Оборотень.

 На клАдбище ветер дыханием лёгким,
Тревожит листву и иголки на соснах.
Задует сильней, пробежав по погосту,
И стихнет опять, затихая на остьях.

Растут на могилах цветы и кустарник,
Деревья, бурьян, волчьих ягод рассадник.
И кто посадил их? Кому урожай их?
То знают могилы, деревья и камни.

Сгущаются сумерки, тайной нависшей.
И тьма над крестами шуршит ветром в листьях.
И мысль гложет едко, что здесь под землёй
Покойники спят. "Навьи" спят вечным сном.

От звука шагов собственных замирая,
Прокрался мальчишка, от страха икая.
Во тьме шёл на ощупь, оградок касаясь.
Плоды волчьих ягод искал озираясь.

- Старуха сказала, пригоршню собрать.
Сказал сам себе. Стал плоды собирать.

Признался девчёнке - она отказала.
Мальчишке от этого, муторно стало.
И смех её звонкий, звучал приговором.
И сердце его, в этот миг стало - вором!

И в мысли его, мысль о мести прокралась.
И в ревность - любовь, злобою превращалась.
Очнулся он, стоя на ветхом пороге,
У крайнего дома цыганки-Миноги.

Старуха пустила его под свой кров.
И дверь затворила, на тяжёлый засов.
О чём говорили, никто не узнает.
Старуха смеялась - казалось зевает.

А вечером, вышли с мальчишкой из дома.
- Минога сказала, а ты делай ромал!
- Цыганское сердце в тебе вижу я.
- Твоей будет та, что отвергла тебя...

Он ягоды рвал, в темноту озираясь.
Ему мертвецы всё мерещились, скалясь.
Но пригоршня полная, стёр с лица пот.
И странной добычей, наполнился рот.

Глотая, давился он горькой слюной.
И тошных позывов, бил спазм чередой.
Упрямость и страх, тошноту победили.
- Смотри на луну. - губы немо твердили.

Холодный огонь разливался по телу.
И лоб и виски, жгло как пламенем белым.
И низких вибраций, души падшей гул
В холодном огне оживал - не тонул.

И он, уже взгляда не мог оторвать
От "солнца ночного" и стал подвывать.
И странное дело, черты изменились.
Понизился лоб, челюсти удлинились.

В холодном огне, человек догорал
И новорождённый зверь злобно рычал.
Покрывшись густой, чёрной, жёсткою шерстью,
Одежду зверь рвал на себе человечью.

И взгляд диких глаз, от Луны неотрывный
Холодным огнём разгорался насильно.
Разверзлась у зверя широкая пасть,
От низких вибраций клыками щерясь.

Оскалился зверь и завыл не таясь.
И лапы когтями, взрыли землю трясясь.
Услышав тот вой, с кладбища разбежались
Собаки, что возле часовни дремали.

На утро взахлёб, разбежалась молва:
- Минога, на цепь волка в дом привела!
И каждую ночь и любую погоду,
На новолунье - ей воет в угОду...