Пушкин и мы

Пушкин и мы

Здравствуйте, Александр Сергеевич, уважаемый классик,

Солнце русской поэзии и поэтический хулиган!

Если не возражаете, я подле Вас тут часик

Посижу на площади имени Вашего, где фонтан.

Где стоите Вы в виде скульптуры у нашей культуры на страже.

Сторожить же особенно нечего. С культуркой негусто…

Но зато, какие вокруг наблюдаются персонажи

И какие их обуревают чувства!

Вот две юные барышни, не иначе, Татьяна и Ольга,

Обсуждают с пристрастием и в сигаретном дыму,

Кто из них и когда, кому и за сколько…

Не знаю, как Вы, но я предмета их не пойму.

Вот Евгений (похоже, Онегин – такой же лишний),

В толстовке и джинсах, кроссовках на босу ногу,

Сидит с айпадом, ест из кулёчка вишни

И пишет в Твиттере (видать, обращение к Богу).

Пришли пугачевцы, достали флаги, бороды развернули.

А вот и Емеля – самый из них брадатый.

Примкнули домохозяйки – эти стучат в кастрюли.

Чего-то скандируют. Отъявленные демократы!

Старуха подъехала на корыте. Новом. Только крыло помято.

С белыми лентами. Мило, действительно, мило!

На лице макияж, очки, губная помада.

И чего она тут забыла?

Митингующий малый с осанкой Царя Салтана

Клянется публично и яростно в любви к Отчизне.

В сторонке маячат гости из Дагестана.

А может, не гости, а хозяева жизни?

Балда с Попом проходили мимо, но тормознули.

Стоят меж прочих, мусолят пивные банки.

Поп выглядит обалдело. Балда опупело. А гули!

Это уже не культура. Ее останки.

Тут и Дядька Морской объявился, суров и страшен,

За ним триста тридцать три «космонавта» - выходят из подворотни,

Аки из волн морских, и прессуют всю эту кашу.

А каша бурлит и пенится, не желая быть кроткой.

И меня прессуют с моим народом (хоть это греет!).

Видно, белой панамки моей им претит свеченье.

Ничему Вы не удивляетесь, дорогой Александр Сергеич.

Ну, пока, уважаемый классик! И - с Днем рожденья!