Всё просится на волю, даже снег Летит к земле не для пустых утех. Он кружит над Болотной и Тверской, Среди надежды алчущего люда, Не для того, чтобы пришла остуда, А чтобы окунуться в непокой.
И катится тревожная волна По площади, и скалит сатана Свои насквозь прокуренные зубы… Ему отраден непокой, как блуд: Лишь заволнуются – он тут как тут. О, как ему любые смуты любы!
И Божий снег становится тревожен – Он мечется, пречист... И невозможен Неясный путь в безвыход, в никуда… Стихает гул толпы, и навороты Речевок, надоевших до зевоты, Уходят в водостоки, как вода.
А мы с тобой уйдём туда, где снова Прильнут друг к другу музыка и слово, И вечер нашей встрече будет рад. И память возродит иные встречи, Благословит и примет наши речи, Былых видений открывая ряд.
Ты говори, не ведая печали, О том, как чайки вольные кричали И что шептал шиповник у оград, Как к полночи, в копилеще просторном, Лежало небо – чёрное на чёрном Морском лугу, забыв про звездопад.