Караваджо

Лицо серебряной луны
легло пятном на дёготь моря.
На смертный суд своей страны
он плыл один в объятьях горя.

Ушли надежды и мечты.
Вокруг лишь тени привидений.
И стон лазурной пустоты.
И камни тягостных сомнений.

С крестом он к истине спешил.
Но с Вакхом быстро стал сатиром.
Ткань фиолетовой души
раскрылась куполом над миром.

С судьбой гонимого Христа
Микель отвержен был повсюду.
Счастливый только у холста,
где кисть на свет рождала чудо.

Он в чём-то ангел, в чём-то бес -
сложна у гениев натура.
Но возносило до небес
его владенье кьяроскУро

Как солнца луч на чёрный шёлк,
как свет алмаза из огранки -
лик Богородицы взошёл
с натуры падшей куртизанки.

В пустую рукопись холста
бросал он красок сочный сгусток.
И отворялась красота
в глазах бродяг и проституток.

Искусство с жизнью породнить,
как кровь и краску, свет и тени -
художник в этом видел нить
и смысл, и цель своих творений.

Библейский путь и римский быт
он вековечил кисти взмахом.
Но умер в нём святой Давид,
переродившись Голиафом.

Больное тело на причал
легло без силы и без жажды...
Так смерть со славой повенчал
великий гений — Караваджо.