День промчался стрелой, словно выпущен с длинного лука.
Все подводят черту под столбцами "дела" в голове.
У кого-то насыщенный был, у кого только скука.
Есть и те, что бегут, словно белка ещё в колесе.
Горный ветер, задул, окуная окрестность в прохладу.
Разметая попутно пыльцу, что скопилась в углах.
Он поёт всем деревьям в садах, как певец серенаду.
И качает легонько их ветви на сильных руках.
Единичный прохожий заметит волшебные звёзды,
Что мерцают с высот и играют с луной в чехарду.
Их в попытке достать к ним верхушками тянутся сосны.
Отражаясь размытою кляксой в соседнем пруду.
Целый мир, просыпаясь, шуршит и таращит глазищи.
Старый сыч громко ухнул, слетая бесшумно во тьму.
В переулках сквозняк, как легавая сыщика рыщет.
Жидким посвистом дробит на части вокруг тишину.
Ему вторит вечерний призыв на намаз с минаретов,
Разливается, словно щербет, проникая в дома.
Наполняя уставшие души спокойствием, светом.
Словно литографируя в разум цветные слова.
А на пепельной крыше хвостатый любимец пророка,
Совершает с подругой, пушистой ночной моцион.
И луна набрав полную силу висит одиноко,
Как приколотый масляный блинчик с щербатым лицом.
[Скрыть]Регистрационный номер 0468461 выдан для произведения:
День промчался стрелой, словно выпущен с длинного лука.
Все подводят черту под столбцами "дела" в голове.
У кого-то насыщенный был, у кого только скука.
Есть и те, что бегут, словно белка ещё в колесе.
Горный ветер, задул, окуная окрестность в прохладу.
Разметая попутно пыльцу, что скопилась в углах.
Он поёт всем деревьям в садах, как певец серенаду.
И качает легонько их ветви на сильных руках.
Единичный прохожий заметит волшебные звёзды,
Что мерцают с высот и играют с луной в чехарду.
Их в попытке достать к ним верхушками тянутся сосны.
Отражаясь размытою кляксой в соседнем пруду.
Целый мир, просыпаясь, шуршит и таращит глазищи.
Старый сыч громко ухнул, слетая бесшумно во тьму.
В переулках сквозняк, как легавая сыщика рыщет.
Жидким посвистом дробит на части вокруг тишину.
Ему вторит вечерний призыв на намаз с минаретов,
Разливается, словно щербет, проникая в дома.
Наполняя уставшие души спокойствием, светом.
Словно литографируя в разум цветные слова.
А на пепельной крыше хвостатый любимец пророка,
Совершает с подругой, пушистой ночной моцион.
И луна набрав полную силу висит одиноко,
Как приколотый масляный блинчик с щербатым лицом.