Люди в лагере, как тени
Ни фамилий, ни имён.
Злая воля провиденья,
Наяву ужасный сон:
Голод, тучи вшей в бараке,
Крематорий, едкий дым,
Фрицы лают и собаки.
Как сберечься тут живым,
Если жизнь, утратив цену,
Брошена под гнёт врагам?
Что осталось в теле бренном -
Тридцать восемь килограмм.
Кто всерьёз воспримет, право,
Этих самых доходяг –
На весь строй, пяток охраны,
Да и столько же собак.
Шли с работ однажды строем
По знакомому пути,
Рынок показался вскоре
Вдоль дороги впереди.
Там хозяйки торговали
Кто чем мог. Средь них была
В пышном, длинном сарафане
Молодаечка одна.
Поравнявшись с нею, парень,
Сам невольно для себя,
Юркнул под подол в угаре,
И дыханье затая,
Замер. И она застыла,
Ни жива и не мертва,
Но, опомнясь, где-то и силы
Для спокойствия нашла.
Собрала свои корзины,
Боком, боком и домой.
Вызволяла у судьбины
Парня, хоть он и чужой.
Малость отошли с дороги,
Он - в овраг и след простыл.
Как ни слабы были ноги,
Что есть духу припустил.
Через сутки всё ж поймали,
За побег наказан был,
Долго били и пытали,
Но остался он живым.
Иногда глоток свободы,
Точно воздуха глоток!
Стал сильней и на полгода
«Надышался» парень впрок.
В свой барак опять вернулся,
От побоев синий весь,
Шёл едва, как дед согнулся,
Но принёс благую весть:
Что война уж на исходе,
Наши бьют по всем фронтам! –
Перевёл, как мог, но вроде,
Шепчут так по всем углам…
продолжение далее...
[Скрыть]
Регистрационный номер 0449482 выдан для произведения:
продолжение, начало -
Люди в лагере, как тени
Ни фамилий, ни имён.
Злая воля провиденья,
Наяву ужасный сон:
Голод, тучи вшей в бараке,
Крематорий, едкий дым,
Фрицы лают и собаки.
Как сберечься тут живым,
Если жизнь, утратив цену,
Брошена под гнёт врагам?
Что осталось в теле бренном -
Тридцать восемь килограмм.
Кто всерьёз воспримет, право,
Этих самых доходяг –
На весь строй, пяток охраны,
Да и столько же собак.
Шли с работ однажды строем
По знакомому пути,
Рынок показался вскоре
Вдоль дороги впереди.
Там хозяйки торговали
Кто чем мог. Средь них была
В пышном, длинном сарафане
Молодаечка одна.
Поравнявшись с нею, парень,
Сам невольно для себя,
Юркнул под подол в угаре,
И дыханье затая,
Замер. И она застыла,
Ни жива и не мертва,
Но, опомнясь, где-то и силы
Для спокойствия нашла.
Собрала свои корзины,
Боком, боком и домой.
Вызволяла у судьбины
Парня, хоть он и чужой.
Малость отошли с дороги,
Он - в овраг и след простыл.
Как ни слабы были ноги,
Что есть духу припустил.
Через сутки всё ж поймали,
За побег наказан был,
Долго били и пытали,
Но остался он живым.
Иногда глоток свободы,
Точно воздуха глоток!
Стал сильней и на полгода
«Надышался» парень впрок.
В свой барак опять вернулся,
От побоев синий весь,
Шёл едва, как дед согнулся,
Но принёс благую весть:
Что война уж на исходе,
Наши бьют по всем фронтам! –
Перевёл, как мог, но вроде,
Шепчут так по всем углам…