, отпущен срок.
Жизненный путь - прочим урок.
Не замечаю где выдох, где вдох.
Я - порочный пророк, напророчивший впрок.
[Скрыть]Регистрационный номер 0393735 выдан для произведения:
Столько вырвано из сердца,
Что хватило б на второе.
Уши давят килогерцы,
Под огнём садись - прикрою.
Понимать кого-то глупо,
Мне ль вставать на чье-то место?
Гипоксия, спазмы, ступор,
В этом теле стало тесно.
Демоны-хранители роют по головам,
Ангелы-искусители крепят печаль и срам.
Роют, реят, лелеят то, что не удержать.
Держат, рассеянно сеят - спрятаться, не сбежать.
Когда-то кофейная пена, развинчина нервосистема,
Но психика танго танцует в раскатах мазкоро-обсцена.
Когда-то завалы навалом, проплачено счастье безналом,
Когда-то интокс дофамина и в этаноле картина.
И если с утра что осталось, то переложи на второе.
Сердце сковала усталость, ноги мне тюлем кроют.
Фаланги судьбы артрозны, длани судьбы - тремор.
Во мне на себя не осталось, во мне на краюшку хлеба.
Фатум запущен, отпущен срок.
Жизненный путь - прочим урок.
Не замечаю где выдох, где вдох.
Я - порочный пророк, напророчивший впрок.