ОСКАЛ ДВУНОГИХ
Геннадий Дергачев. В дальнем углу. 2013 г.
«Он бил нас так сильно своей палкой, что иногда я не могла заснуть, не могла лечь ни на правый, ни на левый бок, так мне было больно. Кажется, нас били палкой или ремнём каждый день. День без побоев – это было что-то из ряда вон выходящее» (Татьяна Суад «Сожжённая заживо»)
Как обращаются с детьми,
Что не подходит слово «строго»,
И всех нельзя назвать людьми.
Есть злобности такой настрой:
Обрезком кабеля бьёт папа,
А мама — по щекам рукой.
(Об этом знали палачи),
Отец «утешит», словно шершень,
Приказом громким: «Не кричи!»
Бывает и наоборот.
Как хочется сказать тут «рожи»
Всем, кто бесчувственный урод!
От «воспитателей» таких,
Их не мала пока что каста,
Но больше, всё таки, других.
Нагрузку не несёт обид,
А вот домашние застенки
Надолго помнят те, кто бит.
(Не нужно в крайности впадать),
Должна быть у любви попытка,
Чтоб без побоев воспитать.
Геннадий Дергачев. В дальнем углу. 2013 г.
«Он бил нас так сильно своей палкой, что иногда я не могла заснуть, не могла лечь ни на правый, ни на левый бок, так мне было больно. Кажется, нас били палкой или ремнём каждый день. День без побоев – это было что-то из ряда вон выходящее» (Татьяна Суад «Сожжённая заживо»)
Как обращаются с детьми,
Что не подходит слово «строго»,
И всех нельзя назвать людьми.
Есть злобности такой настрой:
Обрезком кабеля бьёт папа,
А мама — по щекам рукой.
(Об этом знали палачи),
Отец «утешит», словно шершень,
Приказом громким: «Не кричи!»
Бывает и наоборот.
Как хочется сказать тут «рожи»
Всем, кто бесчувственный урод!
От «воспитателей» таких,
Их не мала пока что каста,
Но больше, всё таки, других.
Нагрузку не несёт обид,
А вот домашние застенки
Надолго помнят те, кто бит.
(Не нужно в крайности впадать),
Должна быть у любви попытка,
Чтоб без побоев воспитать.
Нет комментариев. Ваш будет первым!