Тарзан

Безнадежное солнце дождем лило слезы сквозь тучу,
Что собой затянула полнеба, как минимум треть…
Старый пес, обреченно рыча на погоду, на сучью,
Не ушел в конуру, что казалась похожей на клеть.

Дождевая вода подбиралась к мослу, что лежал в ржавой миске,
Что в красивой эмали щенком еще помнил Тарзан...
Много помнил чего: и купанье в реке, и сосиски,
И в оскале медвежьи клыки, когда зверя сразил беспощадный жакан.

Старый пес уже вымок насквозь, но не чувствовал стужу,
Как сквозь мокрую шерсть пробирался мороз до костей…
Он давно уже был никому абсолютно не нужен,
Да облезлый ошейник врезался в кадык все сильней.

Но пес помнил, как старый хозяин трепал его морду,
И на ухо шептал: «Мы с тобой, Тарзан, не пропадем…»
Только пес не желал уступать, и рычал в ответ гордо:
«Ну, чего ты, Семеныч, кто нас одолеет вдвоем?!»

И в такой же вот день в двор под яблони въехал уазик,
Что охотники звали буханкой промежду собой…
И хозяин не вышел на лай, кость не кинул в эмалевый тазик,
И сирена, истошно взревев, оборвала Тарзановый вой.

Сколько месяцев, дней и недель с той поры пролетело…
Старый пес счет не знал, и не ведал, что есть календарь.
Лишь соседский старик придвигал к нему миску несмело,
И шептал: «Эх, Семеныч… Собаку твою-то как жаль!»

Безнадежное солнце дождем лило слезы сквозь тучу,
Что собой затянула полнеба, как минимум треть…
Старый пес, обреченно рыча на погоду, на сучью,
Не ушел в конуру, что казалась похожей на клеть