|
Волею судеб, я провел двое суток в поездах наедине с произведением несравненного А. Берестова. Как всегда, скудный, но фееричный набор слов, представленный автором, родил столько вопросов, что мои попытки добраться до сути вылились, в итоге, в какой-то нескромных размеров эпик. Во многом виной тому, конечно, внезапный избыток свободного времени. Поэтому сразу прошу прощения за то, что оттяну столько места на странице для своего опуса.
Сразу оговорюсь, что о Св. Гертруде Нивельской сохранилось достаточно сведений, чтобы сразу отринуть некоторые мои "предположения". Но... Пусть эти фривольные фантазии останутся на моей совести, без какой-либо претензии на достоверность.
Автор: Алексей Берестов Голос Гертруды Капель мелодией ласкает,
И тает черно-белый снег,
Зима права все уступает,
Меняет все вокруг свой цвет.
Природа ... снова оживает,
И птицы радостно поют!
Меня ж ... печаль не отпускает,
А птицы взяток не берут!
Одна свеча ... моя подруга!
Ласкают тени колыбель ...
А голос ласковый Гертруды
Укроет нежностью постель.
Шелка скучают по тем чувствам,
Что были здесь давным-давно,
А без тебя, до боли, пусто,
Других нет мыслей, ничего!
Поправлю шторы тусклых окон,
Полью цветы ... твоей рукой
Они посажены ... как горько!
Что нам не быть уже с тобой!
Примечание автора: Гертруда (святая) (626—659) — дочь франкского мажордома Пипина Ланденского, с 646 года настоятельница монастыря в Нивеле (Nyvel); y простонародья считалась охранительницей путешественников
ИТАК:
Размышления о ГертрудеПримечание: Преподобная Гертруда Нивельская почитается также как покровительница садовников, во Фландрии - как покровительница кошек.
Пролог
С какого боку здесь Гертруда?
Хоть намекнул бы кто-нибудь,
Куда, как долго и откуда
Усталый путник держит путь?
И где сам путник, кто-то знает?
Мужик, что в третьем этаже,
Цветы в окошке поливает?
Так, вроде, дома он уже.
И не намерен парень, вроде,
Свои чертоги покидать.
Жена, быть может, в турпоходе?
Нам остается лишь гадать.
Для тех, кто любит турпоходы,
Святой Гертруды ближе нет.
Но и среди друзей природы
Высок ее авторитет!
Как покровитель садоводов,
(Поверить в это я готов),
Она б помочь могла в работах
По орошению цветов.
Нет! В колыбель с ухмылкой хитрой
Я загляну и всё пойму!
Ушел младенец за поллитрой!
Как без Гертруды-то ему!
Что ж, вроде всё не так уж сложно.
Но неспокойно на душе.
Легко ведь ошибиться можно.
Бывали случаи уже.
Нельзя здесь действовать наскоком:
Раз-два, и замысел раскрыт!
От строк зловеще веет Роком,
Седою Стариной разит!
Подтекст, что между строк гуляет,
Не прост. И сам поэт не прост!
К каким векам он отсылает?
К каким эпохам строит мост?
Монахиня
Ведь, может быть, к самой Гертруде
Нас переправа приведет?
Вот монастырь. С мечтой о чуде,
Селяне трутся у ворот.
Она ж, пока народ скучает,
И час молитвы не настал,
С супругом в нежных ласках тает
Под тонким шелком одеял.
Не бедно жили (что отрадно).
Спешу заметить, - в те года
Цена на шелк была изрядной.
В седьмом-то веке, господа!
Хотя, дались мне одеяла!
Ну что я, право, к ним пристал -
Быть, может, паства забашляла,
А может, как-то Бог послал.
Иль братец, в знак семейной связи,
Живя в Китае третий год,
Где шелка этого – как грязи,
Прислал бельишко от щедрот.
А вот с Гертрудой - неувязка!
Ведь не могла она никак,
Дарить супружескую ласку,
Вступив пред тем в законный брак.
Приняв от мира отреченье,
Была монашкою она,
И с женихом, прошу прощения,
Совсем иным обручена.
Ужель, божественного гнева
Она ничуть не убоясь,
Вступала, шастая налево,
Во внебожественную связь?
Герой стихов ведь не напрасно
Приплел и чувства, и кровать?
Уже ли, грешник сладострастный,
Он со святой изволил спать?
И отношения имели,
Видать, последствия свои,
Раз речь идет о колыбели,
Где спит совместный плод любви.
А может пусто в колыбели?
«Ласкают тени колыбель»…
А плод-то где? Собаки съели?
Короче, села мысль на мель.
Да. Вышла версия убогой.
Сквозь время продолжаем путь,
И, прежней следуя дорогой,
Рискнем поглубже заглянуть.
