Слюной и горечью с утра наполнен рот,
Глаза печальны, и заполнены слезами.
В мозгу давление, сто двадцать на шестьсот,
А по спине бежит ручьём холодный пот,
И ноги судорогой сводит временами.
Так почему я на себя не похожу?
Частенько, в гроб кладут, и то бывает краше.
Всё потому, что на диете я сижу,
И с тихим ужасом на кухню захожу,
Ведь мне жена сварила из овсянки кашу.
Лежит в тарелке этот мерзкий образец,
На слизь похожий, что в желудке побывала.
А где же мясо, колбаса и холодец?
В конце концов, не утка я, не жеребец,
Чтоб ты овёс с утра на завтрак мне давала.
И я тебе сейчас, по-русски объясню,
Нам не подходят европейские примеры.
Не подавай мне больше эту размазню,
Пословицу припомни ты «Не в корм коню»,
Пускай овёс с утра жрут лондонские сэры.
И потому нас никогда не победят,
Ведь мы едим на завтрак вкусно и с размахом.
Ты мне свари пельменей штучек пятьдесят,
И дай колбаски, сала, баночку опят,
А на десертик нацеди кувшинчик кваса.
[Скрыть]Регистрационный номер 0467445 выдан для произведения:
Слюной и горечью с утра наполнен рот,
Глаза печальны, и заполнены слезами.
В мозгу давление, сто двадцать на шестьсот,
А по спине бежит ручьём холодный пот,
И ноги судорогой сводит временами.
Так почему я на себя не похожу?
Частенько, в гроб кладут, и то бывает краше.
Всё потому, что на диете я сижу,
И с тихим ужасом на кухню захожу,
Ведь мне жена сварила из овсянки кашу.
Лежит в тарелке этот мерзкий образец,
На слизь похожий, что в желудке побывала.
А где же мясо, колбаса и холодец?
В конце концов, не утка я, не жеребец,
Чтоб ты овёс с утра на завтрак мне давала.
И я тебе сейчас, по-русски объясню,
Нам не подходят европейские примеры.
Не подавай мне больше эту размазню,
Пословицу припомни ты «Не в корм коню»,
Пускай овёс с утра жрут лондонские сэры.
И потому нас никогда не победят,
Ведь мы едим на завтрак вкусно и с размахом.
Ты мне свари пельменей штучек пятьдесят,
Колбаски, сала, маринованных опят,
А на десертик нацеди кувшинчик кваса.