Мне вспомнились твои седые пряди
и слёзы на измученном лице.
Я что-то говорил в глаза не глядя
о жизни, о безвольности в отце.
А ты была безмолвна и покорна
держа листки какие-то в руках.
и кто мог знать, что в той минуте вздорной,
общались мы на разных языках.
Неистовал я, выгнув бровь дугою,
метался озабоченный и злой,
доказывал, а ты, одной ногою,
уже ступила в двухметровый слой.
И смерть явилась за своею данью,
когда в тебе затих последний звук.
И я затих, как будто в назиданье,
услышав сердца собственного стук.
А хочешь?... будет так как ты хотела,
остепенюсь, всё стану понимать
и песни те, что не со мною пела,
с тобою вместе буду напевать.
А хочешь?...для тебя расщедрюсь что-ли,
назад невестку с внучкой привезу,
чтоб из тебя хоть раз, слезу не боли,
а радостную выдавить слезу.
Но непреодолима та преграда,
что нас отгородила навсегда
и ничего тебе уже не надо-
безвременно ушедшей в никуда.
[Скрыть]Регистрационный номер 0310759 выдан для произведения:
Моей матери посвящается.
Мне вспомнились твои седые пряди
и слёзы на измученном лице.
Я что-то говорил в глаза не глядя
о жизни, о безвольности в отце.
А ты была безмолвна и покорна
держа листки какие-то в руках.
и кто мог знать, что в той минуте вздорной,
общались мы на разных языках.
Неистовал я выгнув бровь дугою,
метался озабоченный и злой,
доказывал, а ты, одной ногою,
уже ступила в двухметровый слой.
И смерть явилась за своею данью,
когда в тебе затих последний звук.
И я затих, как будто в назиданье,
услышав сердца собственного стук.
А хочешь?... будет так как ты хотела,
остепенюсь, всё стану понимать
и песни те, что не со мною пела,
с тобою вместе буду напевать.
А хочешь?...для тебя расщедрюсь что-ли,
назад невестку с внучкой привезу,
чтоб из тебя хоть раз, слезу не боли,
а радостную выдавить слезу.
Но непреодолима та преграда,
что нас отгородила навсегда
и ничего тебе уже не надо-
безвременно ушедшей в никуда.