Мирская
Ведь до монашества, возможно,
Судьба плела иной зигзаг.
Мы предположим осторожно,
Что дело было, скажем, так:
Природа всё дала Гертруде,
Цвела она, как вешний сад, -
Изрядного размера груди,
Достойных габаритов зад.
Эх, что за буйное цветенье,
В неполные семнадцать лет!
А всё мужское населенье
Уже роняло слюни вслед.
Май. Соловьиная распевка.
Кругом - любовные дела…
И начала томиться девка.
О всяком думать начала.
А как срамное сниться стало
Гертруде ночью про парней,
Она уж просто умоляла,
Кого-нибудь женить на ней.
Но мажордом, «несносный папка»,
Призывам дочкиным не внял.
И разве что поганой тряпкой
Он женихов не разгонял.
Да, был он крут, скажу без фальши,
Не хрен собачий – мажордом.
Смотрел он ширше, видел дальше,
Хотя соображал с трудом.
Блюли Гертруду, только где уж…
Когда уж замуж невтерпёж,
Конём девицу не удержишь,
Оглоблей не перешибёшь.
Пока папаша силы тратил
И навострял свой мудрый глаз,
Гертруду ловко обрюхатил
Какой-то местный свинопас.
Сбежав, как водится, из дома,
Жила с возлюбленным в хлеву,
Еда – трава, постель - солома,
Короче, сказка наяву.
Однажды, руку свинопаса,
К себе пристроив на живот,
Сказала, вся зардевшись сразу,
- Сдается, разрожусь вот-вот.
Рукастый парень, хоть и нищий,
Он, применив ручную дрель,
Взял ясли от свинячей пищи
И замастырил колыбель.
И точно - не прошло недели,
Как, титьку яростно прося,
Их пухлый отпрыск в колыбели
Визжал не хуже порося.
Недолго мать от счастья пела,
Но долго плакала о нём.
В хлеву, где все от мух гудело
Хирел ребенок с каждым днем.
В объедках антисанитарных
Валялись сотни свиньих тел.
В таких условиях вульгарных
Младенец выжить не посмел…
Кричала мать. Визжали свиньи,
Дивясь на скорбные дела.
А свинопас, от горя синий,
Хлебал винище из горла.
Пришли родители Гертруды.
Стояли, зажимая нос,
Узрев порожней тары груды
И дочь, опухшую от слёз.
Когда, увидев их, Гертруда
Опять в истерике зашлась,
Рванули прочь они оттуда,
Свиней утаптывая в грязь.
Им вслед неслось: «не бросьте в горе…
Отец, прости… Венчайте нас…»
А из угла, подруге вторя,
Угрюмо хрюкал свинопас…
Зачем папаше мажордому
Шалава дочь и зять-колдырь?
Вопрос решили по-другому,
Гертруду сдали монастырь.
Через недельку, свинопаса,
Папаша и его слуга
Поймали ночью у лабаза
И порешили, от греха,
Чтобы с похмелья за деньгами
Он в дом таскаться перестал,
И чтобы лишнего по пьяни
Он про Гертруду не болтал.
Нет, стоп! Ну что за наказанье!
Так от чьего ж тогда лица
В стихах идёт повествованье,
Коль порешили молодца?
И что я бегаю с Гертрудой,
Как будто курица с яйцом?!
Ведь мною позабыт покуда
Герой с трагическим лицом!
Бой-баба
Предположение такое -
Гертруда, в целом, ни при чем;
Была супруга у героя, -
Бой-баба, морда кирпичом.
Могучий торс, ручищи – грабли.
Его, за мягкость не любя,
Мурлом дразнила или мямлей,
Не допуская до себя.
Пила. Случались и запои,
Чуть пригубив, пила до дна.
И на семейные устои
Плевала с брызгами она.
Ночами вечно где-то шлялась,
Забыв супруга своего.
Не всем, конечно, отдавалась,
Примерно – через одного.
Любила склоки и не лезла
За словом матерным в карман,
Бывало – лупит мужа креслом
И матерится, как улан.
Бесстыдно удовлетворяла
Своё живое естество
И двух ублюдков нагуляла,
Сама не зная от кого.
Себя от роли мизерабля
Пытаясь как-то уберечь,
Муж ей грозил однажды саблей,
За что был сослан жить за печь.
Ну что же, тонкие натуры
Бывают падки до таких
Образчиков анти-культуры,
Как alter ego их самих.
Пока жена шаталось где-то,
Что стало нормой с давних пор,
Стараясь не скрипеть паркетом,
Он в спальню крался, словно вор.
И там, смежив устало очи,
Зарывшись в груду одеял,
Об их далекой брачной ночи
Он с легкой грустью размышлял.
