Поэт, конечно, гениален
И в этом, ясно, спору нет.
Он думает, что уникален,
Собой опутал интернет.
Бесспорно, подражает лихо,
Наш пушкинист – не рифмоплёт,
Он написал, как Пушкин, стихо,
Но пишет всё не первый год.
Подсуетился с пьедесталом,
Возвёл – повыше пирамид,
Извёл он мрамора немало,
Угробил также и гранит.
Себе цены никак не сложит,
А критикан – каких уж нет,
От зависти хлестнуть он может,
Вослед швырнёт Вам слово «БРЕД».
В общении он нагловатый,
Ни дать ни взять - Наполеон,
Амбициями весь объятый,
Возвёл, что строил фараон.
Конечно, удивился б Пушкин,
Смеялся бы Тутанхамон,
Когда огрел бы по макушке
Писаку б, возведённый «трон»,
Который выстроил он круче
В своём «величьи», чем Поэт,
И всех комментами замучил,
И насмешил, видать, тот свет.
Являются ли фараоны
С поэтами ему во сне,
Но быть таким самовлюблённым –
Не по болезни ли вине?
Шарж автора.
И в этом, ясно, спору нет.
Он думает, что уникален,
Собой опутал интернет.
Бесспорно, подражает лихо,
Наш пушкинист – не рифмоплёт,
Он написал, как Пушкин, стихо,
Но пишет всё не первый год.
Подсуетился с пьедесталом,
Возвёл – повыше пирамид,
Извёл он мрамора немало,
Угробил также и гранит.
Себе цены никак не сложит,
А критикан – каких уж нет,
От зависти хлестнуть он может,
Вослед швырнёт Вам слово «БРЕД».
В общении он нагловатый,
Ни дать ни взять - Наполеон,
Амбициями весь объятый,
Возвёл, что строил фараон.
Конечно, удивился б Пушкин,
Смеялся бы Тутанхамон,
Когда огрел бы по макушке
Писаку б, возведённый «трон»,
Который выстроил он круче
В своём «величьи», чем Поэт,
И всех комментами замучил,
И насмешил, видать, тот свет.
Являются ли фараоны
С поэтами ему во сне,
Но быть таким самовлюблённым –
Не по болезни ли вине?
Шарж автора.