«Слова мои бессильны и
сухи.
Мне доктор запретил
писать стихи.
И мой Пегас не прилетал
давно…
Но пишут те, кому
запрещено…»
Б.С.
?xml:namespace>
Опять змеится по стеклу вода,
И новых слов побеги прорастают.
Растут, «как лопухи и лебеда»,
И мучают, и душат, и пытают.
Всё норовят сорваться с языка.
Но – сколько можно? – я не отпускаю!
И так уж чересчур, наверняка!
Скормила душу этой пёстрой стае!
?xml:namespace>
Слова во мне клубят, поют, шумят,
Восходят, как редис весной на грядке.
Ношу в себе их ядерный заряд,
Терплю их невозможные повадки…
Слова бунтуют, им в тюрьме темно,
Крушат покой, вредят моим нейронам,
Но я их одолею всё равно!
Устала дань платить ночам бессонным…
Рот на замке. Ни звука с этих пор!
На свете без меня довольно пенья.
Прогулки, гости, лёгкий разговор…
И никаких стихов! До воскресенья.
[Скрыть]
Регистрационный номер 0170753 выдан для произведения:
«Слова мои бессильны и
сухи.
Мне доктор запретил
писать стихи.
И мой Пегас не прилетал
давно…
Но пишут те, кому
запрещено…»
Б.С.
?xml:namespace>
Опять змеится по стеклу вода,
И новых слов побеги прорастают.
Растут, «как лопухи и лебеда»,
И мучают, и душат, и пытают.
Всё норовят сорваться с языка.
Но – сколько можно? – я не отпускаю!
И так уж чересчур, наверняка!
Скормила душу этой пёстрой стае!
?xml:namespace>
Слова во мне клубят, поют, шумят,
Восходят, как редис весной на грядке.
Ношу в себе их ядерный заряд,
Терплю их невозможные повадки…
Слова бунтуют, им в тюрьме темно,
Крушат покой, вредят моим нейронам,
Но я их одолею всё равно!
Устала дань платить ночам бессонным…
Рот на замке. Ни звука с этих пор!
На свете без меня довольно пенья.
Прогулки, гости, лёгкий разговор…
И никаких стихов! До воскресенья.