Молдавский климат вреден мне
и липкий воздух Кишинева,
и запашок войны в вине,
и кровь под каждой буквой слова...
Я для Молдавии чужой
и только снятся мне ночами
там, за кладбищенской межой,
звезда – отцу и крестик - маме...
И мрамора черней слеза,
не высыхающая годы,
и сонный аэровокзал,
среди таможенной природы,
и воскресающий с утра
дух очистных сооружений,
и кишинёвская жара
с дымком разбойничьих сражений...
И недреманный курс рубля,
спросонья толерантный к лею,
петлей последнего нуля
багажно затянувший шею...
Там легче пальцы обломать,
чем сосчитать по этим пальцам
друзей, которых понимать
дано таким, как я, скитальцам.
Я часто прошлое ловил
в листве знакомого платана
и ветер песнями кормил,
летая с ним по разным странам.
Он понимает мой язык –
мы с ним одной породы птицы;
нам крылья жмут всего лишь миг
на рубеже любой границы.
Но ветер Севера мощней
и мы по-братски любим драться –
то он заломит крылья мне,
то сам готов от боли сдаться.
И не дай боже кто разнять
захочет нас неосторожно! –
он будет вынужден понять,
что нас разнять лишь пулей можно.
Пока три солнца греют нас,
шаманствуя на небосводе,
до нас молдавский перепляс
в нацистском стиле не доходит.
Не климатит нам на Днестре
и дым шашлычный здесь роднее,
но как же не слетать к сестре?
А к сестрам - втрое веселее.
Мы все давно как снег белы
и чем богаты, тем и рады,
и пусть не ломятся столы,
но с песней и вина не надо.
А лето за окном кипит
или желтеет старый тополь –
мне все равно не климатит...
Ну там - под этой... Под Европой.
И там, где мраморный бандит
поближе к храму зеленеет,
мне никогда не климатит
понять, что Бог в виду имеет
под тем, что лучшие места
на "Дойне"* рвением печальным
забить сумела блатата
в пылу весьма монументальном...
Мне места нет в стране такой
ни на земле, ни под землёю,
а здесь и ветер под рукой,
и откровенней Бог со мною,
и здесь не вечен Черкизон,
и уважение Кобзона
к особо честным жертвам зон
смешнее статуса музона,
которым Макаревич гнёт
непрогибаемую спину,
когда под музыку жуёт
свою гнусавую мякину…
Всех примет русская земля
и даже тем, кто матом крыли
её, живя вблизи кремля,
она подарит по могиле,
и я уверен, что в Аду,
в который всем пути открыты,
я и во сне не попаду
в котёл для золотой элиты…
*
* - "Дойна" - кладбище на окраине Кишинёва, где рядом с могилами священников, в нескольких метрах от храмовых ворот, вечно похрапывает прах бандита по кличке Зелёный, выполненный из великолепного зелёного мрамора. Замечу, что в Болгарии не так давно найдена гробница Тракийского царя (3-4ый век д.н.эры), в которой была обнаружена скульптура царя, выполненная из такого же мрамора. Зелёному не хватило только глаз из драгоценных камней, чтобы ни в чём не уступить царю...
Нельзя не сказать о комичности композиции: Зелёный в куцеватом костюмчике-двойке высится метра на три-четыре над гробом чёрного мрамора, на котором возлежит в рыданиях некая дама, исполненная в белом мраморе... Получается, что вечно живой Зелёный приглядывает за тем, чтобы о нём исправно скорбела, исполненная изящества эпохи возрождения, ангелоподобная почти нимфа...
Понятно, что исполинские размеры могильного памятника бандюку свидетельствуют о его бессмертном авторитете, так же назидательно выделяющемся и шарообразным пузиком "героя молдавского времени"...
Но есть в Кишинёве и другой бандит, увековеченный на коне из каменного мяса, и сам весьма мясистый и грозный... Это, конечно же, Гришка Котовский – «Робин Гуд» бандитско-коммунистической эпохи...
При всем при этом, кладбищенские коммерсанты мне крайне не рекомендовали слишком выделять на памятнике отцу то, что он был ветераном Великой Отечественной войны – сломать, дескать, могут памятник молдавские националисты...
Помочь сайту
Поздравления
