Ты не бойся: ты мне ничего и не должен,
Ты, вообще, замечательный, милый и честный,
Я тебя никогда больше не потревожу
Ни внезапным звонком, ни ночной смской...
Мне казалось, что я тебя даже любила,
Показалось, видать. Ты не стой на пороге,
Ничего не изменишь, что было, то было,
Но закончилось вот. И подводим итоги.
Приходи, коль захочешь хорошего чаю,
Я пирог испеку со сливовым вареньем...
Ну а я, если как-то опять заскучаю,
Напишу тебе новое стихотворенье.
Мы потом осознаем, что нынче теряем,
Нет,вернее не так, то, что ты потеряешь...
Говоришь, извини, мол, мы будем друзьями,
Не смеши. Не сумеем. И ты это знаешь...
Ты не любишь. Ну что ж, и такое бывает...
Только мне это больше неинтересно,
Ты меня избегаешь, я тебя избегаю,
В наших душах теперь предостаточно места,
Для того, чтобы там поселилась тревога,
Но ирония, видимо, здесь неуместна.
Вот и всё. До свиданья. Ступай себе с Богом,
Мой чужой, замечательный, милый и честный...
Ты не бойся: ты мне ничего и не должен,
Ты, вообще, замечательный, милый и честный,
Я тебя никогда больше не потревожу
Ни внезапным звонком, ни ночной смской...
Мне казалось, что я тебя даже любила,
Показалось, видать. Ты не стой на пороге,
Ничего не изменишь, что было, то было,
Но закончилось вот. И подводим итоги.
Приходи, коль захочешь хорошего чаю,
Я пирог испеку со сливовым вареньем...
Ну а я, если как-то опять заскучаю,
Напишу тебе новое стихотворенье.
Мы потом осознаем, что нынче теряем,
Нет,вернее не так, то, что ты потеряешь...
Говоришь, извини, мол, мы будем друзьями,
Не смеши. Не сумеем. И ты это знаешь...
Ты не любишь. Ну что ж, и такое бывает...
Только мне это больше неинтересно,
Ты меня избегаешь, я тебя избегаю,
В наших душах теперь предостаточно места,
Для того, чтобы там поселилась тревога,
Но ирония, видимо, здесь неуместна.
Вот и всё. До свиданья. Ступай себе с Богом,
Мой чужой, замечательный, милый и честный...
Правда, я ужо забыл оп чём речь, но прицел у шашки должен быть точней чем у ружа, а то стоко лапши ненужной можно на кромсать, а ещё хуже нашинковать. Прицел пятнадцать, трубка сто двадцать! — Бац-бац, и мимо