ОХОТА НА ЙЕТИ

Часть 1.ТРОЯНСКИЙ КОНЬ.

игорь

Мечтал я стать заботливым папашей
Пеленки - распашонки покупал,
Но треснул борт семейной лодки нашей
И c корабля я угодил на бал.

Рождение ребенка это чудо,
А уж когда их двое, то вдвойне.
В подробности вдаваться я не буду,
Но подарила их жена не мне.

К роддому путь мне преградили жезлы
Вокруг машин с мигалками не счесть
Со свертками в одной из них исчезла,
Лишь geo в номерах успел прочесть.

Измена зацепила очень больно,
Посол грузинский, словно змей в раю
Слащаво пел, и верил я невольно,
Что оценил он живопись мою.

Я взял холсты, поехал на Динамо,
Поставить в тир мишенями к стене.
Но вдруг инструктор, молодая дама,
Продать патроны отказалась мне.

В глазах ее, заметив что-то лисье,
Остолбенел и сделал шаг назад.
Как - будто мировое закулисье
Нацелило мне в сердце этот взгляд.

Я понимал, что встреча неизбежна.
Спецслужбы скоро наведут мосты.
Но чтобы так! Заботливо и нежно,
При этом пожалев мои холсты…

Тициана

Приказ был четкий. Ждать его на месте,
Войти в контакт, но чтоб наверняка.
Сказали, что не любит грубой лести,
И за рога не схватишь, как быка.

Ты числился в приятелях у Мити,
И в разработке был не первый год.
Я улыбнулась:- «сядьте, отдохните.
Сварить Вам кофе, сделать бутерброд?

Зачем уничтожать свои полотна?
Ведь Вы же не какой-нибудь Ван Гог.
Сидел он на абсенте слишком плотно,
Поэтому сдержать себя не смог».

А нас в отряде Беркут так учили,
Без женщины мужчина уязвим.
Но этот взгляд пронзил, как острый чили.
Казалось, что нагая перед ним.

И чувствую уже близка к провалу,
Коварный жар чуть ниже живота.
«Глаза блестят, тебе, похоже, мало,
Идешь ко мне походкою кота.

Теперь понятно, к натиску привычный.
Не зря в конторе создали отдел.
Докладывают генералу лично,
А ты на них на всех плевать хотел

Я пятилась, и чушь несла в запале:
-Вообще-то тир закрыт на карантин!
Но глубже мои шпильки утопали
В лежащем сзади ворохе картин….

Игорь

Не знаю, что тогда мной овладело.
Но я уже ловил твой каждый вздох.
Мистически приятный запах тела,
А может быть ещё какой подвох?

Естественные афродизиаки,
Тревожили настолько в эту ночь,
Что был похож на дога после драки,
Но драться вновь и вновь я был не прочь.

Вдобавок возбуждало несказанно,
О чем решил признаться поутру,
Что нашу встречу, как и ужин званый,
Обдумывали в недрах ЦРУ.

Вертелась ты, как уж на сковородке,
Но этим лишь усилила накал.
Извергнув крик, ты вскоре стала кроткой.
Признавшись тут же, кто тебя послал.

А я взамен открыл контактный список.
Чубайс, Рокфеллер и другая знать.
Вот так одна из самых хитрых лисок
Узнала то, что лучше бы не знать.

Я рассказал о бильдебергском клубе,
О подготовке к мировой войне.
И как Чубайс заводы наши губит,
Поставленный смотрящим по стране.

Коррупция вселенского масштаба
Нужна была им только для того,
Чтобы Россию по решенью штаба
Воронкой засосало в ВТО.

А к выборам сулят мне денег кучу,
И должен я решенье огласить.
Проект «медвежий путь» уже наскучил,
Пора бы Че Гевару воскресить.

Об этом были Путин и Медведев
Извещены, как - будто невзначай.
Пускай берут в охапку первых леди
И едут в Лондон, пить с Лужковым чай.

Тициана

Мне к девяти к начальству для отчета,
Принес в постель ты кофе с молоком.
Такая вот тяжелая работа,
Припомнить список с кем ещё знаком.

Ротвейлер приглашал тебя на ужин.
А где он этот бультерьерский клуб?
Какого пса вообще он был бы нужен?
Не зоофил же, вроде, и не глуп.

Я в СВР работаю недавно,
И за границей мало где была.
В Европу мне открыты только ставни,
Смотрю в окно. Любуюсь. Все дела.

