Я выучил таблицу окулиста,
Я скрыл, что слеповат на левый глаз.
– Ты кем хотел бы стать?
– Танкистом, -
Ответил я. - Просил бы очень вас.
И улыбнулся военком:
– Ну, что же.
– Героем стану, - брякнул я, - полка.
– Героем? Как получится, как сможешь,
Ну, а танкистом быть наверняка!
Потом учебка, руки в солидоле,
47 тонн снарядов и брони.
И я писал семье и брату Коле,
Что эти дни – счастливейшие дни.
Однажды в ночь подняли по тревоге,
И каждый нерв на марше трепетал,
Когда на Грозный выпала дорога,
Горело небо и горел металл.
Мы пробирались в лабиринте гулком,
Кричала рация: «Вперёд! Как на войне!».
И жадно из притихших переулков
Гранатомёты били по броне.
Я подошёл к комбату (гарь на коже):
– Сожгли наш танк.
Он помолчал, сказал:
– Героем? Как получится, как сможешь,
Ну, а танкистом ты, братишка, стал.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0049450 выдан для произведения:
Я выучил таблицу окулиста,
Я скрыл, что слеповат на левый глаз.
– Ты кем хотел бы стать?
– Танкистом, -
Ответил я. - Просил бы очень вас.
И улыбнулся военком:
– Ну, что же.
– Героем стану, - брякнул я, - полка.
– Героем? Как получится, как сможешь,
Ну, а танкистом быть наверняка!
Потом учебка, руки в солидоле,
47 тонн снарядов и брони.
И я писал семье и брату Коле,
Что эти дни – счастливейшие дни.
Однажды в ночь подняли по тревоге,
И каждый нерв на марше трепетал,
Когда на Грозный выпала дорога,
Горело небо и горел металл.
Мы пробирались в лабиринте гулком,
Кричала рация: «Вперёд! Как на войне!».
И жадно из притихших переулков
Гранатомёты били по броне.
Я подошёл к комбату (гарь на коже):
– Сожгли наш танк.
Он помолчал, сказал:
– Героем? Как получится, как сможешь,
Ну, а танкистом ты, братишка, стал.