Пасхальный праздник бил в колокола!
Ну а меня ждала моя работа.
Сложился график так! Такие вот дела…
Ведь шахте, что среда, а что суббота.
Жаль, не успел сказать: Христос Воскрес!
Всем близким людям, тем, что рядом нету.
Но телефон с собою взял, балбес!
Зачем? На это вряд ли кто ответит.
Вне зоны доступа становимся уже
Спустившись лишь на считанные метры.
А на семьсот, как пыль на вираже,
Волну уносит даль подземным ветром.
И в телефоне только тишина,
В ушах от тишины звенит и скачет.
Пробить не может рудники волна!
По правде, и не может быть иначе.
Моторов шум и грохот всех машин,
Снующих, словно черви в тёплом чреве,
Я, как козявка, меньше, чем аршин,
А может, муравей в огромном древе.
Не потеряться бы, как та волна,
У шахты, чтобы жить – свои законы…
Иначе мигом выпьет жизнь до дна!
Там даже воздух стал таким весомым.
Я поднимусь и телефон включу,
И всех поздравить поспешу, конечно,
И в храм зайду, поставить чтоб свечу,
За тех, вне зоны доступа кто вечно…
[Скрыть]
Регистрационный номер 0135133 выдан для произведения:
Пасхальный праздник бил в колокола!
Ну а меня ждала моя работа.
Сложился график так! Такие вот дела…
Ведь шахте, что среда, а что суббота.
Жаль, не успел сказать: Христос Воскрес!
Всем близким людям, тем, что рядом нету.
Но телефон с собою взял, балбес!
Зачем? На это вряд ли кто ответит.
Вне зоны доступа становимся уже
Спустившись лишь на считанные метры.
А на семьсот, как пыль на вираже,
Волну уносит даль подземным ветром.
И в телефоне только тишина,
В ушах от тишины звенит и скачет.
Пробить не может рудники волна!
По правде, и не может быть иначе.
Моторов шум и грохот всех машин,
Снующих, словно черви в тёплом чреве,
Я, как козявка, меньше, чем аршин,
А может, муравей в огромном древе.
Не потеряться бы, как та волна,
У шахты, чтобы жить – свои законы…
Иначе мигом выпьет жизнь до дна!
Там даже воздух стал таким весомым.
Я поднимусь и телефон включу,
И всех поздравить поспешу, конечно,
И в храм зайду, поставить чтоб свечу,
За тех, вне зоны доступа кто вечно…