…ивы каскадами, словно просохшее сено. Красок мне надо бы едких, как у Гогена.
Чтобы насытить воду в пруду малахитом. Чтобы похитить и подписать: «Не забыто»!
***
Переходя реку осени вброд, желто-червленый поток говорящий, что ожидаю найти я на том берегу? Зиму?.. И я замедляю шаг мой скользящий.
Радость, о радость – временем повелевать! Руководить сжимающимся пространством!.. Как пассажир, который состав обогнал, я на часы не гляжу, убаюканный трансом
в огненных бусах запутавшихся берез (да и на всех ветвях Огонь Благодатный), реку осени вброд переходя, сиюминутный, вечный и невозвратный.
Письмо Здравствуй! Нынче вспомнился мне Ли Бо – пьяница и поэт, холерик-бродяга. Всюду влекла его луна за собой, пил брудершафты с ней… Безумная тяга к небу, горам, стремнинам – и ничего в адрес земли! Влезал к буддийским монахам на верхотуру, где привечали его как своего. Над обрывом грустил без страха…
Джонки внизу - что желтые лепестки, вытекшие с вином из кувшина. Рощи… Рис да деревни. Коровы да мужики…
И драконы столицы. И копья мощи...
Постарайся прямым, как сосна, быть!.. Неосторожных вбок суета уносит.
Скверно быть лишним. Гаже идти в рабы.
Я сказал всё.
Твой Г о с п о д и н О с е н ь…
Гамлет
Если нездешний ты, обречен мечтать. Если мечтаешь, то обречен погибнуть. Если мечтаешь о правде и чистоте – нет иного исхода, кроме рапиры с ядом.
Это понятно, мой любезный Лаэрт? Ты – погибаешь всуе, случайно, глупо. Мне тебя жаль.
…О камни звенит выскользнувшая сталь.
***
Два кота под окном орут. Прогонять - бесполезный труд. Все равно возвратятся вспять, чтобы сесть и орать. Орать.
Пробегут по камням года. Два кота – это навсегда! Рыжий с черным, как два столба. И на них возлегла Судьба…
***
С губной гармошкой на крыше вагона, как Вуди Гатри, я еду к тебе,
не доезжая, не достигая, не постигая, не настигая.
Ты ж весь из мифов.
В гармошку дуя, твой вольный облик я выдуваю, как шар игристый, перед собой.
И выпускаю: адью, мой милый!..
Лети, не помня, кем был ты создан, недостижимый. непостижимый, немногословный,
читатель мой.
Ужас
Часто кажется: вот, придешь на тот свет, а тебя хорошенько обыщут при входе и отправят пинком в тот же самый загон, где толкутся и блеют безликие люди, чьи прогнутые спины стригут и стригут те же ножницы с тем же усердием грубым…
И ничто не изменится, ибо расклад вариантов других не имеет, не знает.
И нельзя вне ограды построить хоть самый убогий шалаш.
***
Не умирай, мой добрый лес, соседствуй с городом как прежде; термит двуногий в пущу влез и перегрыз пути к надежде.
Термит двуногий без души, без совести и без свободы. Ему все средства хороши, он носит торс гнилой колоды,
без соков, токов и без птиц. Химические элементы в нем правят бал, играют блиц. Все остальное – сантименты.
Инстинктом жителей твоих он, примитив, не обладает. И злится потому, как псих, когда Эдем твой наблюдает!
Идиллический снимокна пленере, или Те же на манеже
Обнялись - и явили собой монолит уголовник матерый и митрополит, леди первая (вся, как в трех буквах забор), чемпион с полотенцем на шее (боксер), в караоке бубнящая тетка (шансон), выступающий в шоу чиновник-масон, брат боксера с женой, приволокшей трельяж, сорок семь проституток, сосущих грильяж, (по числу примадонн и каналов, небось), гомик подиумный, задом севший на гвоздь, группа тех, кто друг другу не выклюет глаз, их родня, грациозно принявшая пас, разобравшийся, как порождать креатив, друг отбора естественного коллектив. И так далее, далее… Перечислять всех, кто вышел на воздух себя показать?..
***
Играй мне, Майлз, играй, мы оба одиноки. Говори об этом, говори! Как много человеколюбия и ласки в жестокой правде.
Ошибиться нотой или словом не страшно. Споткнуться и упасть, чтоб встать, шатаясь, - тоже. Но как и чем размыкать этот спазм, скажи?!.
Поэтому не прекращай распугивать чудовищ, которые засели в окружающем тумане, откладывают яйца и плодят себе подобных. А я камнями буду в них швырять, не попадая, выкрикивая глупости навзрыд…
И может, мы однажды победим? Срастим разорванные строфы и синкопы, убожеств посрамим и станем наконец свободны – где и как, не важно?
Генерал слушает твист
Дудели трубы на плацу, полки маршировали. Стекали слезы по лицу, и замерзали дали. Касался обожженный лист погонов оловянных. А генерал все слушал твист, чуть сморщившись от раны.
Кричали гуси высоко, привыкшие к отлету, Матрена с полным кузовком садилась на подводу. И выбегал облезлый лис на мокрые поляны. А генерал все слушал твист, чуть сморщившись от раны.
Звонил из штаба важный чин, подвинутый на бомбах. От кухни полевой харчи благоухали сдобно. И день был беспардонно чист, как с водкою стаканы. А генерал все слушал твист, чуть сморщившись от раны.
Помочь сайту
Поздравления
