Спросил меня один чудной поэт о лицах,
Ему не нравится, пишу в каком лице,
Он каждый день пасётся на моих страницах,
Нетрудно вам узнать об этом молодцЕ.
Парнокопытный отличался диким нравом,
Сей жвачный так любил оплёвывать народ!
И жертву он любил душить, шипеть удавом,
Не закрывался злой, кусачий, грязный рот.
Он два горба взрастил, конечно, за спиною,
Ну чем, ребята, вам не мстительный верблюд?!
С каким-то рвение охотился за мною,
Как он, такие в злобе; ясно, оплюют.
Но вот оказия случилась и с верблюдом,
Он против ветра оплевал себя, чудак,
И опозорился пред всем честным он людом,
Да, прохудился, знать, его совсем «чердак».
Точнее, в голову ударили отходы,
Что в жидком виде именуются мочой,
Недуги давят, то понятно, ну и годы,
Возможно, часто был приглажен и женой.
Картинка из инета.
Ему не нравится, пишу в каком лице,
Он каждый день пасётся на моих страницах,
Нетрудно вам узнать об этом молодцЕ.
Парнокопытный отличался диким нравом,
Сей жвачный так любил оплёвывать народ!
И жертву он любил душить, шипеть удавом,
Не закрывался злой, кусачий, грязный рот.
Он два горба взрастил, конечно, за спиною,
Ну чем, ребята, вам не мстительный верблюд?!
С каким-то рвение охотился за мною,
Как он, такие в злобе; ясно, оплюют.
Но вот оказия случилась и с верблюдом,
Он против ветра оплевал себя, чудак,
И опозорился пред всем честным он людом,
Да, прохудился, знать, его совсем «чердак».
Точнее, в голову ударили отходы,
Что в жидком виде именуются мочой,
Недуги давят, то понятно, ну и годы,
Возможно, часто был приглажен и женой.
Картинка из инета.