Одна девушка из Питера мне сказала, что у них идет мелкий дождь.
А в окно видно только монастырь.
Вся наша жизнь всегда злосчастная игра,
И боремся мы с ней, не уставая.
Хотелось полежать особенно с утра,
Последний миг лежим, еще вставая.
А за окном желтеют листья,
И дождик капает. Но вот,
Сметая капли словно кистью,
Выходит кто-то из ворот.
Печатью черной тень ложится
Монашки легкий силуэт.
Все в ней кричало: «Как смириться!»
Она вчера дала обет.
Закрылась от людских утех и знает,
Что сумрак ей затмил глаза.
Исчезло все, о чем она мечтает.
Она прекрасна, но слеза
Холодная скатилась по щеке:
«Я никогда не возвращусь.
И светлый мир исчез уж вдалеке».
Девушка подумала: «Спущусь».
Но только стук дождя брезгливо пробирает,
Монашка медленно ступает прочь.
Ее следы мгновенно ветер заметает,
Так сильно дувший с юга в эту ночь.
Но, не ступив ни шагу, стоит она в окне
А мысли роем вьются, упрямо говоря,
Скажу я вам, быть может, сделать тоже мне,
Монашкою смиренной, попробовать себя,
Отречься от усталости мирских проблем.
И красоту навеки в келью унести,
И душу за словами спрятать: «Мир вам всем».
Стараться разрубить плохие новости.
Но девушка подумав, верит,
Смотря сейчас на тихий шум дождя.
Вот счастья облик. Он измерит
Души порывы. Не напрасно ждя,
Облик твой увиден был монашкой черноокой.
Подняв глаза, она метнула взор.
На тень твою в окне, за лестницей высокой,
Какой в них был поставлен приговор.
Тебе, стоявшей за стеклом.
Во взгляде девушки чудилось желанье:
«Быть может к черту все, на слом!?»
Как видно было в них отчаянье.
Но потупив глаза в дорогу,
Сопротивляясь как могла.
Она пошла, моляся Богу,
За ней гонясь, закрылась мгла
И как не думаем мы, пусть,
В осенний дождь сопротивляясь.
Уходит с нею наша грусть.
Но снова, снова к нам являясь.
Это ответ.