Проходят дни шеренгою китайцев,
в труде без выходных неотличимы.
Жизнь кажет нам фигуру их трёх пальцев,
когда про планы личные ворчим мы.
Ведь мы рабы. Мы в рабстве обстоятельств,
мы в рабстве бед доставшейся отчизны,
мы в рабстве всех долгов и обязательств,
которые несём с собой по жизни.
Мы в рабстве всех тревог, волнений, страхов,
идём по жизни словно тёмным лесом.
Мы верим в роль примет и тайных знаков.
Нам рабство божье лучше сделки с бесом.
Мы все рабы безденежья и денег:
всегда мала накопленная сумма.
Любой из нас своих желаний пленник
и жертва потребительского бума.
Мы в рабстве опостылевшей работы
с её приоритетом дисциплины,
где право есть на труд, но нет свободы,
где гробим мы себя, горбатя спины.
Мы в рабстве наших собственных привычек,
пристрастий к модным тряпкам, вкусным блюдам.
Мы в рабстве расписанья электричек,
подстраивая жизнь к его причудам.
Но нас освободить сумеет время:
являя поначалу быстротечность,
оно с нас снимет жизни тяжкой бремя,
даруя всем потом покоя вечность.
[Скрыть]Регистрационный номер 0252671 выдан для произведения:
Проходят дни шеренгою китайцев,
в труде без выходных неотличимы.
Жизнь кажет нам фигуру их трёх пальцев,
когда про планы личные ворчим мы.
Ведь мы рабы. Мы в рабстве обстоятельств,
мы в рабстве бед доставшейся отчизны,
мы в рабстве всех долгов и обязательств,
которые несём с собой по жизни.
Мы в рабстве всех тревог, волнений, страхов,
идём по жизни словно тёмным лесом.
Мы верим в роль примет и тайных знаков.
Нам рабство божье лучше сделки с бесом.
Мы все рабы безденежья и денег:
всегда мала накопленная сумма.
Любой из нас своих желаний пленник
и жертва потребительского бума.
Мы в рабстве опостылевшей работы
с её приоритетом дисциплины,
где право есть на труд, но нет свободы,
где гробим мы себя, горбатя спины.
Мы в рабстве наших собственных привычек,
пристрастий к модным тряпкам, вкусным блюдам.
Мы в рабстве расписанья электричек,
подстраивая жизнь к его причудам.
Но нас освободить сумеет время:
являя поначалу быстротечность,
оно с нас снимет жизни тяжкой бремя,
даруя всем потом покоя вечность.