А ночь прошла довольно средне, -
Не смог он толком ничего.
Навек и первой, и последней
Она осталась для него…
Однажды, в пору листопада,
Забрав все деньги и детей,
Жена совсем ушла куда-то
И третий год не шлет вестей.
Вообще-то, так она достала,
Что хочет бедный человек,
Чтоб лет пятьсот еще гуляла,
Гертруда в помощь ей вовек!
Опять на правду не похоже, -
Ведь гложет что-то мужика.
Другую версию изложим,
И назовем: «Её рука».
Её рука
Итак, жена была прелестна,
Лицом бледна, стройна, как лань.
Любила, как теперь известно,
В горшках выращивать герань.
Но отравилась жирной пищей.
А может тиф ее сгубил.
Теперь на маленьком кладбище
Она лежит среди могил.
Ему на память лишь осталась
Руки возлюбленной культя,
Коей она его, прощаясь,
Благословила, в гроб сходя.
Звучит немного жутко, други.
Но в век, что автор описал, -
Набей хоть чучело супруги,
Никто бы слова не сказал.
И вне тотемности глубокой,
Которой наш герой не чужд,
Культя была ему подмогой
Для всяческих домашних нужд:
-То сковородку ей прихватит,
То хлопнет муху на стене;
В местах труднодоступных сзади,
Чесать удобно ей вполне.
А ночью, в спальне, где когда-то
Они под шелком простыней
С женой резвились, как крольчата,
С рукой мечтает он о ней.
А то, порой, в истоме нежной,
Начнет подушки лобызать.
Так ностальгирует, сердешный,
Что стыдно, право, рассказать.
И до полудня, не желая,
Покинуть сладостные сны.
Грустит он, носом припадая
К пододеяльнику жены.
Рассудком в этой лиховерти
Герой подвинулся слегка.
Вот – заключение о смерти,
Вот – отсеченная рука,
Всё, померла! Не быть уж вместе!
А он дежурит у окна,
Считая, что жена в отъезде,
И скоро явится она.
В молитвах просит он Гертруду
Супругу поддержать в пути,
Но, сколько б он не верил в чудо,
С погоста ей уж не прийти…
Недели шли. Зимы узоры,
Бродяга март стирал с окон.
И наш герой задернул шторы,
Лучами солнца возмущён.
Но птицы – вестники благие,
Явившись с песнями весны,
Вторгались грубо в ностальгию
И в эротические сны.
Пытаясь навести порядок,
Грозил в окно, - напрасный труд.
С деньгами к ним, - но птицы взяток
У малахольных не берут.
Он встал под кронами ругаясь,
И с ним была ее рука.
Но птицы только зло смеялись,
Прицельно гадя свысока.
Униженный и оскорбленный
Ушел лирический герой,
А неподкупные вороны
Кидались вслед ему корой.
Поплёлся в спальню не разувшись,
В потемках налетел на шкаф,
И зарыдал, лицом уткнувшись,
В залитый гуано рукав.
Опять попахивает бредом.
И нервно дергается глаз.
Пожалуй, завершу на этом,
Свой нескончаемый рассказ.
Да, не найти простых решений
Вот так, за здорово живешь.
На семь страниц предположений,
А здравых мыслей – ни на грош!
Возможно, автор про Гертруду
Нам сам расскажет как-нибудь;
Откроет - долго ль и откуда
Усталый путник держит путь…
Ну, сами знаете. Не стану
Опять с того же начинать.
Гертруда - рядом, как ни странно.
И каждый должен это знать.
Эпилог
Есть те, кто ходит в турпоходы,
И лезет в горы как в бреду,
Да и друзей живой природы
Нет-нет, а встретишь раз в году.
Гертруда пусть им будет в помощь
И не оставит их в беде,
Когда под солнцем вянет овощ,
И не достать воды нигде,
Когда среди глуши дремучей
Наступит вдруг кромешный мрак,
Нет спичек, месяц скрыли тучи,
И кто-то стырил твой рюкзак,
Когда уж нет надежд на чудо,
И путь уперся в никуда,
Пусть светит вам с небес Гертруда,
Как путеводная звезда.
И утром, выйдя на дорогу,
Увидев солнце над рекой,
Подумайте совсем немного,
О том, кто жил «её рукой».
- При чем тут он, на кой он сдался?!
Спросить вы вправе у меня.
- Во тьме веков ведь он остался,
А байка про культю – фигня!
Не спорю, славные туристы!
О, не хватайтесь за торор.
Но... птицы - также голосисты
И неподкупны до сих пор.
|
Помочь сайту
Поздравления
Ух-Ха-Ха!!!
Народ ждет нового сезона похождений Гертруды!
Остеру и не снилось!
