Предсмертным криком на тысячи острых осколков разбилась немая тишина.
Прервался вдох последний – крайний, навечно сомкнулись бескровные уста.
Человеческой жизни священный сосуд опрокинут наземь, опустошён до дна.
Жизни сок животворящий пролит невзначай. Жизни Чаша хрупкая пуста.
Жизнь бравого молодца сгублена пагубным пристрастием – наркотиком.
Не кайф очередной - агонию напоследок приберёг злосчастный шприц.
Смерть на кончике иглы всё Естество пронзила, словно пикой–дротиком.
Яхонтом–брильянтом последняя слеза скатилась с веера пышных ресниц.
С засохших соцветий Бытия Жизнь упорхнула бабочкой–прелестницей.
Над хладным телом парила недоумённая душа, застыл остекленевший взгляд.
С телом разлучённый дух нехотя взбирался ввысь по невесомой лестнице.
Пышно цветущую Молодость на корню на «нет» извёл смертельный яд.
Лучшие мгновенья Юности младой напрочь отравило наркотическое зелье.
Душа светлая и чистая рыдала горько над бездыханным собственным телом.
Великою ценой жизни драгоценной был оплачен кайф – мимолётное веселье.
Младой Жизни краска сочная схлынула с лица, и рот очерчен белым мелом.
Некогда жизнерадостный юнец навечно погрузился в гробовое молчание.
Словно для поцелуя сладкого чуть приоткрыты бескровные холодные уста.
На лице застыла маска Смерти – личина предсмертной боли и отчаянья.
Уже поздно переписывать Жизнь заново – со стерильно чистого листа.
С отчим домом, с любимой матерью, с родными прощалась последняя мысль.
Напоследок руки раскинуты столь широко, словно для жарких объятий.
Из бренного тела наружу сочилась тончайшая Субстанция, именуемая Жизнь.
Кровью истекал дух молодой, на кресте пороков иглами шприцов распятый.
Зеркало души – бездонные глаза прикрыты веером полуопущенных ресниц.
В очах запечатлелась Небесная лазурь цвета бирюзы и васильковая просинь.
Немая душа воспаряла в поднебесную высь выше облаков и смолкших птиц.
А на земле, осиротевшей без него, догорала злато-багряная поздняя осень.
Неимоверно жаль до слёз душу чистую и светлую, почившую до срока.
Златой колос младой Юности безжалостно скосила Смерти острая коса.
Беспечно играя с дьявольским огнём палящим, недолго прогневить и Бога.
Судьбы нить тонкая оборвана. Непоправимое исправить попросту нельзя.
Едва распустившись, облетел Юности младой цвет колоритный, пышный.
Пьянящее вино плотской любви играло в нём; увы, не доласкал, не долюбил.
Душу светлую в отцовские объятия прими, милосердный Бог Всевышний.
Кабала - Зависимость Порочная - навеки остудила горячий юношеский пыл.
Воистину хорош собой был славный молодец:косая сажень в могучих плечах;
Фигурой статный и лицом пригожий, одним словом – всё было при нём.
Светящаяся Чистая Радость плескалась в бездонных притягательных очах.
Азартность Юности Младой кипела, задор–энтузиазм был лёгок на подъём.
Красочный румянец на щеках некогда алел. Билось сердце доброе в груди.
Огненною раскалённой магмой пульсировала в венах горячая, знойная кровь.
Но всё прелести земные остались за спиною молодецкой, статной, позади.
Насквозь пронзённая иглою смертоносной окаменела бездыханная любовь.
Некогда живые воды обильно источал младой Жизни чистейший родник.
Соки Жизни просочились в землю, обмелел источник - живительный ключ.
Без вод животворящих юной жизни благоухающий цветок поспешно поник.
Жизни золотой закат наступил внезапно, и померк сознания последний луч.
От порывистого дуновения Смерти вмиг потухла Жизни юной горящая свеча.
Душа растаяла, как воск свечи церковной, ладаном окурен бестелесный дух.
В белый саван смерти окутана плоть бездыханная,что была предельно горяча.
В неземной прострации парит душа - невесомо лёгкая, как тополиный пух.
Вопреки всем превратностям Судьбы молодое Жизнелюбие одерживало верх.
Не скупилась на нежности – нежнее нежного – задушевная щедрая ласка.
Исподволь,тайком в душу светлую и чистую проник-закрался смертный грех.
Улыбки светлой лучезарный лик собою заслонила Смерти восковая маска.
Прежде мириадами струй звонких изливался жизнелюбия мощный фонтан.
Жизненных сил полноводные реки резво струились, легко одолевая пороги.
Земной жизни непрочный сосуд простому смертному был в обладанье дан.
Вдребезги разбита Жизни чаша хрупкая, неподвижность сковала резвые ноги.
От плоти отделённый Дух из иных измерений машет на прощание рукой.
Беззвучно шевелятся мертвенные губы, а на устах - последнее «Прости».
В Небытие - в Лета забвения преждевременно канул несостоявшийся герой,
О никчёмной Судьбе печалится на небесах, об упущенном счастье грустит.
Поразмышлять о Смысле Жизни у вознёсшегося духа уйма времени, навалом.
Что было Главным, а что - мелочью, лишь с высоты возможно рассмотреть.
Не счесть, сколь благородных порывов созревало и рождалось в сердце алом!
Мечты, не воплощённые в реальность, рукой костлявой задушила Смерть.
Отмеренной жизни золотой песок сквозь пальцы стремительно быстро утёк.
Всему виной неосмотрительность-беспечность и вожделенные плоды запрета.
Завлекая миражом,наркотический дурман обрывает Жизни последний листок;
Благоухающая крона Жизни осыпается, словно листва на исходе бабьего лета.
Лишь редкому счастливцу удаётся выжить,приняв на душу смертельную дозу.
Волны преходящей горе–эйфории перерастают в вал последний - девятый.
В некрологе прерванной Судьбы в пару строчек вмещает жизненную прозу
Убийственно смертельный плод запрета – вожделенный наркотик проклятый.
Об ушедших в мир загробный говорят либо положительно, либо вовсе ничего.
Да, была зависимость–неволя, но кристальной чистоты душа была у человека.
Ум здравомыслящий слёту уловит однозначный смысл повествованья моего:
В естестве человеческом добродетель и порок мирно уживаются испокон века.
В доску свой рубаха–парень: Душа нараспашку, в добром деле безотказный.
Младая силища в руках кипела,но Дух слабый,хилый не справился с пороком.
Порочные пристрастия торопят кончину, плачевный финал,конец несуразный.
На поводу порока идущий человек скоро умерщвляется Злосчастным Роком.
Привычки, для здоровья вредные, человека безвольного превращают в раба.
Никотин, алкоголь и наркотики – трёхглавый огнедышащий Змий иль дракон.
Поздно что–либо изменять, когда Смерти поцелуй касается холодного лба.
Остывшая плоть, лишённая духа и души,впадает в беспробудный вечный сон.
В цепких объятиях Гипноса-Морфея душа обретает отнюдь не вечный покой -
Страдает-мучается,убиваясь, безотрадно горько сожалея об упущенном благе.
Частые дождинки – слёзы всех почивших – с небесных высей льются рекой.
Как не плакать, коль Жизни хрупкий сосуд навечно захоронен в саркофаге.
Помочь сайту
Поздравления
