Шла по земле война. И в оспинах воронок,
И пашни, и луга, и плёс, и берега…
И знал тогда в лицо и маленький ребёнок
Страны своей родной захватчика-врага!
Знал, как горят дома, и как грохочут танки,
Как страшен артобстрел, и голод, а зимой
Как трудно гроб тащить в обледенелых санках,
В котором братик спит, но больше – не живой.
Как бабушка в углу вздыхает на икону
И крестит тёмный лоб прозрачною рукой,
И мама поутру сдержать не может стона,
Мешая отруби с овсяною мукой…
Война давно ушла, те дети повзрослели.
Век двадцать первый, но опять в воронках плёс,
Бульдозер, словно танк, сгребает в груды ели,
Берёзы и забор – посёлок дачный снёс.
Купил какой-то вор - под новые застройки,
И дети той войны в безмолвии стоят
И смотрят - вновь «в расход» пустили мир их бойко
Захватчики-враги, как много лет назад…
[Скрыть]Регистрационный номер 0047243 выдан для произведения:
Шла по земле война. И в оспинах воронок,
И пашни, и луга, и плёс, и берега…
И знал тогда в лицо и маленький ребёнок
Страны своей родной захватчика-врага!
Знал, как горят дома, и как грохочут танки,
Как страшен артобстрел, и голод, а зимой
Как трудно гроб тащить в обледенелых санках,
В котором братик спит, но больше – не живой.
Как бабушка в углу вздыхает на икону
И крестит тёмный лоб прозрачною рукой,
И мама поутру сдержать не может стона,
Мешая отруби с овсяною мукой…
Война давно ушла, те дети повзрослели.
Век двадцать первый, но опять в воронках плёс,
Бульдозер, словно танк, сгребает в груды ели,
Берёзы и забор – посёлок дачный снёс.
Купил какой-то вор - под новые застройки,
И дети той войны в безмолвии стоят
И смотрят - вновь «в расход» пустили мир их бойко
Захватчики-враги, как много лет назад…