Зарисовка на
Тенерифе (Канарские о-ва)
За окном
океан барракудит,
бьёт волной по душевной шкале.
Острова –
материнские груди
приласкали
меня на Земле.
Тенерифе –
подобие рая
вдалеке от
житейских забот,
человеческим
чувством играя,
вскрыл
вулкан - сгусток «адских» пород:
Красоту и
Любовь, и Причастье,
по-испански
Фламенко и Страсть….
Он сегодня
успешен и счастлив,
над природой
почувствовав власть.
Мне с
балкона, чьи крылья напротив,
шлёт привет
друг-художник Илья.
Не пророк. Он в
полотна , как дротик,
кисть
вонзает, легенды творя.
Русский
мастер, художник от Бога,
он для мира
не стар и не нов.
Тенерифе –
земная берлога
для людей, как Илья Глазунов.
Много звёзд
мировых отсияло
здесь, где
месяц тормашками вниз.
Кто-то яро, а кто-то устало
правду шил из монашеских риз,
целовался с
чужим капиталом,
рвал судьбы драгоценную нить….
В поле
русском – заснежено талом
шёл мороз
теплоту хоронить.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0163576 выдан для произведения:
Зарисовка на
Тенерифе (Канарские о-ва)
За окном
океан барракудит,
бьёт волной по душевной шкале.
Острова –
материнские груди
приласкали
меня на Земле.
Тенерифе –
подобие рая
вдалеке от
житейских забот,
человеческим
чувством играя,
вскрыл
вулкан - сгусток «адских» пород:
Красоту и
Любовь, и Причастье,
по-испански
Фламенко и Страсть….
Он сегодня
успешен и счастлив,
над природой
почувствовав власть.
Мне с
балкона, чьи крылья напротив,
шлёт привет
друг-художник Илья.
Не пророк. Он в
полотна , как дротик,
кисть
вонзает, легенды творя.
Русский
мастер, художник от Бога,
он для мира
не стар и не нов.
Тенерифе –
земная берлога
для людей, как Илья Глазунов.
Много звёзд
мировых отсияло
здесь, где
месяц тормашками вниз.
Кто-то яро, а кто-то устало
правду шил из монашеских риз,
целовался с
чужим капиталом,
рвал судьбы драгоценную нить….
В поле
русском – заснежено талом
шёл мороз
теплоту хоронить.