Ольга
Ольга
Чистое,
светлое имя.
Сразу вспомнилась Русь.
Ольга –
Святая княгиня,
Россия –
Нежная грусть.
Я грущу по березам и рощам.
О церквях златоглавых грущу.
О восходе лазурном,
а проще…
О России далекой грущу.
Я тоскую о Доне привольном,
о раздолье лугов и полей,
Вдалеке мне становится больно,
и с годами тоскую сильней.
Услыхать, как стрекочут сороки,
пробежать, приминая ковыль.
Ромашку сорвать у дороги,
вдыхая дорожную пыль.
Так версту за верстою шагая,
у погоста присесть, отдохнуть.
О, Россия!
Моя дорогая,
как тобою хочу я вздохнуть.
Зайду я в любую церквушку,
разбужу я хмельного попа.
И скажу:
«Отче наш,
Окрести
наконец-то меня».
Хоть и нехристь все годы,
но Веру в Россию сберег.
И пронес,
как любовь, сквозь невзгоды,
вот как есть.
Принимай меня, Бог!
На чужбине вся жизнь закавыкой.
Все не то, все не так для души.
Так устал быть горемыкой
в азиатской глуши.
Пожалуй, здесь тоже красиво:
Гульнара,
Гульжан,
Мухабат.
И горы заснежены диво,
прекрасен пунцовый закат.
Здесь есть сладострастная радость,
что вязнет томленно в зубах.
Она превращается в тягость,
в ней тонешь, как в зыбких песках.
Россия, конечно, построже.
Мокрый снег зимой не пойдет.
Может тем она и дороже,
что суровою жизнью живет.
Ташкент.1991 г.Ольга
Чистое,
светлое имя.
Сразу вспомнилась Русь.
Ольга –
Святая княгиня,
Россия –
Нежная грусть.
Я грущу по березам и рощам.
О церквях златоглавых грущу.
О восходе лазурном,
а проще…
О России далекой грущу.
Я тоскую о Доне привольном,
о раздолье лугов и полей,
Вдалеке мне становится больно,
и с годами тоскую сильней.
Услыхать, как стрекочут сороки,
пробежать, приминая ковыль.
Ромашку сорвать у дороги,
вдыхая дорожную пыль.
Так версту за верстою шагая,
у погоста присесть, отдохнуть.
О, Россия!
Моя дорогая,
как тобою хочу я вздохнуть.
Зайду я в любую церквушку,
разбужу я хмельного попа.
И скажу:
«Отче наш,
Окрести
наконец-то меня».
Хоть и нехристь все годы,
но Веру в Россию сберег.
И пронес,
как любовь, сквозь невзгоды,
вот как есть.
Принимай меня, Бог!
На чужбине вся жизнь закавыкой.
Все не то, все не так для души.
Так устал быть горемыкой
в азиатской глуши.
Пожалуй, здесь тоже красиво:
Гульнара,
Гульжан,
Мухабат.
И горы заснежены диво,
прекрасен пунцовый закат.
Здесь есть сладострастная радость,
что вязнет томленно в зубах.
Она превращается в тягость,
в ней тонешь, как в зыбких песках.
Россия, конечно, построже.
Мокрый снег зимой не пойдет.
Может тем она и дороже,
что суровою жизнью живет.
Ташкент.1991 г.Нет комментариев. Ваш будет первым!