До черноты снега затоптаны

До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затерянными тропами

Ты ходишь, девочка-весна?

Всё дуют ветры переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

И на груди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след…

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.

До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затерянными тропами

Ты ходишь, девочка-весна?

Всё дуют ветры переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

И на груди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след…

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.

До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затерянными тропами

Ты ходишь, девочка-весна?

Всё дуют ветры переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

И на груди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след…

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.

м

До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затерянными тропами

Ты ходишь, девочка-весна?

Всё дуют ветры переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

И на груди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след…

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.

 м

До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затерянными тропами

Ты ходишь, девочка-весна?

Всё дуют ветры переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

И на груди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след…

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.

 До черноты снега затоптаны.

И где ж снежинок белизна?

И где затеряными тропами

Ты ходмшь, девочка-весна?

Всё дуют ветры - переменчивы,

Всё бьётся о стекло февраль,

и на глуди земные женщины

Плотнее стягивают шаль.

Из края в край позёмка мечется,

Всего живого прячет след...

И сердце радостью не лечится

Неисчислимо много лет.