Она приходила...

 Она приходила как будто всегда невзначай:
Немного испуга, немного вины и усталости.
Бросала на столик перчатки – и мы пили чай,
И я доставал для неё припасённые сладости.

Дрожал у виска её локон смешным завитком,
Когда, запинаясь, она говорила измученно,
Что это – последнее наше свиданье. Потом
Рассеянным жестом, за многие годы заученным,

Небрежно роняла на стул невесомую шаль
И с грацией кошки в мои устремлялась объятия…
А в окна стучал ошалевший от ветра февраль,
Суля нам, безумным и грешным, пустые проклятия…

Она уходила – я долго курил в темноте,
Огонь сигареты в такт сердцу неровно подрагивал,
И тени метались по стенам в немой суете,
И снова февраль свои лапы с тревогой протягивал…

Любил я её? Мне и нынче дать трудно ответ,
Тогда я и вовсе вопросом таким не печалился.
Но только однажды померк без неё белый свет:
Он сжался в комок, опустел, обветшал, продырявился…

Она простудилась тогда и к весне умерла,
Избавив тем самым себя и меня от падения…
А я… Я с тех пор никогда не смотрю в зеркала:
До боли боюсь в них увидеть её отражение…