При встречах с ней он был само величье,
Вручал ей розы, как вручают знамя,
Любые вещи или же обличья
Он называл своими именами.
В нём было что-то от Наполеона,
Удел таких – одерживать победы,
А ей хотелось разные бульоны
Ему всю жизнь готовить на обеды.
Она б ему в постель носила кофе,
Будила бы, на смену убегая,
Его точёный и красивый профиль
Казался ей явлением из рая.
Он люто презирал её подружек,
Одетых в джинсы либо в мини-платья,
Именовал их сбродом потаскушек,
Готовых прыгнуть в пылкие объятья.
Хвалил её за мысли и одежды,
Галантно провожал домой до входа.
Целуя, был учтив и явно сдержан,
И в гости не напрашивался сроду.
А ей хотелось быть к стене прижатой
И чтоб признанья обжигали ухо,
Чтоб в зеркало потом в плаще помятом
Сказать с улыбкой: «Ну и потаскуха!»
Теперь другую хвалит он публично,
Цветы ей дарит, как вручают знамя,
И снова вещи или же обличья
Своими называет именами.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0361081 выдан для произведения:
При встречах с ней он был само величье,
Вручал ей розы, как вручают знамя,
Любые вещи или же обличья
Он называл своими именами.
В нём было что-то от Наполеона,
Удел таких – одерживать победы,
А ей хотелось разные бульоны
Ему всю жизнь готовить на обеды.
Она б ему в постель носила кофе,
Будила бы, на смену убегая,
Его точёный и красивый профиль
Казался ей явлением из рая.
Он люто презирал её подружек,
Одетых в джинсы либо в мини-платья,
Именовал их сбродом потаскушек,
Готовых прыгнуть в пылкие объятья.
Хвалил её за мысли и одежды,
Галантно провожал домой до входа.
Целуя, был учтив и явно сдержан,
И в гости не напрашивался сроду.
А ей хотелось быть к стене прижатой
И чтоб признанья обжигали ухо,
Чтоб в зеркало потом в плаще помятом
Сказать с улыбкой: «Ну и потаскуха!»
Теперь другую хвалит он публично,
Цветы ей дарит, как вручают знамя,
И снова вещи или же обличья
Своими называет именами.