Я - горожанка и в лесу бываю редко.
Но если в случай все же попадаю,
Протягивают сосны руки-ветки,
Мне искреннюю дружбу предлагая.
Иду я по коврам из шелковых травинок.
Из шишек и хвои - причудливый узор.
А солнышка лучи из нежных паутинок
Плетут себе качель, куда ни кинешь взор.
Заботливо пыхтя, чтоб я не укололась,
Под ноги стелется периной древний мох.
А изумрудный куст, с которым я боролась,
От трескотни сорок и шорохов оглох.
- А ну-ка, убери колючие побеги!
Вон, видишь, под тобой уж в спячке белый гриб!
Молчит печально куст, как будто в сонной неге.
Куда там отвечать? От влажности охрип.
Семейка из маслят в овраге притулилась.
Им сыро и тепло под прелою листвой.
Не надо б трогать их, но жалость притупилась.
Нелепо уходить с корзиною пустой.
Какая роскошь - лес! И благодать какая!
Он царь и Бог. Он свят. И тихо манит в плен.
Я лучшего, чем лес, рассказчика не знаю.
Молиться б на него до старости с колен.
[Скрыть]Регистрационный номер 0078984 выдан для произведения:
Я - горожанка и в лесу бываю редко.
Но если в случай все же попадаю,
Протягивают сосны руки-ветки,
Мне искреннюю дружбу предлагая.
Иду я по коврам из шелковых травинок.
Из шишек и хвои - причудливый узор.
А солнышка лучи из нежных паутинок
Плетут себе качель, куда ни кинешь взор.
Заботливо пыхтя, чтоб я не укололась,
Под ноги стелется периной древний мох.
А изумрудный куст, с которым я боролась,
От трескотни сорок и шорохов оглох.
- А ну-ка, убери колючие побеги!
Вон, видишь, под тобой уж в спячке белый гриб!
Молчит печально куст, как будто в сонной неге.
Куда там отвечать? От влажности охрип.
Семейка из маслят в овраге притулилась.
Им сыро и тепло под прелою листвой.
Не надо б трогать их, но жалость притупилась.
Нелепо уходить с корзиною пустой.
Какая роскошь - лес! И благодать какая!
Он царь и Бог. Он свят. И тихо манит в плен.
Я лучшего, чем лес, рассказчика не знаю.
Молиться б на него до старости с колен.