Медленно танец ведёт нас по кругу,
Тихо мне шепчет о жизни рассказ
Старый мальчишка, сжимая мне руку.
Память вдруг всё заслонила сейчас.
Старый домишко в деревне под Ржевом,
Весь утонувший в цветах палисад...
Гулом прострелено синее небо,
Тень расплылась от темневших заплат.
Горестный плач матерей вдоль дороги,
Немцев озлобленных хмурый конвой,
Сжав кулачками котомки убоги,
Стайка детишек брела стороной...
Грязный вагон поглотил их, и небо
Будто погасло средь белого дня...
Голод и страх. Ни водички, ни хлеба,
Только гуляющий в щелях сквозняк...
Ехали долго, и спали вповалку.
Лагерь их встретил промозглостью дней.
Всё разрешалось охранным собакам,
Сколько они растерзали детей...
Вот и теперь, вспоминая то время,
Словно озноб охватил старика,
Даже во сне не приходит забвенье,
Бьётся в душе отчужденья строка.
Годы бегут, и десяток девятый
Скоро на плечи опустится им...
Танец казался мне долгим рассказом,
Что вспоминался мальчишкой седым...
[Скрыть]
Регистрационный номер 0135173 выдан для произведения:
Медленно танец ведёт нас по кругу,
Тихо мне шепчет о жизни рассказ
Старый мальчишка, сжимая мне руку.
Память вдруг всё заслонила сейчас.
Старый домишко в деревне под Ржевом,
Весь утонувший в цветах палисад...
Гулом прострелено синее небо,
Тень расплылась от темневших заплат.
Горестный плач матерей вдоль дороги,
Немцев озлобленных хмурый конвой,
Сжав кулачками котомки убоги,
Стайка детишек брела стороной...
Грязный вагон поглотил их, и небо
Будто погасло средь белого дня...
Голод и страх. Ни водички, ни хлеба,
Только гуляющий в щелях сквозняк...
Ехали долго, и спали вполвалку.
Лагерь их встретил промозглостью дней.
Всё разрешалось охранным собакам,
Сколько они растерзали детей...
Вот и теперь, вспоминая то время,
Словно озноб охватил старика,
Даже во сне не приходит забвенье,
Бьётся в душе отчужденья строка.
Годы бегут, и десяток девятый
Скоро на плечи опустится им...
Долгим казался наш танец рассказом,
Что вспоминался мальчишкой седым...