Посвящается моему другу, Виктору Мамонову (Крымскому),
который в первом десятилетии двадцать первого века мечтал
о возвращении Крыма в Россию.
Что приходит на ум, когда слышу о Крыме?
Неуютный февраль, Евпатории грусть…
Ботанический сад, Севастополя имя…
Обещание другу – мол, скоро вернусь…
И мы будем в одной прохудившейся лодке,
снова медленно плыть сквозь туман к берегам…
Но по-прежнему Крым отчего-то далёкий,
будто не было клятвы мужской – по рукам!
Нас тогда, как чужих, разделяла граница,
а сейчас над волной возвышается мост…
Брату брата нельзя бирюком сторониться,
да иначе устроен у Каина мозг…
На каком языке только матом не крыли?..
Наша правда в глазах европейца – вверх дном!
Что приходит на ум, когда слышу о Крыме?
Голубой Коктебель и Волошинский дом…
[Скрыть]Регистрационный номер 0444857 выдан для произведения:
Посвящается моему другу, Виктору Мамонову (Крымскому),
который в первой десятилетии двадцать первого века мечтал
о возвращении Крыма в Россию.
Что приходит на ум, когда слышу о Крыме?
Неуютный февраль, Евпатории грусть…
Ботанический сад, Севастополя имя…
Обещание другу – мол, скоро вернусь…
И мы будем в одной прохудившейся лодке,
снова медленно плыть сквозь туман к берегам…
Но по-прежнему Крым отчего-то далёкий,
будто не было клятвы мужской – по рукам!
Нас тогда, как чужих, разделяла граница,
а сейчас над волной возвышается мост…
Брату брата нельзя бирюком сторониться,
да иначе устроен у Каина мозг…
На каком языком только матом не крыли?..
Наша правда в глазах европейца – вверх дном!
Что приходит на ум, когда слышу о Крыме?
Голубой Коктебель и Волошинский дом…