Говорят,
что все люди становятся звездами, птицами,
Или
кем-то и чем-то еще мимолетным ли,
вечным ли,
Если
верить индусам. Во что, иль в кого воплотимся мы
За
земные деяния в дар либо во искупление.
Умерла,
повторилась, сочится из памяти каменной
Камнеломкой
кровавой душа Богом проклятой женщины,
Ото
сна пробудилась от солнечной ласки нечаянной,
И
дает неприступный гранит незаметные трещины.
В
монолите скалы их найдут муравьи вездесущие,
То
есть люди, которые ранее славненько пожили.
Кровопийцы,
гельминты едали все самое лучшее?
Вот
за это теперь в работяг - мурашей вас скукожило.
* * *
Дни
идут, словно тает во рту монпансье леденцовое,
И
надолго ли хватит еще кисло-сладких
драже я, не знаю.
Пусть
индусы там будут верблюдами, лисами, совами...
Но
сейчас у меня на губах удивительный вкус иван-чая.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0167224 выдан для произведения:
Говорят,
что все люди становятся звездами, птицами,
Или
кем-то и чем-то еще мимолетным ли,
вечным ли,
Если
верить индусам. Во что, иль в кого воплотимся мы
За
земные деяния в дар либо во искупление.
Умерла,
повторилась, сочится из памяти каменной
Камнеломкой
кровавой душа Богом проклятой женщины,
Ото
сна пробудилась от солнечной ласки нечаянной,
И
дает неприступный гранит незаметные трещины.
В
монолите скалы их найдут муравьи вездесущие,
То
есть люди, которые ранее славненько пожили.
Кровопийцы,
гельминты едали все самое лучшее?
Вот
за это теперь в работяг - мурашей вас скукожило.
* * *
Дни
идут, словно тает во рту монпансье леденцовое,
И
надолго ли хватит еще кисло-сладких
драже я, не знаю.
Пусть
индусы там будут верблюдами, лисами, совами...
Но
сейчас у меня на губах удивительный вкус иван-чая.