Об этом я Фрадкову доложила.
Заметил он, услышав мой отчет:
Похоже, Тициана, в твоих жилах
Кровь Маты Хари точно не течет.

Звони ему и добивайся встречи.
Научишься работать, ничего,
Ведь главный план у нас уже намечен.
Надеюсь, помнишь телефон его?

Хоть на один вопрос коварный Мишин
Без паузы смогла ответить я…
Модель арт даймондт лимитед эдишн,
Из золота чистейшего литья!

Не обернувшись, вышла из конторы.
Как - будто вслед летел большой плевок.
Купить сейчас билет на поезд скорый,
Ноль- ноль - два эм, Москва- Владивосток.

Припомнила названье киноленты
«Увидеть бы Париж и умереть».
Я грезила о встрече с президентом,
 И ни о чем мечтать не буду впредь!

Игорь

С Рублевки собиралась ты к Фрадкову.
Заметив неуверенность и страх.
Открыл в машине дверь и дал я слово,
Что Дмитрия мы навестим на днях.

Бродила по Остоженке угрюмо,
Протяжно повторяя, вот же бля-я-я…!
Как мышка, зазевавшаяся в трюме,
В потоке крыс, бегущих с корабля.

Но я решил ,одну тебя не брошу.
Твою улыбку вспомнил, гибкий стан.
Ты засияла изумрудной брошью,
Увидев припаркованный ниссан.

На наш звонок ответил Дмитрий сразу.
Просил Мартиросяна взять с собой.
Мы вместе танцевали до экстаза,
Такой вот он «америкэн плейбой».

Заранее прописанный сценарий
Пред нами воплощался от и до.
Когда Владимир появился в баре
С ребятами, познавшими дзюдо.

Все как один в костюмах от Бриони,
В кевларовых рубашках и трусах.
Готовые и к бегству и к погоне
К зимовке без костров на полюсах.

Ко сну в полях проросшего бамбука,
Совсем не спать, а месяцами бдеть.
И левую отсечь без страха руку,
Чтобы часы на правую надеть.

А ты сидела возле барной стойки,
Под песню Расторгуева «Атас»,
Пока мы там отплясывали бойко,
Исподтишка разглядывая нас.

Тициана

Я знала, что Владимир не случайно
Со свитою приехал под хмельком.
Хранил секрет визита чрезвычайно,
Чтоб даже от Кабаевой тайком.

И вскоре замелькал один из клонов.
Перед машиной Димы в гараже.
Его недопустимые поклоны
Смутили повидавшую уже.

Вооружившись гибким эндоскопом,
Из-за угла следила за игрой
Упругих мышц на аппетитной попе,
Не разглядела только геморрой.

Он притворялся, что мобильник ищет,
Под мерседес подсовывал весло,
На деле же пластит приклеил к днищу,
Чтоб президента в клочья разнесло.

Считаю безопасным лишь метро я.
Хоть в нем и специфическая вонь.
Сегодня же мне нужно, чтобы трое
Узнали, кто из них троянский конь.

Володя облажался однозначно.
Хотел сплотить над горсточкой костей
Волной негодованья непрозрачной,
Народ в борьбе с террором всех мастей.

Когда же я вам съемку показала,
Как Диму собирались устранить,
Мы вышли побеседовать из зала,
Чтоб разорвать запутанную нить.

Игорь

Из сумочки, одним движеньем ловким,
Достала ты усы и парики.
И смехом разрядила обстановку,
-А ну-ка, примеряйте, мужики!

Володя в бороде архимандрита,
С покрытой шевелюрой головой,
И Дима в пейсах племени Давида,
Висящих из-под шапки меховой.

Приехали в метро до Театральной.
Премьеру ведь никто не отменял.
Душил Отелло профессионально,
Не повторяя путинский провал.

Пока они смущенно улыбались,
Стремясь смягчить недавний инцидент,
Мы так с тобой безумно целовались,
Как могут лишь премьер и президент.

Уже свело от поцелуя скулы,
Когда Чубайс явился, словно бес.
Он радовался так, что промелькнуло:
Опять Саяно-Шушенская ГЭС …

Смешные парики бесцеремонно
Сорвал с парней, не замечая нас.
Достал конверт с эмблемой Вашингтона.
И произнес: - мужайтесь, пробил час!

Заметив, как притихла эта пара,
Прочёл, понизив в голосе регистр:
Назначен президентом… Че-е-е-е… Гевара—а-а-а-!
А Тициана – наш премьер-министр.






