Я встретил друга, и у глади водной
Присели мы о жизни поболтать.
Две утки плыли вдалеке свободно
И созерцали жизни благодать.
Мы были разные с товарищем Володей
И разные носили пиджаки,
Его пиджак был идеальный, вроде,
А у меня пошит не с той руки.
И он сказал: «Раз в пиджаке ты чёрном,
Сними его, сожги, как прошлый хлам».
– «Я с ним сроднён страданием покорно,
Ну как былому я его отдам?
Он был со мной в огне, в дыму и в тине,
И болью в мою душу он прошит,
Сниму его я, видимо, в могиле,
Он крест и панцирь для моей души».
А друг настойчив был в своём сужденье:
«Взгляни, как мой по-королевски бел,
Пиджак мой так удобен при хожденьи,
Я счастлив в нём, готов для разных дел.
Надень такой же! К чёрту все сомненья!
Аккорды счастья зазвучат тогда!»
– «А если только он – моё спасенье,
Лишь с кожей слезет он с меня едва».
Об этом ещё долго рассуждая,
Смотрел я ввысь, как мчатся облака.
А утки две, всё также проплывая,
Спокойно жили и без пиджака.
[Скрыть]Регистрационный номер 0540353 выдан для произведения:
Я встретил друга, и у глади водной
Присели мы о жизни поболтать.
Две утки плыли вдалеке свободно
И созерцали жизни благодать.
Мы были разные с товарищем Володей
И разные носили пиджаки,
Его пиджак был идеальный, вроде,
А у меня пошит не с той руки.
И он сказал: «Раз в пиджаке ты чёрном,
Сними его, сожги, как прошлый хлам».
– «Я с ним сроднён страданием покорно,
Ну как былому я его отдам?
Он был со мной в огне, в дыму и в тине,
И болью в мою душу он прошит,
Сниму его я, видимо, в могиле,
Он крест и панцирь для моей души».
А друг настойчив был в своём сужденье:
«Взгляни, как мой по-королевски бел,
Пиджак мой так удобен при хожденьи,
Я счастлив в нём, готов для разных дел.
Надень такой же! К чёрту все сомненья!
Аккорды счастья зазвучат тогда!»
– «А если только он – моё спасенье,
Лишь с кожей слезет он с меня едва».
Об этом ещё долго рассуждая,
Смотрел я ввысь, как мчатся облака.
А утки две, всё также проплывая,
Спокойно жили и без пиджака.