Земля
отцов – взлелеяла побег, что вытолкнуло на рассвете древо.
О
древо жизни! О святое чрево! Я сам давно уже отец для тех, кто только начинает
свой побег в далекую неведомую старость, кто любитнаслаждение гульбы и праведную от трудов
усталость, кто на меня походит цветом глаз и тембром голоса, и волею судьбы,
которая дает мне в зубы слово. Оно мне губы размыкает снова, скользнувшее на
острие пера.
Оцепенело,
замерло отвесно…
Ты
сам подобен в этот миг стрелку…
Не
торопи его войти в строку, оно само свое увидит место, чтоб раз и навсегда
прильнуть к бумаге.
Жизнь
не спешит подобно колымаге, собакой тень бежит у колеса.
И
тянется вдоль неба полоса, как прерванная речь на полуслове.
Застыла
на закатекапля крови. И перышко
скрипит: «Пора, пора!» И пишет, что окончена игра.
[Скрыть]Регистрационный номер 0158051 выдан для произведения:
НЕ
ТОРОПИСЬ!
Земля
отцов – взлелеяла побег, что вытолкнуло на рассвете древо.
О
древо жизни! О святое чрево! Я сам давно уже отец для тех, кто только начинает
свой побег, в далекую неведомую старость, кто любитнаслаждение гульбы и праведную от трудов
усталость, кто на меня походит цветом глаз и тембром голоса, и волею судьбы,
которая дает мне в зубы слово. Оно мне губы размыкает снова, скользнувшее на
острие пера.
Оцепенело,
замерло отвесно…
Ты
сам подобен в этот миг стрелку…
Не
торопи его войти в строку, оно само свое увидит место, чтоб раз и навсегда
прильнуть к бумаге.
Жизнь
не спешит подобно колымаге, собакой тень лежит у колеса.
И
тянется вдоль неба полоса, как прерванная речь на полуслове.
Застыло
на закатекапля крови. И перышко
скрипит: «Пора, пора!» И пишет, что окончена игра.