В зоопарке московском кого только нет…
И толпящийся люд – его главная часть.
От количества любят – нерусских монет –
обезьянничать кто, а кто львами рычать…
Говорят, мы плетёмся убого в конце
вслед за миром, который умчался вперёд.
И всё чаще звучит иностранный акцент,
и всё больше в вольерах заморских пород.
Я с Годзиллой в мечте хоровод не водил,
с одноглазыми монстрами песню не пел.
Под гармошку не раз наш родной крокодил
отодвинет ещё на полметра предел.
В день рожденья иду пешеходом туда,
где по слухам чудак раздаёт эскимо.
Обмануть и меня не составит труда:
я люблю из далёкого детства кино.
Я иду, несмотря, что навстречу – толпа,
что она поглощает, как водоворот.
А на мне до сих пор – скомороший колпак,
и толпе не смотрю с упоением в рот.
[Скрыть]Регистрационный номер 0279827 выдан для произведения:
В зоопарке московском кого только нет…
И толпящийся люд – его главная часть.
От количества любят – нерусских монет –
обезьянничать кто, а кто львами рычать…
Говорят, мы плетёмся убого в конце
вслед за миром, который умчался вперёд.
И всё чаще звучит иностранный акцент,
и всё больше в вольерах заморских пород.
Я с Годзиллой в мечте хоровод не водил,
с одноглазыми монстрами песню не пел.
Под гармошку не раз наш родной крокодил
отодвинет ещё на полметра предел.
В день рожденья пойду пешеходом туда,
где по слухам чудак раздаёт эскимо.
Обмануть и меня не составит труда:
я люблю из далёкого детства кино.
Я иду, несмотря, что навстречу – толпа,
что она поглощает, как водоворот.
А на мне до сих пор – скомороший колпак,
и толпе не смотрю с упоением в рот.