К свету тянется душа,
спотыкаясь и спеша
к дивной радости.
А за нею ни гроша,
ни дворца, ни шалаша
и ни святости...
Перетянута струна
и испита уж до дна,
чаша горести.
Тяжким бременем полна,
жизни бурная волна
жаждет помощи.
Величавая страна,
ты на всей земле одна,
во все стороны...
Получила ты сполна,
поднялись с гнилого дна
злые вороны.
И хотят они взлететь,
на округу посмотреть
гордо свысока.
Хриплым голосом запеть –
по спине как будто плеть,
но пока...
С корнем вырваны цветы,
лица серые пусты –
молча, в тягости.
Как могильные кресты
перекошенные рты
в дикой ярости.
Где же ты, Благая Весть,
непоруганная честь,
где любовь?
И смертей уже не счесть,
и на гору ту не влезть –
всюду кровь.
Умывалася слезой,
но не Божею росой
та душа в глуши.
Шла старуха – смерть с косой,
пела песнь за упокой,
упокой души.
А душа, рвалась на свет,
разгоняя этот бред
страшный пред собой.
А за нею, прямо вслед,
рвались толпы новых бед
грязною гурьбой.
Но закрылись двери в Рай,
хоть кричи, хоть как стенай -
поздно каяться...
И остался дикий край,
там, под злой собачий лай
дальше маяться...
[Скрыть]
Регистрационный номер 0103905 выдан для произведения:
К свету тянется душа,
спотыкаясь и спеша
к дивной радости.
А за нею ни гроша,
ни дворца, ни шалаша
и ни святости...
Перетянута струна
и испита уж до дна,
чаша горести.
Тяжким бременем полна,
жизни бурная волна
жаждет помощи.
Величавая страна,
ты на всей земле одна,
во все стороны...
Получила ты сполна,
поднялись с гнилого дна
злые вороны.
И хотят они взлететь,
на округу посмотреть
гордо свысока.
Хриплым голосом запеть –
по спине как будто плеть,
но пока...
С корнем вырваны цветы,
лица серые пусты –
молча, в тягости.
Как могильные кресты
перекошенные рты
в дикой ярости.
Где же ты, Благая Весть,
непоруганная честь,
где любовь?
И смертей уже не счесть,
и на гору ту не влезть –
всюду кровь.
Умывалася слезой,
но не Божею росой
та душа в глуши.
Шла старуха – смерть с косой,
пела песнь за упокой,
упокой души.
А душа, рвалась на свет,
разгоняя этот бред
страшный пред собой.
А за нею, прямо вслед,
рвались толпы новых бед
грязною гурьбой.
Но закрылись двери в Рай,
хоть кричи, хоть как стенай -
поздно каяться...
И остался дикий край,
там, под злой собачий лай
дальше маяться...