Летела фанера, да мимо Парижа,
А следом за нею бегущий кирпич.
Услышали, думали, съехала крыша,
Поверили счастью, пытаясь постичь.
Руками всплеснули, схватившись за голову,
Мозгами раскинув, толкаем тут речь,
Слетают слова с языка развесёлые,
Молва расползалась, чтоб новость привлечь.
Мы рассуждаем вокруг, да всё около.
Но не уверенны мы тут ни в чём,
Так подозрительны, видимо чокнуты,
В мыслях безумных плывём и живём.
Больной душе и разуму расстройство,
Мерещатся уже вокруг видения,
Большое дело не для беспокойства,
Не устранить безумства отклонения.
И вот задумались о том, как думаем,
Как мыслим знаками, рисуя их в блокнот,
Наш мозг, порой в ударе от раздумий,
В сознании всё шиворот-навыворот.
А можно ль думать, мыслить вне объекта?
Или объекты смогут мыслить без того,
Чтоб узнавать что-либо интеллектом,
Изобретать и создавать из ничего?
Глухой немого мудрости научит,
Второй, хоть и молчит, умеет слушать,
Слепой глухому многое озвучит,
Немой не верит, так, на всякий случай.
Для речи есть внимающее ухо,
И есть глаза для публикации стиха,
Для байки неугодной ухо глухо,
В картине нет ещё последнего штриха.
[Скрыть]Регистрационный номер 0471392 выдан для произведения:Летела фанера, да мимо Парижа,
А следом за нею бегущий кирпич.
Услышали, думали, съехала крыша,
Поверили счастью, пытаясь постичь.
Руками всплеснули, схватившись за голову,
Мозгами раскинув, токаем тут речь,
Слетают слова с языка развесёлые,
Молва расползалась, чтоб новость привлечь.
Мы рассуждаем вокруг, да всё около.
Но не уверенны мы тут ни в чём,
Так подозрительны, видимо чокнуты,
В мыслях безумных плывём и живём.
Больной душе и разуму расстройство,
Мерещатся уже вокруг видения,
Большое дело не для беспокойства,
Не устранить безумства отклонения.
И вот задумались о том, как думаем,
Как мыслим знаками, рисуя их в блокнот,
Наш мозг, порой в ударе от раздумий,
В сознании всё шиворот-навыворот.
А можно ль думать, мыслить вне объекта?
Или объекты смогут мыслить без того,
Чтоб узнавать что-либо интеллектом,
Изобретать и создавать из ничего?
Глухой немого мудрости научит,
Второй, хоть и молчит, умеет слушать,
Слепой глухому многое озвучит,
Немой не верит, так на всякий случай.
Для речи есть внимающее ухо,
И есть глаза для публикации стиха,
Для байки неугодной ухо глухо,
В картине нет ещё последнего штриха.