Кощунство

Отчаянно завидую слепым-
не ранят их кровавые закаты,
и мистик-горизонт
не манит их куда-то,
и полнолунный свет не виден им.

Немыслимо завидую глухим -
им бешенство аккордов незнакомо,
им просто не нужны
гармонии законы,
и шепот страстных слов не ведом им.

Безудержно завидую немым -
слова, что изувеченные мысли,
монетами затерлись,
смыслом перекисли,
а жест всегда понятен и вместим.

Безжалостно завидую тупым -
их достиженью вечно быть счастливым,
пусть беспредел вокруг,
и все несправедливо,
но счастливы они - всё пофиг им.

Завидую до грусти мертвецам,
чья жизнь была недолгой и простою,
их сну бездонному
и райскому покою,
что ведом лишь индийским мудрецам.

А я, как Прометей среди людей,
прикована страдать, смотреть и слушать,
и если за день Мир
меня, как храм, разрушит,
ночь воссоздаст из ветреных идей,

из тайны животворных сил земных,
даря ранимей взгляд и чутче уши...
Зачем же создавать
столь трепетные души? -
чтоб так жестоко отражаться в них?

И фокусом всех чувственных зеркал
я воспалённость мира ощущаю,
а он меня казнит,
усердно превращая,
в сплошной животрепещущий кристалл,

Беснующийся замкнутым огнем,
но, словно письмена халдейских магов,
на снежной бледности
всетерпящей бумаги,
в катрен стекает виденное днем.

Я в эти строки, словно в закрома,
с квадриги чувств ссыпаю груз эмоций,
хоть явь ещё во мне,
как стон со дна колодца,
перекликается, сводя с ума,

Хоралом красок, славящих восход,
надрывом реквиема, грустью лиры,
и мозг расстрелянный,
как круг мишени в тире,
агонизирует, ломая свод.

И - зависть, как досада, как порок,
змеиным ядом сдабривая рану,
лекарством дарит сон ,
где я лечу в Нирвану,
как в санаторий... на короткий срок.