Часть 2. ЙЕТИ

Тициана

Из ложи мы, как дети по перилам
Спустились в холл и мигом в гардероб.
Заметила я странного громилу,
Следил за нами он, наморщив лоб.

Надушенный чрезмерно «хьюго боссом»,
Фигура как полет лихих мазков,
Однако его ноги были босы,
В туфлях от Джона Лобба без носков.

Лишь час назад ты праздновал победу,
Но после встречи с ним сошел с лица.
И по пути историю поведал,
По зеркалам «стреляя» без конца:

 Его поймали близ Барзиазлама*
На берегу реки Шароаргун.
И вскоре полетела телеграмма:
Проверено. Живьем. Чабан не лгун.

Депеша из Москвы с пометкой «срочно»
Судьбу его решила в тот же час.
Связали по рукам веревкой прочной,
И повезли в столицу на показ.

Борис к себе потребовал Бигфута,
Не знал он, как воняет этот зверь,
В Кремле не потерпел бы и минуты,
Ещё и затворив при встрече дверь.

Жег Ельцина глазами гордый пленник
И наотрез отказывался пить.
Борис напрягся, - нет, иноплеменник!
За встречу ты обязан пригубить.

Не знаю уж чего там Березовский
Подмешивал им каждому в стакан.
Наш президент был в точности Вазовски,
А йети и без пьянки Салливан…

На лобовом стекле два полукруга
Очерчивали дворники в снегу.
В ночной столице поднималась вьюга,
Прохожих с ног валила на бегу.

Игорь

При нашей первой судьбоносной встрече
Произошедшей позже, чем в Кремле,
Ещё он не был так очеловечен,
Ходил, скользя запястьем по земле.

В тот зимний день, сбивая в кровь коленки,
С женой за ним мы крались по пятам.
Я вскрикивал порою, - вон он, Ленка!
Мерещился мне Йети тут и там.

Повсюду, и на склонах и в ущельях
Встречался нам дымящийся помет.
Тревожно билось сердце, - мы у цели!
Винтовку бы сменить на пулемет.

К закату, наконец, настигли самку,
С детенышем в натруженных руках.
Одет он был в какую- то пижамку.
Я выстрелил, не смог осилить страх.

Когда ребенка в сторону швырнула
Трусливо убегающая мать,
Решительно направил в спину дуло,
Чтобы жена могла его связать.

Он застонал, я в ребра ткнул винтовкой,
Но тут же скручен был в один момент.
Проворным оказался он и ловким,
И вовсе не детёныш,- президент!

Обоих нас, дерущихся в сугробе,
Жена спасла, ведь рядом был обрыв.
Скорее машинально, не по злобе,
Владимира прикладом оглушив.
.
Придя в себя в охотничьем жилище,
Куда мы на руках его внесли.
Володя рассказал, что был похищен,
А мы его от гибели спасли.

Шойгу сориентировался быстро.
Через неделю другом нашим стал,
Мы тут же из отряда альпинистов
Взошли почти на самый пьедестал.


 Тициана

Наслышана о снежном человеке
Я от отца, но верила с трудом.
Он был большой фигурой в прошлом веке,
Пока не расстреляли белый дом.

Мой папа идеолог перестройки,
Один из тех, кто изменил страну.
А я училась в МГУ на тройки,
И не найдя себя пошла ко дну.

Ночные клубы вскоре затянули
Пульсирующим драйвом в полумрак.
Хотя уберегла себя от пули,
Не избежала ссор и даже драк.

Придя домой с распухшими губами,
Старалась не поймать отцовский взгляд.
Но снова он внушал притихшей маме,
Что в этом тоже йети виноват.

Оттягивая пальцами подтяжки,
Переминаясь с пяток на носки,
Твердил всегда одно, вздыхая тяжко:
Биг Фут порвет Россию на куски.

Он уверял, что видел йети в танке,
Тот, наведя орудие с моста,
Стрелял кумулятивным, не болванкой
Поскольку нет в душе его Христа.

Теперь я вспоминала речи папы
И думала о том здоровяке.
Что спрятал в дорогие туфли лапы
Отправившись в театр налегке.

Его ли фары следуют за нами,
Пробив тоннель сквозь марево пурги?
Встряхнувшись, я сказала, едем к маме!
Она печет сегодня пироги.

