Мне повезло, что в поросли дремучей жадных чувств
От змея жалкого влачения - увернулся,
Что яд обыденности слога не коснулся,
Когда открывшись музе, с  дикой жаждою безумств,  
Я в грёзы, ждущие рассвета, окунулся.

Здесь замирает времени безжалостный отсчёт.
Утратив властвующий лик, явь отступает.
Мираж... Но что это клокочет и сверкает?
Что одержимостью переполняет и влечёт?
И мукой страстною - постичь, не отпускает?

Низвергся незатейливый мирок шаблонных форм,
Да здравствует воображенья ненасытность!
Ликуй же красок непорочных первобытность!
Не унимайся, буйствуй дерзких бредней адский шторм!
Порадуй свежестью ядрёной самобытность!

Иль с упоеньем тучкой разомлевшей возлежать
На бирюзовых копнах бездыханной кущи;
Вдруг,  данью обложить эфир вялотекущий:
Стремглав кочевьем грозных исполинов набежать,
Юдоль земную покоряя тьмою-тьмущей.

Не поделив владенья, бранью небо сотрясти,
Из ножен выхватив клинки, храбрясь сражаться,
И в бликах сталью искромётной извиваться,
Разя соперника - свинцовый панцирь разнести,
И празднуя, раскатом хохота раздаться;

Или ершистой зыбью по атласу трав скользнуть,
Пролётным ветерком по-над лужком сигая,
Али с невестушкой июньскою взыграя,
Духмяностью черемушки, пьяня, благоухнуть,
А то лицо щипнуть, студёным набегая...

О сколько дивного таит предвечный мир стихий!
Обязан  Музе в запредельность посещением,
На то - ниспосланным безумным вдохновением.
Не будь бредовой сочности - увяли бы стихи!
И не манили б грёзы чуда предвкушением.