Игорь


Здесь нет приюта сирым и убогим.
 Подушкино* село не для простых.
Шеренгой растянулись вдоль дороги
Подстриженные с осени кусты.

Родители нас встретили прохладно.
В нависшей напряженной тишине,
Мой цвет лица, немного шоколадный
 Их заставлял секретничать при мне. 

Шептала мама,- нужен имиджмейкер.
И пластика, чтоб выправить лицо.
Отец кивал,-он не Борис…Не Беккер,
Но будет не чернее, чем Немцов.

Вот только кое-что ему подрезать,
Чтобы внушить доверие к себе.
Пройтись немного по лицу железом,
Начав со лба, закончить на губе.

Я сын чилийца и американки.
Из Консепсьёна дёрнули в Союз,
Когда в Сантьяго громыхали танки,
А Пиночет познал измены вкус.


Однофамилец гордого Эрнесто,
Пропитан был идеями борьбы.
Хотя Чубайс меня назначил «вместо»
Я не хочу быть баловнем судьбы.


«Медвежий путь» заменит «русский купол»
Россию ждет немало важных дел,
Чтоб дергать нас за нитки, словно кукол,
Никто из Вашингтона не посмел.

Те пули, что сразили Чаушеску,
Являлись Горбачеву в страшном сне.
И по ночам, отдернув занавеску,
Проклятья слал нищающей стране.

Меня хотят использовать, как знамя.
Свободой обольстить простой народ,
Фильтруя на врагов и тех, кто с нами,
Все так же нефть качая круглый год.


Тициана

Ты подкупил родителей харизмой.
и аппетитом, с коим ел пирог.
Увлек идеей антиглобализма,
Да так, что кошку облизал бульдог.

Но вскоре благодушие пропало.
По телу пса волной катила дрожь.
Любитель покусать кого попало.
У ног отца щетинился, как ёж.

Блеснула стрижка рыжего отлива,
Когда сбивал вошедший с кепки снег.
А следом за Чубайсом сиротливо
Протиснулся огромный человек.

Предпочитая «Педи гри» конфете,
Угрюмый великан пил с нами чай.
Егор Тимурыч, - так назвался Йети,
Хлебнув из самовара невзначай.

Чубайс не прикоснулся к угощеньям.
По-видимому, просто не успел.
Чихнул, зевнул и, попросив прощенья,
Упал лицом на стол и захрапел.

Отец пытал Егора напрямую,
Направив на него тяжелый взгляд:
Как ни стараюсь вникнуть, не пойму я,
Не ты ли в двух чеченских виноват?

Потом принес откуда-то бутылку,
Из горлышка прилично потянул,
И съездил ей Чубайсу по затылку.
Бедняга плавно перетек на стул.

Вмешалась я, но было слишком поздно.
Моя карьера с брызгами стекла,
Сверкнула метеором в небе звездном
И вместе с Анатолием стекла.

 Игорь

Квачков с друзьями не был столь проворным,
Хоть прокурор им долго дело шил.
Чубайса Йети усыпил снотворным,
 А твой отец Смирновской оглушил.

 Но если папа действовал спонтанно,
Расшифровать Егора я не смог.
Казалось мне, по меньшей мере, странным,
Что он подсыпал сонный порошок.

Рубашка взмокла в области ключицы.
Шептала ты, не сдерживая слез:
Такого просто не могло случиться,
Признайся же, что это не всерьез.

Тем временем Егор схватил беднягу
И к шишке приложил в платочке лед.
Сказал отцу,- ценю твою отвагу,
Хотя он вряд ли что-нибудь поймет.

Чубайса накормить велели ядом,
И все списать на этих, из ларца…
Егор окинул нас надменным взглядом,
Чтоб мир узнал чилийского борца.

Но я решил, для племенной работы
Он должен не погибнуть, а уснуть.
Наш древний род не помнит хоть кого-то,
Кто мог бы рыжей шерстью прихвастнуть.

Связав трофей, он нес его к машине.
А мы кричали вслед, прощай, Егор!
И в этот раз хотел я, чтобы шины
Держали гололед до самых гор…

Всю ночь мы провели у самовара.
Под утро ты улучшила момент,
Шепнула на ушко мне, - Че Гевара,
А хочешь как премьер и президент?

*ГОРНАЯ ВЕРШИНА В ЧЕЧНЕ

**ПРЕСТИЖНОЕ СЕЛО НА РУБЛЕВКЕ

Игорь Снопок-Татьяна Турчина.

Продолжение следует…